Зимний убийца - читать онлайн книгу. Автор: Джон Сэндфорд cтр.№ 30

— Ну, если ты утверждаешь… — начала она.

— Ты мне не веришь.

— А с какой стати я должна тебе верить? Ты собираешься сегодня снова его допрашивать, после того как у Шелли закончится вторничная служба.

Принесли кофе, и Лукас подождал, пока официантка не отошла, прежде чем ответить.

— В городе есть что-нибудь, о чем бы не знали его жители?

— Почти нет, — сказала Уэзер. — В офисе шерифа работают шестьдесят человек, а население городка зимой составляет всего около четырех тысяч. Сам подумай. И тебе не приходил в голову вопрос, почему Шелли пойдет на службу, вместо того чтобы допрашивать Фила?

— Я даже боюсь спрашивать, — признался Лукас.

— Потому что он хочет увидеться с Джинни Перкинс. Они встречаются в мотелях Хейуорда и Парк-Фоллза.

— И в городе это известно?

— Пока нет, но скоро все узнают.

— Карр женат.

— Верно. Но его жена сумасшедшая.

— Хм.

— У нее серьезное психическое расстройство. Она помешана на домашнем хозяйстве и ничего другого не делает.

Лукас чуть было не рассмеялся.

— То есть как?

— Это правда, — серьезно ответила доктор. — И это совсем не смешно, болван. Она моет полы, стены, жалюзи, туалеты, раковины, трубы, посудомоечную машину, сушилку и печку. А потом снова и снова стирает одежду. Однажды она так долго мыла руки, что у нее начала облезать кожа и нам пришлось лечить ее.

— Боже праведный! — Лукас по-прежнему с трудом сдерживал улыбку.

— И никто ничего не может сделать, — продолжала Уэзер. — Она принимает лекарства, но они не помогают. Подруга рассказала мне, что она отказывается от секса с Шелли, потому что это грязное занятие. Понимаешь, не в психологическом смысле, а в самом прямом. Физически грязное.

— И Карр решает эту проблему с женщиной из своей компании пятидесятников.

— «Решает эту проблему». Как романтично! И очень по-британски.

— Ты ведешь себя совсем не как врач, — заметил Лукас.

— Это потому, что я сплетничаю и флиртую с тобой?

— Ммм…

— Нужно прожить здесь какое-то время, чтобы понять, — сказала Уэзер, и в ее голосе прозвучал намек на напряжение. Она окинула взглядом зал и людей, которые разговаривали в свете красных церковных свечей. — Тут нечего делать, только работать. Совсем нечего.

— В таком случае зачем здесь оставаться?

— Я вынуждена, — ответила она. — Мой отец приехал сюда из Финляндии и всю жизнь проработал в лесах. Рубил деревья и плавал на озерах. Мы жили бедно. Но у меня в школе были высшие баллы по всем предметам.

— Ты училась в средней школе Гранта?

— Да. Я пыталась накопить денег, чтобы поехать в колледж, но это было не просто. И тогда учителя собрались и внесли часть суммы, а какой-то старик из комиссии, которого я знать не знаю, позвонил в Мэдисон, потянул за веревочки, и я получила полную стипендию. Мне переводили деньги все то время, что я училась в медицинском колледже. Я их вернула. Даже организовала небольшой стипендиальный фонд в средней школе, пока работала в Миннеаполисе, но это совсем не то, чего все хотели.

— Они хотели, чтобы ты жила здесь, — сказал Лукас.

— Да. — Она кивнула, взяла пустой бокал и принялась вертеть его в руках. — Здесь только древесина и туризм, сельское хозяйство в зачаточном состоянии. Дороги паршивые, и многие люди пьют. Несчастные случаи на лесопилках представляют собой жуткое зрелище. Видел бы ты человека, угодившего под бревно, когда оно катится на обработку! А еще есть тракторы и гребные винты лодок. Тут жил один старый доктор, который мог оказать первую медицинскую помощь, перед тем как отправить пострадавшего в Дулут или в Города-близнецы. Пока он здесь работал, я не чувствовала, что должна вернуться.

— А потом он ушел на пенсию, — предположил Лукас.

— Отбросил копыта, — сказала Уэзер. — Сердечный приступ. Ему было шестьдесят три. Каждое утро он съедал шесть блинов с маслом и беконом, пил кофе со сливками, чизбургеры на ланч, стейк на обед, выпивал пинту «Джонни Уокера» по вечерам и дымил как паровоз. Удивительно, что он так долго протянул.

— И они никого не смогли найти взамен?

Она рассмеялась, но не слишком весело, и посмотрела в окно на снег.

— Ты шутишь? Выгляни на улицу. Сейчас тридцать два градуса ниже нуля, и температура продолжает падать. А кинотеатр закрыт на зиму.

— И как же ты развлекаешься?

— Это слишком личный вопрос, — ответила она с улыбкой и потянулась через стол, чтобы прикоснуться к тыльной стороне его ладони. — Для данной стадии наших отношений.

— Что?

После обеда Лукас чувствовал себя немного заинтригованным, но вполне довольным. Они с некоторым смущением попрощались на парковке. Он не хотел уезжать, и они разговаривали, стоя на снегу. Ледяной ветер холодил щеки Лукаса, точно лосьон после бритья. Наконец они отошли друг от друга, и Уэзер села в свой джип.

— Еще увидимся.

— Конечно, — ответил Лукас.

Посмотрев вслед ее машине, он натянул шапку и проехал шесть кварталов до церкви. Шериф и две женщины ждали его в вестибюле. Они оживленно болтали о чем-то, время от времени качая головами. Одна незнакомка была такой же высокой, как Лукас, со светлыми волосами, в красной вязаной шапочке с вышитыми снежинками и оленем. Куртку украшал значок «Освободите животных». Другая женщина была невысокой и темноволосой, с седыми прядями в волосах и морщинами в уголках глаз. Когда Лукас подошел к ним, Карр представил темноволосую женщину как Джинни.

— Это Лукас Дэвенпорт…

— Лейтенант Дэвенпорт, — поправила шерифа Джинни. У нее оказались мягкие теплые ладони и сильное рукопожатие. — А это наш друг Мэри.

Мэри улыбнулась, и Лукас отошел на пару шагов назад со словами:

— Нам пора.

— Да, конечно, — неохотно проговорил Карр. — Дамы, нам нужно работать.

Они ушли вместе, и Лукас спросил у шерифа:

— Ты поговорил с Бергеном?

— Я сам — нет, с ним связалась Хелен Аррис. Мне пришлось поехать к дому Лакортов. Они там разбирают все по кирпичику.

— Есть ордер для Харпера?

— Получил. — Карр похлопал себя по груди и зевнул. — Длинный выдался денек.

— Что нам разрешено делать в доме?

— Мы имеем право войти в комнату его сына и остальные помещения в доме, исключая кабинет и спальню Харпера, если она является отдельной от комнаты Джима. Можем осматривать все вещи, которые, по нашим представлениям или по словам Харпера, принадлежали мальчику.