Вскрытие показало... - читать онлайн книгу. Автор: Патрисия Корнуэлл cтр.№ 37

– В таких случаях практически невозможно что-либо доказать, – мягко заметила я.

– Да уж, свечку-то никто не держал, – произнес Марино и вдруг добавил будничным тоном, совершенно меня ошарашив: – Может, это просто совпадение. Позавчера вечером мне позвонил Бентон и сказал, что произошла попытка взлома головного компьютера в Квонтико. Некто пытался найти информацию о последних убийствах в Ричмонде.

– Где-где это случилось?

– В Уолхэме, штат Массачусетс. – Марино бросил на меня быстрый взгляд. – Два года назад – Петерсен как раз учился в Гарварде на последнем курсе, а Гарвард находится в двадцати милях к востоку от Уолхэма – в течение апреля и мая в собственных квартирах были задушены две женщины. Обе были одиноки и жили на первом этаже. Обеих нашли связанными ремнями и электрическими проводами. Маньяк проникал в квартиры через незапертые окна. В обоих случаях убийства происходили в выходные. Короче, сценарии – что уолхэмские, что наши – как под копирку.

– А когда Петерсен закончил университет и переехал в Ричмонд, убийства в Уолхэме прекратились?

– Вообще-то нет. Летом того же года было совершено еще одно убийство, и точно не Петерсеном – он уже жил в Ричмонде, его жена начала работать в больнице. Но в этом последнем случае картина преступления была несколько иной. Убили молодую девушку, причем милях в пятнадцати от Уолхэма. Она жила не одна, а со своим парнем – тот просто на время уехал. Полиция подозревала, что в этом случае убийца просто начитался "желтых" газет и решил все сделать как по писаному. Труп нашли только через неделю. Он успел разложиться, так что ни о каких образцах спермы не могло быть и речи. Убийцу вычислить не удалось.

– А в первых двух случаях взяли образцы спермы?

– Да. Сперма принадлежала человеку, у которого нет антигенов, – с расстановкой произнес Марино, глядя прямо перед собой.

Мы помолчали. Я пыталась напомнить себе, что в стране миллионы мужчин, у которых в сперме нет антигенов, что каждый год чуть ли не во всех крупных городах происходят убийства на сексуальной почве, и тем не менее параллели были слишком очевидны.

Мы свернули на узкую, в два ряда усаженную деревьями улицу одного из новых районов. Все дома были одинаковые – одноэтажные, приземистые, они своим видом наводили на мысли о ранчо Дикого Запада, а плотностью застройки и второсортными отделочными материалами – на дешевизну жилья в этой части города. Повсюду виднелись объявления "Продается" с адресами и телефонами риелторских компаний, некоторые дома еще не достроили. Газоны в основном успели засеять травкой и оживить низенькими кустиками барбариса и садовыми деревцами.

В двух кварталах от нас находился небольшой серый дом, в котором менее восьми недель назад была задушена Бренда Степп. Дом не продали и не сдали – кому захочется жить там, где совершилось жестокое убийство? У соседних с домом Бренды домов виднелись таблички "Продается".

Мы припарковались напротив и сидели тихо, открыв окна. Я отметила про себя, что на улице всего несколько фонарей. По ночам тут, наверное, хоть глаз коли, и если преступник оделся в темное и был достаточно осторожен, неудивительно, что его никто не заметил.

– Убийца проник через окно кухни – оно выходит во двор, – нарушил молчание Марино. – Бренда Степп пришла домой где-то в девять-полдесятого. В гостиной мы обнаружили пакет с продуктами. Самое позднее время, которое было зафиксировано на этикетке – восемь часов пятьдесят минут. Бренда вернулась домой, приготовила ужин. В тот вечер было тепло, и она решила проветрить кухню – логично, если учесть, что она жарила говяжьи котлеты с луком.

Я кивнула, вспомнив, что нашли у Бренды в желудке.

– После котлет с луком замучаешься проветривать. Духан стоит – хоть топор вешай, по крайней мере у меня дома. В мусорном ведре под раковиной мы нашли упаковку из-под готового фарша, пакет из-под соуса для спагетти, луковую шелуху, да еще в раковине отмокала жирная сковородка. – Марино помолчал, потом добавил глубокомысленно: – Так вот жаришь себе котлеты с луком и не знаешь, чем это чревато. Ведь если бы Бренда разогрела готовую запеканку с тунцом или съела бутерброд, ей, глядишь, и не пришлось бы оставлять окно открытым.

Любимое занятие всякого, кто расследует убийство, – размышлять: а что, если?.. Что, если бы мистеру N не приспичило зайти за пачкой сигарет в ближайший супермаркет как раз в тот момент, когда двое вооруженных бандитов взяли в заложники кассиршу? Что, если бы миссис В не вздумала выбросить старый наполнитель для кошачьего туалета как раз в тот момент, когда возле дома околачивался преступник, сбежавший из тюрьмы? Что, если бы мистер R не поссорился со своей девушкой, не сел в машину и не выехал на шоссе как раз в тот момент, когда пьяный водитель вырулил не с той стороны?

– А вы заметили, что магистраль проходит всего в миле отсюда? – спросил Марино.

– Конечно. За углом, как раз перед поворотом на эту улицу, есть автостоянка, – припомнила я. – Там удобно оставить машину, а до дома жертвы идти пешком.

– Несостыковочка, – возразил Марино. – Автостоянка закрывается в полночь.

Я закурила следующую сигарету и вспомнила высказывание о том, что детектив, если он хочет раскрыть преступление, должен научиться мыслить как преступник.

– Сержант, а что бы вы сделали на месте убийцы?

– На месте убийцы?

– Ну да, на месте убийцы.

– Все зависит от того, был бы я актеришкой вроде Мэтта Петерсена или просто маньяком, который выслеживает женщин и душит их.

– Предположим, вы были бы просто маньяком, – произнесла я ровным голосом.

Марино заржал, радуясь, что подловил меня.

– Ага, попались, доктор Скарпетта! Вы должны были спросить, в чем разница между маньяком-актером и просто маньяком. А разницы-то и нет никакой! Говорю вам, маньяк-актер и маньяк-сантехник ведут себя совершенно одинаково! Одинаково – и не важно, чем они занимаются днем на работе. Стоит мне, просто маньяку, выйти на дело, как все социальные и прочие заморочки отходят на второй план. Маньяк – он и есть маньяк, будь он хоть врач, хоть адвокат, хоть индейский вождь.

– Продолжайте.

– Перво-наперво женщину нужно увидеть и как-нибудь вступить с ней в контакт. Например, я коммивояжер, хожу по домам с товаром, или работаю посыльным – доставляю цветы. И вот я у двери, незнакомая женщина открывает, и мой внутренний голос нашептывает: "Это она". А может, я строитель, работаю по соседству с ее домом, то и дело вижу ее, и она всегда одна. Я западаю на эту женщину. Может, я слежу за ней с неделю, пытаюсь выяснить, каковы ее привычки – например, по свету в окнах определяю, во сколько она ложится спать, узнаю, какая у нее машина.

– Но почему вы западаете именно на нее? Разве мало других женщин?

– Потому что она меня цепляет, – коротко объяснил Марино.

– Своей внешностью?