Секреты Лос-Анджелеса - читать онлайн книгу. Автор: Джеймс Эллрой cтр.№ 21

– Когда тебя окрестили Венделлом, приходится изобретать псевдонимы.

Анджела хохочет.

– Чем занимаешься, Бад?

– Сейчас? Ну… можно сказать, безработный.

– А-а… Что же ты такого натворил?

Да что ты лыбишься, дура? Хочешь с мужиком познакомиться или вопросы задавать? Да понимаешь ты, что это такое – когда полицейского отстраняют от работы?

– Не захотел подыгрывать боссу. Послушай, Анджела, что скажешь, если…

– У вас был правовой конфликт? Знаешь, я в этом разбираюсь: сама состою в Объединении учителей, а мой бывший муж – председатель профсоюза водителей автобусов. Если ты расскажешь, что случилось, может быть, я…

Кто-то кладет руку ему на плечо.

– Сынок, можно с тобой перемолвиться парой слов?

Дадли Смит. Следил за ним. Какого черта ему нужно?

– Это срочно, лейтенант?

– Очень срочно. Пожелай своей новой подружке доброй ночи и присоединяйся ко мне за задним столиком. Я попросил бармена сделать музыку потише, пока мы с тобой будем беседовать.

В самом деле, музыка стала тише. Смит двинулся прочь. Бад бросил взгляд на Анджелу – ее уже обихаживает какой-то морячок. Он встал и пошел следом.

В задней части бара – уютные ниши-полукабинетики. Два стула, стол, накрытый газетой, под газетой приподымается холмик неясных очертаний. Бад сел.

– Что, ОВР за мной следит?

– Да. Как и за прочими, кому грозит уголовный суд. Идея твоего дружка Эксли. Паркер теперь к нему прислуживается – вот Эд и наговорил ему, что вы со Стенслендом, мол, способны потерять голову и наделать глупостей. Слышал бы ты, сынок, как этот Эксли на свидетельском кресле чернил и тебя, и многих других достойных людей! правда, тоже не слышал, но стенограмму читал. Сущий двурушник этот Эд Эксли. Его выступление – позор для всех достойных полисменов.

Бад представил, как Стенс уйдет в бесконечный запой.

– Что в газете? Нам уже предъявлено обвинение?

– Не кликай беду, сынок. И не спеши записывать меня во враги. Я ведь твой друг, и кое-какое влияние на Паркера у меня имеется. Не одному же Эксли ходить у него в любимчиках!

– Лейтенант, чего вы хотите?

– Зови меня Дадли, – отвечает Смит.

– Дадли, чего ты хочешь?

– Хо-хо-хо! – звучный округлый тенор. – Ты, сынок, произвел на меня впечатление. Я восхищен тем, что ты отказался предать товарищей, а твоя верность напарнику вообще выше всяких похвал. Я восхищаюсь тобой как полицейским, мне нравится, что ты не боишься проявлять насилие там, где без него, увы, в нашей работе не обойтись. А больше всего мне симпатична твоя борьба с мерзавцами, избивающими жен. Ты их ненавидишь, верно?

Ненависть – блеклое, заезженное слово. У Бада застучало в висках.

– Да, ненавижу.

– И у тебя есть на это причины, если верно то, что мне довелось слышать о твоей юности. Ненависть – что еще ты ненавидешь так же сильно?

Бад крепко, до боли в пальцах, сжимает кулаки.

– Эксли. Эту сволочь Эксли. И Мусорщика Джека – он тоже там отличился. Дик Стенс теперь допьется до чертиков – из-за того, что эти двое нас продали!

Смит качает головой.

– Винсеннса не вини, сынок. Он все сделал как надо. Без увольнений дело бы не обошлось, а он оговорил лишь тех, кто уже отработал двадцать лет и заслужил себе пенсию. И взял на себя вину за ту выпивку, что ты принес в участок. Нет, сынок, Джек не заслужил твоей ненависти.

Бад наклоняется к нему:

– Дадли, чего ты от меня хочешь?

