Бронекатера Сталинграда. Волга в огне - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Першанин cтр.№ 28

Примчались две повозки и «полуторка» из санбата. С катеров прислали на помощь санитаров, нескольких моряков и опытного фельдшера дивизиона Петра Репникова. Накладывали шины, повязки, срочно увозили тяжелораненых в санбат. Пострадавших от бомбежки было много. Единственный врач, два фельдшера и санитары едва справлялись. Федя Агеев помогал Репникову.

Крепкий широкоплечий артиллерист скреб пальцами землю и что-то бессвязно выкрикивал. Брюки до самого паха были изорваны осколками и пропитаны кровью, одна стопа болталась на сухожилиях и обрывках кожи. Петр Репников, фельдшер с многолетним стажем, перетянул ногу жгутом, обычным ножом отделил стопу, разрезал брюки и стал быстро накладывать повязку.

– Федька, чего заснул? – пыхтя, окликнул он Агеева. – Режь вторую штанину, исподнее тоже.

Когда Федя увидел изорванные ноги, клочья кожи, глубокие раны, в которые осколки вбили обрывки белья и брюк, ему стало плохо. Едва удержался на коленях, ткнувшись носом в землю, от которой пахло кислой парной кровью.

– Федька, держись! – рявкнул фельдшер. – Глянь, яйца у парня целые?

– Целые? – приподняв голову, с усилием спросил артиллерист.

Боясь дотронуться до слипшихся от крови волос, Агеев осмотрел раны в паху.

– Осколки ниже прошли. Хозяйство на месте.

– Ну и славно, – заканчивая бинтовать обрубок, взялся за следующую рану Петр Семенович. – Сейчас перевяжем… давай еще бинта… и повезут тебя, парень, прямиком в госпиталь. К зиме дома будешь.

– Калекой, – с усилием выдохнул зенитчик. – Мне всего девятнадцать, а уже без ноги.

– Зато живой. Подумаешь, лодыжку оторвало. Научишься шкандылять лучше прежнего. И вообще, повезло тебе больше, чем вон тем ребятам.

Федя невольно покосился на погибших зенитчиков, которых несли и складывали в ряд. Смерть словно издевалась над людьми, коверкая и разрывая их на части. Лежали половинки бойцов, без ног, с оторванными руками, смятыми телами, словно их переехал трактор.

– Уносите, – бодро скомандовал санитарам Репников и, подмигнув Федору, отхлебнул из фляжки. – Тебе не положено. Только раненым и мне.

Мордастый сержант, с которым сцепились на танцах, приводил в порядок орудие. Этому расчету повезло, и капонир лишь слегка обвалился. Относили в сторону стреляные гильзы, привезли на повозке ящики с остроносыми снарядами.

– Эй, сержант, угости семечками, – окликнул его Федя.

Артиллерист, узнав моряка, невесело усмехнулся:

– Нет семечек. И ребят многих нет. Ваш баянист говорил, что мы войны не нюхали, а в батарее половина расчетов убитыми и ранеными выбыла. Ладно, иди, не мешайся…

Полдня провозились на батарее. Когда вернулись, угодили под артиллерийский обстрел. Несколько орудий с другого берега Волги посылали 105-миллиметровые снаряды. Выстрел, минуты три перерыв, и снова воющий звук снаряда.

Летели в основном фугасы, поднимая высокие столбы дыма, земли и обломков деревьев. С их помощью немцы надеялись нащупать новые цели. Обстрел продолжался и в последующие дни. Больших потерь не было, но время от времени снаряды падали совсем рядом с катерами, хотя место стоянки уже дважды сменили.

Некоторые орудия упорно вели огонь по руслу Ахтубы, затонам. Попадание и пожар на любом из кораблей мог стать ориентиром для мощного артиллерийского обстрела или налета авиации.

