Беру свои слова обратно - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Суворов cтр.№ 88

Сочинение о «ленинградской катастрофе», о том, что город было спасать нечем и некому, Карпов повелел печатать тиражами с большим количеством нолей после единички.

По Карпову выходит, что Молотов, Маленков, нарком ВМФ адмирал Кузнецов, командующий артиллерией Красной Армии генерал-полковник артиллерии Воронов, командующий ВВС РККА генерал-лейтенант авиации Жигарев, командующий ВВС Ленинградского фронта генерал-лейтенант авиации Новиков и другие якобы ничего не смогли сделать для обороны Питера. Непреодолимая оборона, возведенная вокруг города по их планам и под их руководством, — не в счет. Только Жуков один мог тут справиться...

Читаю эти строки и не могу отделаться от мысли, что этот отрывок я уже где-то читал... Никто не мог осилить должность, и вся надежда на одного... Только он один и мог бы... Где же я встречал такое? Не у Карпова. А у кого? Питер... Питер... Ах да! Правильно. В том же городе сотней лет раньше возникла та же ситуация: никто не мог... Оставался только один кандидат, которого однажды даже приняли за главнокомандующего. «Ну, натурально, пошли толки: как, кому занять место? Многие из генералов находились охотники и брались, но подойдут, бывало, — нет, мудрено. Кажется, и легко на вид, а рассмотришь — просто черт возьми! После видят, нечего делать, ко мне. И в ту же минуту по улице курьеры, курьеры, курьеры... „Извольте, господа, я принимаю должность, я принимаю, говорю, так и быть, говорю, принимаю; только уж у меня: ни, ни, ни! Уж у меня ухо востро! уж я...“ И точно: бывало, как прохожу через департамент, — просто землетрясение, все дрожит и трясется, как лист».

Владимира Васильевича Карпова явно вдохновляла история о том, как Иван Александрович Хлестаков принимал департамент. Именно так Карпов и описал появление Жукова в безнадежном городе.

Н.Н. Яковлев пошел дальше: «Условием командования в Ленинграде Жуков поставил — никакого вмешательства в оперативные вопросы со стороны члена Военного совета фронта А.А. Жданова. Сталин пообещал, что лично переговорит об этом со Ждановым» (Н.Н. Яковлев. Маршал Жуков. М., 1995. С. 87).

Вот видите, генерал Жуков не только указывал Верховному Главнокомандующему, на какую должность назначить маршала, но еще и ставил условия, на которых согласен ехать в Ленинград: я принимаю должность, я принимаю, говорю, так и быть, говорю, принимаю...

И вот Жуков — в штабе фронта. Карпов продолжает: "Я слышал или где-то читал о том, что Жуков якобы вошел в кабинет командующего фронтом, пнув дверь ногой. Даже если это и было, то все, что предшествовало этому, мне кажется, объясняет такое нервное состояние Георгия Константиновича.

Не снимая шинели и фуражки, Жуков вошел в кабинет маршала Ворошилова. В это время в кабинете заседал Военный совет фронта, на котором присутствовали Ворошилов, Жданов, Кузнецов и другие члены Военного совета. Они рассматривали вопрос, как уничтожить важнейшие объекты города, потому что удержать его уже считалось почти невозможным, когда и как подготовить к взрыву боевые корабли, чтобы их не захватил противник.

Жуков сел на свободный стул и некоторое время слушал происходивший разговор. Тема разговора еще больше его взвинтила. Он приехал в Ленинград для того, чтобы отстаивать его, а тут говорят о сдаче. Он подал записку Сталина о своем назначении Ворошилову. Маршал прочитал эту записку, как-то сник и ничего не сказал присутствующим. Пришлось Жукову самому сообщить, что он назначен командующим фронтом. Он коротко предложил закрыть совещание Военного совета и вообще не вести никаких обсуждений о сдаче города, а принять все необходимые меры для того, чтобы отстоять его, и закончил такими словами:

— Будем защищать Ленинград до последнего человека!"

Н.Н. Яковлев добавляет: «Жуков появился в разгар совещания Военного совета фронта, на котором под водительством самозваного стратега А.А. Жданова и послушного К.Е. Ворошилова обсуждалось, что делать, если не удастся удержать Ленинград. Коротко докладывалось о том, как именно взорвать и уничтожить важнейшие объекты города. Жуков послушал и передал сталинскую записку Ворошилову, тот прочитал и вручил ее Жданову. Словопрение продолжалось. Пришлось Жукову закрыть заседание. Формальностей при сдаче дел бывшим командующим не было» (Там же. С. 88).

— 4 -

Хорошо написано! Все есть. Только реализма не хватает.

Давайте обратимся к автору этого фантастического сюжета Герою Советского Союза писателю Карпову и попросим взять слова обратно. И писателя Яковлева попросим о том же.

Владимир Васильевич Карпов — человек военный, он, конечно, понимает, что ничего подобного никогда не было. И причина тут серьезная: такого не могло быть потому, что не могло быть никогда.

Владимир Васильевич, вы разведчик, давайте используем прием, которому нас в разведке учили. Любую неясную ситуацию надо мысленно уменьшить в два, три, пять, десять раз. Или увеличить. Тогда странность происходящего может проявиться более рельефно и четко.

Масштаб происходящего я мысленно уменьшаю в три раза. Давайте представим Днепр, который чуден при тихой погоде, и прекрасный город Черкассы на высоком берегу. Красота почти как в Киеве. Время действия, допустим, 1970 год. В светлом кабинете за огромным столом восседает первый секретарь Черкасского обкома (так в ту пору назывались губернаторы) товарищ Андреев и вся его команда. Напротив — самый главный местный воинский начальник генерал-майор танковых войск А. Роман, командир 41-й гвардейской ордена Суворова танковой дивизии. Он тоже с командой. Тут же — высокие столичные гости. Идет обсуждение некоего весьма важного вопроса. Например: как бы бросить танковую дивизию в прорыв. То бишь на картошку. В армии операции подобного типа именуются термином «картошка в мундире».

Все идет как предписано. И вдруг на совещании появляется некий полковничек Жуковкин. С ним — майор и капитан. О полковнике присутствующим известно, что взлетел он высоко и быстро, но на высотах не удержался, был с треском и грохотом сброшен и отправлен в провинцию управлять чем-то резервно-второстепенным. Никакого отношения ни к Черкасской области, ни к 41-й гвардейской танковой дивизии он не имеет. О майоре и капитане вообще ничего не известно.

— Давайте, — говорит полковник, — мы тут с вам посидим, послушаем, о чем мяукаете.

— Сидай, друже, — широким хозяйским жестом приглашает товарищ Андреев.

Сидел, сидел полковничек, слушал, слушал, не выдержал.

— Не картошку убирать надо! — кричит. — Надо боевой подготовкой заниматься! Вот вам записка! Меня командиром дивизии назначили!

Владимир Васильевич Карпов, ну согласитесь же, что сцена дурацкой получается. Прежде всего не пустят полковника с майором и капитаном в кабинет, где держит совет первый секретарь обкома с генерал-майором. Полковнику вежливо объяснят, что товарищ Андреев занят. Ждите. И командир дивизии генерал-майор танковых войск Роман тоже занят. Если у вас, товарищ полковник, срочное дело, скажите, в чем оно заключается, — доложим.

Но так чтобы: заходите дорогие, неизвестно для чего прибывшие, товарищи, рассаживайтесь, слушайте, — так не бывает. Даже если обсуждается вопрос о картошке в привольной и прекрасной Черкасской области.