– Хочу, чтобы ты избежал приговора и вернулся на службу. И знаю, как этого добиться.

Бад бросает взгляд на газету.

– И как же?

– Тебе надо работать на меня.

– И что я должен делать?

– Не торопись. Сперва еще несколько вопросов. Скажи, сынок, ты согласен, что наш долг – удерживать преступность в должных рамках, не давать ей расползаться по городу? Что, например, черным бандитам к северу от бульвара Джефферсона не место?

– Конечно.

– А как ты считаешь, можно позволять существовать преступным сообществам, которые действуют только среди своих, мирным гражданам особого вреда не приносят, а полиции иногда бывают полезны?

– Конечно. Всегда так и делается: на что-то мы закрываем глаза… Но какое это имеет…

Смит сдергивает со стола газету. Револьвер 38-го калибра, сверкающий полицейский жетон. По спине у Бада проходят мурашки.

– Я знал, что ты – человек влиятельный. Ты договорился с Грином?

– Не с Грином, сынок. С Паркером. Я же говорил, не одному Эксли ходить у него в советниках. Вот что он сказал: если большое жюри не выдвинет против тебя обвинения, за отказ дать показания ты наказан не будешь. А теперь забирай свои вещички, пока хозяин этого заведения полицию не позвонил.

Сияющий Бад неловко распихивает по карманам свое добро.

– Значит, и обвинения не будет?

Снова сочное «хо-хо-хо» – на этот раз насмешливое.

– Так я и думал, что сегодняшний «Геральд» ты еще не читал!

– Но… как? – восклицает Бад, совершенно ошарашенный.

– Потом расскажу, сынок.

– А с Диком что?

– Дик пропал, сынок. И не спорь – ничего тут не поделаешь. Ему предъявлено обвинение, он будет признан виновным и получит срок. Сам Паркер приказал сделать его козлом отпущения. Это Эксли убедил его патронов не жалеть. Так что… уголовная статья и тюрьма.

Вдруг становится страшно жарко. Невыносимо жарко. Бад ослабляет узел галстука, прикрывает глаза.

– С ним все будет хорошо, сынок, я тебе обещаю. Есть у меня приятельница в системе исправительных заведений – попрошу ее за Стенслендом присмотреть. А когда выйдет, уж я обеспечу ему возможность поучить этого Эксли уму-разуму.

Открыв глаза, Бад видит перед собой развернутую «Геральд». Заголовок: «Полицейским, замешанным в "Кровавом Рождестве", предъявлены обвинения». Дальше – колонка, обведенная карандашом. Сержанту Ричарду Стенсленду предъявлено обвинение по четырем статьям уголовного кодекса. Кроме него в списке трое пенсионеров: Ленц, Браунелл и Хафф; по две статьи на брата. Подчеркнуто: «Офицеру Венделлу Уайту, 33 года, обвинений не предъявлено, хотя, по предварительным сведениям, полученным из источников в окружной прокуратуре, ему должно было быть предъявлено обвинение в нападении первой степени. Председатель жюри заявил, что четверо из жертв нападения изменили свои первоначальные показания, согласно которым офицер Уайт душил Хуана Карбигаля, 19 лет. Новые показания истцов прямо противоречат утверждениям офицера полиции сержанта Эдмунда Дж. Эксли, который заявил под присягой, что Уайт пытался нанести Карбигалю тяжкие телесные повреждения. Однако показания сержанта Эксли, по всей видимости, не подвергаются сомнению: они использованы в обвинительных актах против других семи офицеров. Тем не нее, хотя члены жюри и сомневаются в искренности новых показаний истцов, такие изменения в деле они сочли достаточной причиной, чтобы отозвать обвинения, первоначально выдвинутые против офицера Уайта. Заместитель окружного прокурора Эллис Лоу заявил репортерам: "Произошло нечто внушающее подозрение, но что – я не понимаю. Однако четыре свидетельства, несомненно, перевешивают одно – будь это даже в высшей степени услуживающий доверия голос Эдмунда Эксли, героя прошедшей войны"».