Когда я спустился вниз по узкой лестнице и вошел в неф, солнце уже переместилось на сторону западных окон. Народа в церкви поубавилось; я заметил лишь пару служащих, тихо совещающихся в алтаре. Опираясь на мою суковатую палку, я брел по проходу, ослабевший от голода, поскольку не ел со вчерашнего дня. Но мне некогда было тратить время на еду. Держась за скамью, я перекинул косолапую ногу через преградившую мне путь скамеечку, цепко сжимая при этом драгоценную полоску бумаги. Да, мне предстояло еще очень много сделать, прежде чем я смогу удовлетворить запросы моего желудка.
Дверь в крипту находилась в передней части церкви, рядом с алтарем, под которым, по моим предположениям, она и располагалась. Здесь имелась такая же надпись, как над дверцей, ведущей на колокольню, «Rotuli Litterarum Clausarum», и за этой скрипучей дверью оказался ряд ступеней, в равной степени пологих и узких. Лестница была такой же темной, и лишь на дне маячил какой-то тусклый проблеск света. Нагнув голову, я нырнул под покоробленный деревянный средник и, сделав глубокий вдох, как ныряльщик перед погружением, начал медленный спуск.
В крипте меня должен был встретить архивариус по имени Эпплъярд, который разберется в шифровке и найдет все, что мне нужно. Но я уже догадался, что эти цифры означают номер полки, где хранится интересующий меня документ. Спустившись, я увидел, что в этом подземелье все полки и шкафы пронумерованы, так же как и ящики и множество перевязанных тесемками бумажных рулонов, теснящихся на полках. И все же пока невозможно было определить, какой именно рулон мне нужен. Когда глаза мои попривыкли к тусклому свету, я обнаружил, что крипта представляла собой пространный лабиринт, значительно превосходящий размеры алтаря, простиравшийся под нефом и захватывающий, по моим понятиям, Чансери-лейн и, возможно, даже еще добрый квартал Лондона. Узкие коридоры шириной не более двух футов, заполненные по бокам пергаментными рулонами, — одни толстые, как колбаса, другие тонкие, как черенок трубки, — уползали в темноту, разветвляясь на другие, такие же тесные каналы. Только благодаря моему невысокому росту и скромных размеров животу я смог нормально пройти по самому широкому из этих коридоров туда, где тусклая лампа освещала крохотный столик, занимаемый господином Эпплъярдом. Ламповый фитиль был низко подрезан, а господин Эпплъярд крепко спал.
Понадобилось минуты две, чтобы разбудить его. Это был хилый на вид старичок с венчиком белоснежных волос над ушами и лысой макушкой, пожелтевшей от времени, как и окружавшие его бумаги Дважды я слегка потряс его за плечо. На второй раз он всхрапнул, закашлялся и резко выпрямился, моргая выцветшими глазами.
— Да? — Его руки шарили по столу. — В чем дело? Кто здесь?
Я положил листок на стол, объяснив, что меня послал к нему господин Спайсер.
— Я ищу один документ, — добавил я. — Моя фамилия Инчболд.
— Инчболд… — Его руки застыли в воздухе над принесенной мною запиской. Он помедлил немного, сильно нахмурившись и постукивая указательным пальцем по кончику носа, словно замечтался о чем-то сокровенном. — Не из тех Инчболдов, что из Пудни-корт? Из Сомерсетшира?
Его вопрос удивил меня.
— Да, там живут мои дальние родственники.
— Ясное дело. Ну а с Генри Инчболдом, похоже, вы не такая уж дальняя родня. Верно? У вас не только фамилия, но и голос почти как у него.
Теперь я был просто потрясен.
— Вы помните моего отца?
— Еще бы, отлично помню. Превосходные образцы почерков. Строчные буквы, с верхним выносным элементом у него получались, помнится мне, весьма изящно. — Он пожал плечами и улыбнулся беззубым ртом, — Видите ли, в те времена я еще наслаждался радостями зрения.
Только тут я сообразил, что Эпплъярд с его шарящими руками и моргающими глазами был слеп, как Гомер. Сердце мое тревожно забилось. Неужели Спайсер решил подшутить надо мной? Как мог слепой человек — даже с такой изумительно ясной памятью, как у Эпплъярда, — провести меня по лабиринтам этого подземелья?
— Но, как я понимаю, господин Инчболд, вы пришли сюда не для того, чтобы побеседовать о вашем отце.
— Верно.
— И не о документике на Пудни-корт. Или, возможно, он-то вам и нужен? Вы знаете, я помню также, как он выглядит. Прекрасный образец витиеватого почерка, которым писались все документы до так называемой реформы написания букв в тринадцатом веке. Реформа… — повторил он с презрением. — Кастрация — вот как я называю ту реформу.
— Да, — подтвердил я, — Пудни-корт меня также не интересует. Речь идет об одной земельной собственности в Хантингдоншире.
— А-а-а… — Он быстро закивал желтоватой головой.
— Имение называется Уэмбиш-парк. По-моему, его недавно продали. — Я взял обратно со стола записку. — Мистер Спайсер дал мне шифр полки. Прочитать его вам?
Как я и подозревал, он сразу расшифровал записку. Документ должен быть на полке с номером CXXXIII, которая находилась в западном крыле подземелья. В соответствии с буквой W в вашей записи, пояснил Эпплъярд. В рулоне под номером DCCLXXVIII находится часть сделок текущего года, зарегистрированных на сегодняшний день. Сам документ значился под пятьдесят восьмым номером и, следовательно, находился примерно в середине. (Насколько я помню, заметьте.) Давая эти пояснения, он шел впереди меня по коридору, слегка задевая полки, мимо которых проходил, и продвигаясь вперед так быстро, что я с трудом поспевал за ним. В одной руке я тащил свою палку, а в другой — фонарь, который Эпплъярд посоветовал мне не уронить, если я не желаю увидеть, как пламя проглотит четыреста лет официальной истории.
— Вот мы и пришли, — сказал он наконец, пробежав как крот по разветвлениям постоянно сужающихся проходов. — Полка номер сто тридцать три. Верно?
Я поднял вверх фонарь. И он осветил надпись, сделанную на пожелтевшей и покоробленной этикетке, приклеенной на одном конце полки: CXXXIIIW.
— Верно, — ответил я.
— Вот и хорошо, тогда остальное уже ваше дело, господин Инчболд. Вы сведущи в латинском, я полагаю?
— Конечно.
— А в почерках переписчиков? Канцелярский? Курсив?
— В общем, да.
— Разумеется. Ваш отец… — Он ухватился за рулон, который я помог ему снять с полки. Этот нескладный сверток документов, перевязанный красной тесьмой, был удивительно тяжелым. — Вам придется искать то, что вам нужно, прямо здесь. Сожалею, но в крипте вы не найдете лучшего места. Хорошо еще, что этот коридор и следующий достаточно длинны..
— Достаточно длинны?
— Ну вам же придется раскатать рулон. Только не забывайте про фонарь. Это все, о чем я вас прошу.
Бубня что-то себе под нос, он шаркающей походкой удалился по коридору, предоставив мне возможность одному корчиться на полу, скрипя костями и изучая этот любопытный трофей, попавший мне в руки. Развязывая тесьму — медленно, как распаковывают некий драгоценный подарок, — я слышал доносившийся сверху приглушенный шум проезжающих колясок. Значит, этот коридор проходит под Чансери-лейн. Не по звуку ли находит старый архивариус путь в своем лабиринте? Или он одарен, как ослепленный Тиресий, сверхъестественными способностями?