Эти двери не для всех - читать онлайн книгу. Автор: Павел Сутин cтр.№ 15

Он вернулся в цех (про запись на дрова в профкоме он, понятное дело, не вспомнил), зашел в конторку, сел за стол и начал писать химическим карандашом на листке:

"Технолог – Шантин.

Подготовитель – Финкенфус.

Бригадиры – в первую очередь Григоров.

Зуборезная группа!

РЕДУКТОРЫ!!!"

И жирно подчеркнул слово "редукторы".

Потом он достал из стола чистый лист и стал писать повременный план. Дважды заглядывал Резник, но Изя только отмахивался: не мешай. Наверное, по заводу уже поползли слухи, потому что Резник послушно прикрывал дверь.

Шла осень сорок девятого года. Омский авиастроительный завод номер сто шестьдесят шесть вскоре должен был запустить в серию первый фронтовой реактивный бомбардировщик "Ил-28"*. Это был первый самолет такого класса, после пошли в производство уже туполевские бомберы. Головной завод, КБ Ильюшина, находился в Москве, а дочерние предприятия – в Омске и Воронеже. На омском заводе в это время как раз начиналось производство центропланов, килей и фюзеляжей.

Фюзеляжи уже собирались на стапелях, но для выравнивания всех агрегатов необходимы были стапельные домкраты – они устанавливались под дуги фюзеляжей.

Стапельных домкратов на тот момент на заводе было ничтожно мало.

Изя просидел над планом полтора часа и отнес его в дирекцию.

Секретарша Елиневича, пожилая казашка, взяла у Изи план и сказала:

– Борис Петрович велел вас пускать к нему в любое время.

– Я завтра утром приду, – сказал Изя. – Я там написал, кто мне нужен. Приказ на меня готов?

– Борис Петрович только что подписал, – сказала секретарша.

– Я про дублерство, – сказал Изя.

– Готов на вас приказ, товарищ Браверман, – повторила секретарша. – Показать вам?

– Вы проследите, пожалуйста, чтобы директор утвердил мой список, – сказал Изя.

– В период с восьмого по семнадцатое вы назначены дублером директора завода по решению проблемы стапельных домкратов, – заученно сказала секретарша.

– Хорошо, – удовлетворенно сказал Изя.

До обеда он сдавал все текущие дела Резнику. Потом в конторку собрались Шантин, Иван Степанович Григоров (ветеран, известнейший на заводе человек), Амалия Финкенфус, пятидесятилетняя тощая латышка, и еще трое бригадиров.

– Садитесь, товарищи, – сказал Изя. – Начинаем производственное совещание…

Рассаживайтесь.

На Григорова можно было положиться. Изя знал, что Григорову достаточно сказать вполголоса – и все забегают. А Амалия Финкенфус была дотошная баба, страшная матерщинница, работяги перед ней трепетали.

Изя не знал, с чего начать. И он проголодался, живот подводило. Пообедать он не успел.

– Товарищи, – сказал Изя. – У нас такое задание… Это настоящее правительственное задание! У нас неделя сроку… (Сроку было десять дней, но Изя так рассудил, что нужно настроить себя и людей на неделю, тогда будет какой-никакой запас времени.) – Ты это… Борисыч… – Григоров встал. – Люди уже все знают. Давай техническое задание.

– Иван Степанович, – сказал Изя, – главное – редукторы…

Утром Изя пришел в приемную директора, сел на стул. Но секретарша сказала:

"Пройдите, Израиль Борисович, директор ждет".

– Я посмотрел ваш план, – сказал Елиневич. – Вы правильно выделили зуборезную группу. Партком не ошибся в вас – вы успеете… Вам нужно сегодня вылететь в Москву.

– В Москву? – изумился Изя.

Он никогда не был в Москве.

– Получите на ведущем заводе конструкторскую документацию. И сразу возвращайтесь, – сказал Елиневич. – Я сейчас распоряжусь, вас отвезут на аэродром.

Изя взял из своего стола в конторке зубную щетку и мыло. Он успел позвонить маме.

– Мама, ты не волнуйся, – сказал Изя. – Я сегодня домой не приду. Я лечу в Москву. Завтра… нет – послезавтра вернусь.

– А как же у тебя будет с питанием? – испуганно спросила мама. – Два дня без горячего…

– Мама, не волнуйся, – сказал Изя. – У меня правительственное задание.

Правительство обо мне позаботится.

Через два часа Изя сидел в холодном, дребезжащем "Дугласе" и летел в Москву. Он летел до Москвы четырнадцать часов, а Москвы так и не увидел. В Тушино его поджидала "эмка". Изю привезли в КБ, до двух часов ночи он вникал в техническую документацию, потом съел гуляш в столовой, и его опять отвезли в Тушино.

Да, как Изя и предполагал, самым узким местом оказались шестерни для редукторов.

В Изином цехе было два зуборезных станка, но шевинговальные и зубошлифовальные станки стояли в третьем цехе.

Изя пошел к Елиневичу, и третий цех получил задание заняться редукторами. Изя то и дело бегал из цеха в цех. Они с Резником, старшим контрольным мастером, придирчиво проверяли каждую партию шестерен.

– Спросят-то с нас… – приговаривал Резник. – Третий цех напортачит, а спросят с нас… Так! Эта шестерня не пойдет!..

Первые два дня Изе еще удалось ночевать дома, а на пятый день мама принесла к проходной подушку, смену белья и лепешки из белой муки.

– Спасибо… Ты не волнуйся, питание хорошее, – сказал Изя и поцеловал маму. – Нам талоны выдают…

– Изинька, ты же зарос, – сказала мама. – Там бритва, в узелке. И помазок.

Изя спал урывками, на дощатом топчане, который стоял в углу конторки. Ходить в столовую он не успевал. Резник забрал его талоны и приносил Изе еду в цех.

"Обязательно успею… – думал Изя. – Иначе – никак". На высокое доверие Елиневича ему было наплевать, он уже перерос тот возраст, когда покупаются на такие штучки. Ему и прежде доводилось налаживать производственный цикл "от и до".

Изе нравилось смотреть на "Илы". Он просто влюблен был в эти серебристые громады, выраставшие на стапелях. "Илам" нужны были стапельные домкраты.

На пятые сутки на Изин участок работали почти все станки в цехе – токарные, фрезерные, сверлильные, автоматные. Когда третий цех задержал корпуса редукторов, Изя поднял телефонную трубку и сказал:

– Начальника цеха пригласите к аппарату.

– Он на планерке, – ответили Изе. – Кто говорит?

– Срочно начальника цеха к аппарату! – громко повторил Изя. – Говорит дублер директора завода!

– Кто?.. А!.. Минуту!

Корпуса редукторов поступили через два часа.

Работяги и прежде уважали Изю. Он никогда не матерился, не тыкал тем, кто был старше его. Но он всегда был аккуратен и туго знал свое дело – такое работяги понимали. Последние дни рабочие особенно почтительно косились на Изю, когда он проходил по цеху – осунувшийся, небритый, в мешковатой "спецухе".