Неизвестный венецианец - читать онлайн книгу. Автор: Донна Леон cтр.№ 20

— То есть вы считаете, что мне следует повторно расспросить Креспо?

Каковы бы ни были чувства Патты к Сантомауро, было бы слишком наивным ожидать, что он, забыв осторожность, отдаст приказ, который ущемляет интересы столь влиятельной фигуры.

— Действуйте по своему усмотрению, Брунетти.

— Еще что-нибудь, синьор?

Патта молчал.

— Послушайте, комиссар, — сказал Патта, когда Брунетти поднялся, чтобы идти.

— Да, синьор?

— Вы, кажется, говорили, что у вас есть знакомые газетчики, так? — Неужели Патта собрался просить его помощи? Этого еще не хватало. — Брунетти вяло кивнул, глядя в сторону. — Не могли бы вы с ними связаться? — Брунетти кашлянул и потупился. — У меня сейчас неприятности, Брунетти, и надо с этим что-то делать. — Тут Патта замолчал.

— Я сделаю все, что в моих силах, синьор, — без тени воодушевления пообещал Брунетти, вспоминая своих знакомых газетчиков: два журналиста, пишущие на экономические темы, один искусствовед и один политолог.

— Хорошо, — сказал Патта. — Я дал поручение новой секретарше навести справки о его налогах. — Чьи налоги имелись в виду, было ясно и без слов. — Все, что она найдет, она станет отдавать тебе.

От удивления Брунетти смог лишь кивнуть.

Видя, что Патта склонился над бумагами, Брунетти понял, что аудиенция окончена, и вышел.

Синьорины Эллетры на месте уже не было. Брунетти быстро нацарапал записку и оставил ей на столе: «Посмотрите, что там есть в вашем компьютере о деятельности адвоката Джанкарло Сантомауро».

Он шел наверх к себе в кабинет, а жара тем временем растекалась по зданию, лезла во все закоулки и щели; толстые стены и пол из мрамора были ей нипочем, и вместе с жарой густо валила душная сырость, от которой листы бумаги заворачивались по углам и липли к рукам. Окна в его кабинете стояли настежь. От этого, впрочем, жары и духоты только прибывало. К прочим неприятностям примешивалась вонь. Запах гнили всегда витал над городскими каналами, но теперь, в отлив, воняло даже здесь, вблизи Сан-Марко и открытой воды. Брунетти стоял у окна. Его рубашка и брюки отсырели. Сухим оставался разве что ремень. Он вспоминал горы в Больцано и толстые пуховые спальные мешки, в которые они забирались на ночь в прошлом августе.

Подойдя к столу, он нажал кнопку на коммутаторе и приказал дежурному прислать к нему Вьянелло. Вьянелло явился через пару минут. Обычно к этому времени он успевал забронзоветь от загара и напоминал кусок bresaola, вяленой говяжьей вырезки, которую обожала Кьяра. Но в этом году Вьянелло носил свою зимнюю шкуру. Подобно многим итальянцам своего возраста и происхождения, сержант всегда был уверен в том, что застрахован от болезней и несчастных случаев. Курильщики умирали от рака легких, обжоры умирали от инфарктов и инсультов, а он только читал статистику смертей в разделе «Здоровье» газеты «Коррьере делла Сера», хоть и знал, что это его не касается.

Однако прошедшей весной из его спины и плеч вырезали пять предраковых меланом, и врачи запретили ему загорать. Вьянелло переменился подобно апостолу Павлу, который на пути в Дамаск был ослеплен Господом, чтобы прозреть затем для веры истинной, и, как Павел, стал истовым ее проповедником. Однако до тех пор он не подозревал, что итальянцы по природе всезнайки и любой итальянец — сам себе Павел. Стоило ему заговорить с кем-нибудь, как тут же оказывалось, что собеседник гораздо более его осведомлен в вопросах профилактики рака, озоновых дыр, ультрафиолетового излучения и его влияния на атмосферу. Более того, все до единого были убеждены, что эти разговоры о вреде солнечного света не что иное, как очередная химера, обман, надувательство, хотя никто и не понимал, кому и какая от этого надувательства выгода.

Когда же Вьянелло, воистину наделенный Павловым усердием, обнажал на глазах неверных свою спину в шрамах, ему говорили, что его случай еще ничего не доказывает, что статистика врет, ну и потом — с ними такого никогда не случится. И тогда он уяснил самую замечательную черту итальянского характера: покуда итальянец на собственном опыте не убедится в чем-либо, этого для него не существует, и никакие доказательства не помогут переубедить его. В конце концов, Вьянелло, не будучи все-таки Павлом, оставил свою миссию и купил себе тюбик солнцезащитного крема, которым стал намазываться круглый год.

— Вызывали, Dottore?

Вьянелло был в форменной рубашке с короткими рукавами и синих форменных брюках, куртку и галстук он оставил внизу. С тех пор, как в прошлом году жена родила ему третьего ребенка, он сильно похудел и собирался еще сбросить вес, чтобы быть в лучшей форме. Немолодые отцы маленьких детей обязаны думать о своем здоровье, следить за собой, объяснял он Брунетти.

— Присаживайтесь.

Когда они оба уселись, Брунетти спросил:

— Что вы знаете об этой Лиге по защите нравственности?

Вьянелло вопросительно прищурил один глаз, ожидая пояснений. Но пояснений не последовало. Тогда говорить пришлось ему самому.

— Я особенно ничего и не знаю, синьор. Кажется, они собираются в одной из церквей. Всех Святых? Ах нет: это экуменисты там собираются. Ну, эти, с гитарами, у которых по десять человек грудных младенцев на каждого. А Лига проводит собрания в частных домах. Я слышал, что политика их не интересует. Не могу вам сказать, что же они делают на своих собраниях. Если судить по отдельным известным персонам, которые состоят членами, то они, наверное, садятся в кружок и рассказывают друг другу, какие они хорошие и какие все вокруг плохие.

— А вы знакомы с кем-нибудь из них лично, Вьянелло?

— Я-то? Бог миловал. — Он осклабился, но потом увидел, что Брунетти и не думает шутить. — Ах, вы серьезно спрашиваете, синьор? Подождите-ка…

Минуту он думал, обхватив руками колено и подняв глаза к потолку.

— Есть одна женщина, синьор, она работает в банке кассиршей. Надя с ней знакома, потому что деньги — это по ее части. Я помню, как-то раз она говорила, что, мол, подумать только — такая милая женщина, а спуталась черт-те с кем.

— А почему она о них так сказала?

— Как?

— Так, будто они ей сильно не нравятся.

— Ну… одно их название чего стоит: Лига по защите нравственности. Кто они такие, чтобы так называться? Кучка ханжей, не иначе. Basibanchi, и только. — Этим словом — чисто венецианским презрительным прозвищем тех, кто, упав в церкви на колени, норовят так низко наклониться, чтобы поцеловать пол под последней скамьей, Вьянелло сумел продемонстрировать и творческую силу родного диалекта, и своей собственный здравый смысл.

— А вы не знаете, давно ли она состоит в Лиге и как она туда попала?

— Нет, синьор. Но я попрошу Надю поинтересоваться. А что?

Брунетти вкратце рассказал ему о том, как наткнулся на Сантомауро в квартире Креспо и как тот потом звонил Патте.

— Странно как-то, синьор, — согласился Вьянелло.