Комдив Кращенко приказал обновить маскировку, но укрывать корабли с наступлением холодов становилось труднее. Маскировочных сетей не хватало. Деревья с облетевшими листьями уже не защищали стоянку, как раньше, а укрывать катера голыми ветвями было бесполезно. Рубили бурьян, увядшую траву, пучками прикрывали палубу и надстройки.

Все это занимало много времени, отдыхать почти не приходилось. Ночи стали длинные, катера уходили на задания рано и возвращались с наступлением позднего рассвета. Замаскировав катер, валились без сил спать, порой отказываясь от еды.

– Потом… потом. Сначала поспать.

Усилились артиллерийские обстрелы. Однажды тяжелый снаряд, калибром не меньше шести дюймов, взорвался в русле реки, неподалеку от «Верного». Взрыв был такой мощный, что переломило пополам большую старую иву, подняло огромный бугор воды, ила, водорослей. На какие-то секунды обнажилось дно реки, а бронекатер швырнуло на берег, оборвав якорные цепи.

Спасли прибрежные кусты, смягчившие удар, да и половинка ивы, толщиной метра полтора, ухнула, не дотянувшись до катера. Ударься «Верный» о глинистый откос или рухнуло бы дерево на палубу, катер могло бы переломить или смять броню вместе с людьми. Не обошлось без жертв. Погиб помощник сигнальщика, которого сбросило на берег и раздавило корпусом. Тяжело ранило одного из трюмных матросов, сломав ребра и руки.

Через час прибежала Надя. Увидев Костю живым, если не считать ссадин и синяков, обняла и заплакала, уткнувшись лицом в плечо.

– Ты чего? Ну, успокойся.

– Успокойся… Мне сказали, снаряд прямо в ваш катер попал, многих убило. Матрос, которого в санчасть привезли, помер. Легкие ребрами проткнуло, и все остальное переломано. Знаешь, как я испугалась…

– Иди, – слегка оттолкнул ее Костя. – Ну, чего ты слезы ручьем льешь? Перед ребятами неудобно. Вечером увидимся.

– Ладно, сейчас пойду, – сказала Надя. И пока был виден катер, оглядывалась на Костю каждые несколько шагов.

– Любит тебя Надька, – сказал Федя, когда она ушла. – Я с одной встречался, та лишь нос задирала да ехидничала.

– Если любит, значит, даст, – тут же влез Васька Дергач. – Или у вас все на мази? Распечатал девку?

– Да пошел ты к черту, танкист драный! – огрызнулся Ступников. – Несешь всякую хреноту, что в башку взбредет.

– Ха-ха-ха, – залился было командир орудия, но Костя, спрыгнув на палубу, спросил:

– Хочешь в воде посмеяться? Она сейчас холодная, приятно дурную башку остудить.

И потащил Дергача из люка с такой силой, что тот, вцепившись пальцами в скобы, снизил голос до шепота:

– Ну, че обижаешься? Я же шуткую. И тебя, и Надюху я уважаю. А человек за бортом – это чрезвычайное происшествие. Шлюпочная тревога.

– Словишь ты когда-нибудь за трепотню по харе, – рассудительно заметил заряжающий, который со своим начальником Дергачом тоже не церемонился. – Полезно было бы искупаться.

Дергач закурил и перевел разговор на другую тему. Несмотря на заскоки и болтовню не по делу, был он парень добродушный и нес порой сам не зная что. Сейчас он рассуждал о звездах и предсказывал, что фрицам под Сталинградом скоро вломят как следует.

– Не трепись. Пока нам вламывают, – отозвался из темноты сигнальщик Валентин Нетреба. – Батарею вон разнесли и катер чуть не разбили. Мой помощник погиб. Хороший парень был, душевный. И второй матрос в госпитале умер.

Костя вспомнил, как Василий рассказывал про свою семью. У него ведь подруга в Астрахани ребенка ждет, и Дергач часто ей пишет, получая ответы. Говорит, что после войны обязательно женится, не бросит их.