Беру свои слова обратно - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Суворов cтр.№ 38

Но даже если и так, даже если Жуков все понял, уже распрощавшись со Сталиным, почему же он ему сразу не позвонил? Отчего вредительскую директиву подписал?

Он еще и не то рассказывал! В 0 часов 30 минут 22 июня Жуков по телефону доложил Сталину, что директива, которая запрещала командирам всех рангов что-либо предпринимать, ушла в войска (см.: Воспоминания и размышления. М., 2003. Т. 1. С. 263). Через десятилетия после тех событий своим почитателям он гордо вещал: вечером 21 июня я все понял, у меня все иллюзии рассеялись! А 22 июня 1941 года в 0 часов 30 минут величайший полководец говорил со Сталиным, но про рассеянные иллюзии докладывать почему-то не стал. Видимо, не хотел вождю на сон грядущий настроение портить. И товарищ Сталин ушел спать.

Растолкуйте мне ситуацию, разъясните: вечером 21 июня Жуков понял, что нападение неизбежно, а Сталина начал будить телефонными звонками 22 июня после 3 часов 40 минут... Да не по собственной инициативе названивал, а потому, что ему нарком обороны Тимошенко приказал.

— 4 -

Представляю себе ту же самую ситуацию в Америке. Вот некий стратегический гений бахвалится: уж такой я разумный, уж такой я хитрый, вечером 10 сентября 2001 года никто ничего не знал и не понимал, а я, умненький, сообразил, что завтра поутру непременно самоубийцы захватят самолеты и нанесут удары по Нью-Йорку и Вашингтону. Весь вечер просидел я в кабинете президента, но ничего ему не рассказал, потом он пошел спать, а я директиву настрочил, чтобы никто ничего против террористов не предпринимал и на их провокации не поддавался, и поутру — они ударили! Как я и предвидел. Президенту я звонить не собирался, но мой вышестоящий начальник приказал: разбуди и порадуй...

Вот вы смеетесь, а мне не до смеха. Ведь именно это нам великий стратег Жуков рассказывает. К этому добавляет, что давно собирался Сталину стратегическую ситуацию обрисовать, да только возможности такой не представилось, ибо Сталин делами Генерального штаба мало интересовался.

У меня два объяснения поведению Жукова. Пусть каждый выбирает что нравится.

Первое объяснение: Жуков — преступник. Он знал, что нападение неизбежно совершится в ближайшие часы, но своим трусливым бездействием и своей преступной директивой в последние часы мира поставил армию, страну и весь народ под смертельный удар. За такие действия, вернее бездействия, полагался расстрел по статье 193 УК РСФСР (бездействие власти).

Второе объяснение. Жуков — хвастун. Вечером 21 июня 1941 года он о возможности германского нападения не догадывался. Это после войны в нем удивительная проницательность проявилась.

Задним числом.

На вопрос о роли Хрущева ответил: «Он занимал такое положение, что не мог не принимать решений о репрессиях».

«А ты имел к ним какое-нибудь отношение?» — спросила я.

«Нет. Никогда», — твердо, глядя мне в глаза, ответил отец.

Элла Жукова.

Эра и Элла Жуковы. Маршал победы. Воспоминания и размышления. М., 1996. С. 149

— 1 -

Итак, вечером 21 июня 1941 года великий стратег понял: сейчас нападут! На это в книге «Тень победы» я смиренно заметил: если так, то надо было действовать. Надо было поднимать армию по тревоге. Если иллюзии рассеялись, почему ничего не делал?

Коммунистические идеологи и тут нашли объяснение: так у него же не было полномочий!

Товарищи дорогие, если мы знаем, что дом заминирован и в любое время взорвется, если мы знаем, что в доме люди, то какие нужны полномочия, чтобы поднять тревогу?

Если нам приказано точно держать курс, но видим, что наш корабль сейчас врежется в айсберг, неужели не рванем руль, пытаясь увернуться? Неужели сначала побежим полномочия просить, а уж потом курс менять?

Если знаем, что самолет сейчас врубится в небоскреб, нужно ли спрашивать у кого-то разрешение на то, чтобы включить сирену и выгнать людей из здания?

Допустим, нам известно: безграмотные и безалаберные действия операторов ядерного реактора ведут к взрыву, от которого пострадают сотни тысяч людей, а миллион квадратных километров территории на сотни и тысячи лет будет непригоден для обитания людей и животных, — неужто будем ждать формального разрешения на необходимые действия по предотвращению преступления?

21 июня 1941 года речь шла не о взрыве дома, не о корабле, пусть и громадном, не о небоскребе и даже не о чернобыльском реакторе. Вопрос стоял о жизни десятков миллионов людей, о колоссальных потерях и разрушениях. Скажу больше: это был вопрос о существовании огромной страны и народов, которые ее населяют. Великий гений стратегии, как он заявляет, ясно понимал, что катастрофа неумолимо и стремительно надвигается, но ничего не сделал для ее предотвращения, ибо полномочий ему не хватило.

Отдавать преступные приказы войскам Жуков полномочия имел, а отменить собственные запреты у него полномочий не оказалось.

— 2 -

В ночь на 22 июня Жуков, который якобы полностью понял, что нападение неизбежно, подписывает Директиву No 1: «Не поддаваться ни на какие провокационные действия... никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить». Эта директива прямо воспрещала вводить в действие план прикрытия государственной границы и поднимать войска по тревоге: будет особое распоряжение из Москвы — объявите тревогу, не будет — поплатитесь головами, если объявите.

И на такие действия у Жукова полномочия тоже были, а вот отменить собственные приказы полномочий у него не оказалось.

Этой хитрой грамотой Жуков отмазывал себя от ответственности: с одной стороны, войскам быть в готовности, с другой — никаких мероприятий не проводить! Что бы ни случилось, Жуков в стороне: он дал и такие распоряжения, и прямо противоположные. А командующие на местах в любом случае виноваты: поднял войска по тревоге — расстрел, не поднял — тоже расстрел.

Генерал-полковник И.В. Болдин в 1941 году был генерал-лейтенантом, заместителем командующего Западным фронтом. Он поведал о разговорах с Москвой ранним утром 22 июня. Командующий фронтом генерал армии Д.Г. Павлов кричал в трубку: «Война! Дайте разрешение действовать! Дайте разрешение открыть огонь артиллерии! Дайте разрешение сбивать немецкие самолеты!»

А в ответ: не поддавайся на провокации!

Через некоторое время следует второй разговор с Москвой. Ответ тот же: не поддаваться! Начальник разведки Западного фронта полковник Блохин докладывает: против Западного фронта одновременно действуют в данный момент более тридцати пехотных, пять танковых, две моторизованные и одна десантная дивизии, сорок артиллерийских и пять авиационных полков противника. Это не провокация!

Но Москва твердо стоит на своем.

Через некоторое время третий разговор с Москвой. Затем четвертый.

Вместо командующего фронтом генерала армии Павлова с Москвой говорит генерал-лейтенант Болдин.