Территория войны - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Пронин cтр.№ 17

В кабинет уже заходили, скрипели двери, шаркали ноги, но я на них не обращал внимание. Вдруг неожиданно, с обеих сторон, кто-то, словно тисками, зажал мне плечи и локти, и чья-то рука сзади надавила мне на горло, а мою руку заломили за спину, высоко и грубо – боль пронзила ее до плеча.

– Нож, нож у него, все видели! Обыщи! – Чужие грубые руки зашарили по моим карманам, брюкам...

– Нету ничего! Сбросил!

– Куда он мог сбросить! Ищи внимательней!

Обыскивал меня здоровяк, недавно побывавший в нокауте, а выворачивал со спины руку – его тогдашний напарник. Наконец тот наткнулся на мои ножи под рукавом.

– Нашел! Здесь он у него. Ах ты, сволочь. Даже два. Мразь! – И я получил в живот такой удар, что ноги подо мной обмякли, и я повис на чужих руках. В глазах потемнело. Но одним ударом тот не ограничился: кулаки у него чесались вернуть должок с лихвой. Удар в печень, и еще – в солнечное сплетение. Я начал терять сознание от боли.

– Хватит, хватит, убьешь! – скомандовал кто-то сзади, и удары, разрывавшие мне внутренности, прекратились. – Веди на охрану. Не спускать глаз! Не бить!

Им пришлось волочить меня, ноги мои не слушались, голова болталась из стороны в сторону на обмякшей шее. Но глаза все видели: вдоль коридора, потом и лестницы, сбоку на меня в ужасе смотрели десятки глаз тех, кто приехал сюда подмахнуть бумажки, хорошо закусить и потом разъехаться, став сразу на несколько миллионов богаче. Не получилось сегодня – из-за этого самого, кто убил, а потом выскочил к ним в праздничный зал с ножом в руке...

Меня проволокли вниз по лестнице, затем через двор к проходной и здесь втолкнули в каптерку, провонявшую окурками в переполненных пепельницах среди разбросанного по столу домино. Я уже хотел плюхнуться на лавку, завис над ней, но мой провожатый потянул меня вверх за рукав.

– Ну-ка, встать!

Я глядел в ухмыляющиеся зеленые глаза и понимал его желание – вернуть последний должок, хук справа.

Руки не слушались, но я, как мог, собрался и начал медленно распрямляться: удовольствие ему я испорчу. Еще согнутый, ватной рукой я со всей оставшейся мочи зарядил ему правым кулаком в брюхо. Он крякнул и согнулся, и мы даже стукнулись с ним лбами. Я осел вниз на лавку, ударившись затылком о стенку, и сразу увидел его кулак – он падал на меня слева, и, быть может, впервые я нарушил закон ринга – закрыл глаза. Зубы скрипнули, в глазах полыхнуло белыми искрами, и я вырубился в темноту.

Не знаю, почему я стал различать звуки, возможно, потому, что они стали меняться, что-то добавилось: новые голоса, разговор. Не хотелось ни шевелиться, ни думать. Голова медленно прояснялась, но избитые внутренности буквально кричали от боли. Я перевернулся на лавке к стене и поджал к подбородку колени. А когда окончательно пришел в себя, услышал над собой негромкое, но властное:

– Встать! – Чужая рука рывком перевернула меня от стены на спину.

Я свесил с лавки ноги и сел. Передо мной стояли два опера, в открытых кобурах чернело по «марголину». Из открытых дверей меня равнодушно рассматривали еще двое в форме. У следователей я и раньше замечал этот взгляд, очень типичный: они иногда смотрят на подозреваемого как на вещь, не таясь, спокойно подмечая нужные им детали и признаки. Перед следователем всегда не человек, а набор вопросов, уйма очередной мороки, рутины и, что еще хуже, писанины. Один из оперов был старше, ближе к пятидесяти, другой – совсем молоденький, стажер. Старший подвинул ко мне стул и сел напротив, не мигая, глядя в глаза.

– Водительское удостоверение при вас нашли – ваше? – Я кивнул. – Вас задержали на месте преступления с оружием в руках. Будете писать признательное заявление? Тогда оформим как явку с повинной. Вы поняли меня, Соколов?

Я снова кивнул. Говорить им, что я сам полицейский, да еще в отпуске, глупо, – сами узнают, а так сразу привлекут еще и органы «собственной безопасности», мороки еще больше будет. Бесполезно и что-нибудь отрицать, протестовать, возмущаться или требовать адвоката, – я попал в хорошо смазанный механизм, мне не выбраться из него, пока все его шестеренки не провернутся положенное число раз и не отцепят меня сами. Если, конечно, отцепят. Несколько суток подряд эти шестеренки могут меня, совершенно законно, перемалывать и мучить, пока окончательно не решат, наконец, есть ли у них на меня что-нибудь доказательное или нет.

– Везите, куда следует, предъявляйте обвинение, тогда начнем допросы и бумажки писать. Но только не раньше, я знаю правила.

– Это ваши ножи? – Он вынул из потрепанного портфеля прозрачный полиэтиленовый мешок и покачал им перед моим лицом. В мешке приветливо звякнули оба мои ножика, отдельно от ножен. Дно и стенки мешка были замазаны чем-то бурым и высохшим.

– Похожи.

– Почему на них свежая кровь?

Ответа на это у меня быть не могло, и я уже иначе присмотрелся к бурым мутным пятнам внутри мешка. Отвечать на дальнейшие вопросы теряло смысл окончательно, дело принимало серьезный оборот. Вот следователь Шаров обрадуется! Разматывал, разматывал полгода директорские дела с угрозами – и такая удача! Взял с поличным.

– Не слышу ответа, Соколов. Чья это кровь? Не знаете? Скоро мы выясним, чья она, но только ты опоздаешь с явкой с повинной. Ну, не будешь делать заявление? Тогда поехали, нечего время терять... – Он встал и направился к двери, за ним стажер, а навстречу ко мне двинулись двое ментов в форме.

– Минуточку, начальник... господин полицейский, – крикнул я вдогонку. – Любезность за любезность!

– Что надо? – Он остановился, не оборачиваясь.

– У меня мотоцикл на улице около ворот, надо бы закатить за ворота, а то угонят ночью.

– Что еще? – Он так и не повернулся ко мне.

– Из сейфа убитого директора пропал револьвер, «смит-вессон» шестизарядный, никелированный.

– Откуда знаешь?

– Видел и в руках держал в четверг.

– Потом это напишешь. У тебя все?

– Еще привет следователю Шарову передайте.

– Знакомы? Ладно. Где ключи от мотоцикла?

– С бумажником в кармане лежали.

Он повернулся к молодому:

– Проследи, чтобы в сарай какой-нибудь закатили. Скажи – вещдок, и чтобы не трогал никто. Закончишь с телом – и ко мне.

Через шесть часов дежурный мент привел меня из «обезьянника» в кабинет следователя, подвел к стулу, снял с себя один наручник и защелкнул его на трубе, зацементированной в стену. Следователь, со скучным серым лицом пятидесятилетнего человека, поднял на меня усталые глаза.

– Имя?

– Я назвался.

– Как оказался в кабинете директора?

– Охранял.

– Хорошо справился... Оружие ваше? – Он брякнул об стол ножами, лежавшими в знакомом мне полиэтиленовом мешочке с пятнами.