Бронекатера Сталинграда. Волга в огне - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Першанин cтр.№ 56

Но тот ничем не показывал, что ревнует или недоволен их отношениями. Догадавшись, что Ступников переживает, хлопнул его по плечу:

– Чего ты маешься? С Настей все нормально?

Вместо ответа Костя закивал. Валентин засмеялся:

– Про меня не думай. Что было, то прошло. Сам знаешь, жена, две дочери. Мне о них думать надо и чтобы живым вернуться. А тебе достался кусочек радости, вот и не выпускай его.

– Знаешь, перед Надей как-то стыдно, – признался Костя. – Встречались, слова всякие говорили, целовались.

– Знаешь, Костя, – жестко произнес Валентин, – а вот это брось! Тебе скоро двадцать, мужик взрослый, воюешь два месяца, все время под огнем. Фашиста сбил. Вот и будь мужиком до конца. Если тянется к тебе женщина и ты с ней хочешь быть, забудь все сопли. Гуляли, целовались… Далеко твоя Надя, война идет, ни к чему прошлое ворошить.

– При чем тут сопли! – покраснел и одновременно разозлился Ступников. – Я что, в бою струсил или от пуль бегаю?

– Ого, зубки показываешь! Оклемался! – уже вовсю смеялся Валентин. – Значит, точно мужиком становишься. Парень ты смелый и медаль за свою отвагу получил. Ладно, хватит. Пойдем в каптерку.

– Зачем?

– За надом. Что, опять тебя Настюха из своих запасов кормить будет? Тебе паек положен, вот и получай его.

В тесной металлической каморке громоздились ящики, мешки, пакеты и стоял в углу столик с двумя раскладными брезентовыми стульями. Усадив на один из них Костю, Валентин выложил две банки консервов, отрезал ломоть сала, густо посыпанный перцем, прибавил к ним пачку печенья и отсыпал в кулек крупного желтого сахара.

– Кажется, все. Пару суток мы еще точно простоим на ремонте, вот харчи тебе, чтобы быстрее выздоровел.

Затем налил во флягу спирта, разбавил, поболтал и, достав две кружки, налил понемногу:

– Давай, бери. За победу!

Выпили. Костя поморщился, замотал головой:

– Крепкий…

– Ну, еще водой разбавь. Примите с Настей за вашу любовь.

– Я и сам не знаю, любовь это или что-то другое. Слишком уж все быстро произошло.

– Такая она жизнь. И Насте ты по душе пришелся, а пройдет время, будет кто-то еще.

– Нет, – запротестовал Ступников. – Она такая… я ее никогда не оставлю. Может, поженимся.

Костя не понимал, насколько наивно звучат его слова, но Валентин лишь улыбался в ответ.

– Нам бы дожить до свадьбы-женитьбы, – пропел он, подмигивая другу. – До победы бы дожить, а там все само решится.

Проводил на берег. Вася Дергач, в замасленной спецовке, высунулся из люка, помахал рукой:

– Отдыхай, пока можно. Мы тут сами все закончим.

И Федька Агеев, незаменимый помощник, проводил немного, похвалился, что разобрал, почистил и снова собрал оба пулемета.

– Как часы работают. Пока, Костя.

Он шел к знакомой землянке, где его ждали, и на душе было легко, как никогда. Его уважают командир и ребята, где еще встретишь таких? И Настя ждет, приготовив что-нибудь вкусное. А потом опять будет ночь, и повторится вчерашнее. За деревьями, в стороне замерзающей реки, отдавались глухие звуки орудийных выстрелов.

Черт с ними! Два дня у него есть. Законные, по ранению. Старшина Ступников прибавил шаг – его ждала Настя.

По реке шел ледоход, однако бывалые моряки утверждали, что Волга замерзнет не скоро. Но шуга и льдины, которые сбивались в заторы, осложняли переправы. Широкие носы барж и паромов, которых тащили на тросах буксиры, с трудом дробили лед. Деревянные суда сдавливало с такой силой, что трещали и лопались толстые дубовые доски. Сделанные на совесть умелыми мастерами, они могли служить долго, но не были рассчитаны на плавание среди льдин.

Деревянные баркасы, сейнеры, плашкоуты, похожие на корыта, составляющие значительную часть переправочных средств, пересекали Волгу, каждый раз рискуя вдвойне. К постоянной опасности обстрелов прибавился риск быть раздавленным в заторе или получить пробоину от удара массивной льдины. Корабли, лавируя, уворачивались от снарядов и одновременно, делая крутые повороты, уходили от огромных глыб льда с торчащими острыми краями.

Получая приказы и груз, капитаны, отчаянно матерясь, надвигали поглубже фуражки с «крабами» (плевать на мороз!) и пускались в рискованный путь. Бойцы из маршевых рот, вцепившись в борта и скобы, завороженно смотрели на парившую в холодном воздухе широкую Волгу.

Она плескалась совсем рядом, а деревянные борта порой возвышались на полметра от поверхности. От резкого поворота или близкого взрыва суда с открытыми трюмами черпали сразу массу воды. Красноармейцы, многие из которых вообще не видели больших рек и не умели плавать, бестолково шарахаясь, усиливали качку.

– Цыть! – приводил их в чувство боцман. – Что, обоссались? В Сталинграде еще не то будет. Берите черпаки и выливайте воду. Живее, если жить хотите.

– Черпаков всего два, – поднимал голову паренек в длинной неуклюжей шинели.

– Ведро вон пожарное висит. Каски для чего надели? Черпайте касками.

Подгонять никого не приходилось. Работали молча и сосредоточенно, пригибаясь, когда над головой шуршал очередной снаряд.

– Это не наш, – бодро объявлял боцман. – И этот тоже. Свой снаряд не услышите. Прилетит без объявления.

Бойцы храбрились. Лезли было за кисетами, но вспоминали, что курить и зажигать спички строжайше запрещено – ночью любой огонь виден издалека. Обгоняя тарахтящий, тихоходный баркас, резво пролетела разогнавшаяся на веслах остроносая, как щука, рыбацкая лодка. Там кучей громоздились ящики и мешки.

– Веселее, ребята! – окликали с лодки мокрых, съежившихся бойцов. – Тут не глубоко, всего метров пять.

Один из баркасов сдавило посреди реки льдом и расплющило словно тисками. Почти вся команда, взвод пехотинцев и груз сразу пошли ко дну. Уцелевшие семь-восемь матросов и красноармейцев пытались по льдинам добраться до ближайшей песчаной косы.

Темные силуэты были хорошо видны при вспышках ракет на фоне светлого льда. Пулеметные трассы тянулись к ним, доставая одного за другим. Кто-то срывался в воду, не сумев перепрыгнуть на соседнюю льдину, и выбраться уже не мог. Через десяток минут все было кончено. Льдины медленно несли тела погибших, а пулеметы продолжали свою работу, снова перехлестывая очередями тела – вдруг кто-то из русских еще живой.

11 ноября 1942 года немцы предприняли одно из последних наступлений в Сталинграде. Ударные части сразу шести дивизий и четырех свежих саперных батальонов, переброшенных транспортной авиацией, атаковали позиции 62-й армии. В этот же день немецкие самолеты непрерывно бомбили узлы сопротивления.

Их перехватывали советские истребители, завязывались бои. Самым большим успехом 8-й воздушной армии, как с иронией отмечал один из зарубежных историков, стало разрушение заводских труб в северном промышленном секторе города. Немецкая авиация уже была не способна действовать достаточно эффективно и несла большие потери от советских истребителей.