Апостол, или Памяти Савла - читать онлайн книгу. Автор: Павел Сутин cтр.№ 41

– Генерал Л-л-лобода… – Сашка склонил голову к плечу. – Звучит.

– За генерала Лободу! – предложил Дорохов и поднял рюмку.

– В п-п-перспективе, – согласился Сашка и тоже поднял рюмку.

* * *

«Двойное вложение.

Сексту Афранию Бурру, претору.

Приветствую Вас, Бурр, и благодарю. Госпожа Орестилла в восторге от румян и масел, что Вы ей прислали. Жена утверждает, что бальзамы и умащивания умеют делать лишь на Востоке. Увы, Бурр, целомудренные времена миновали безвозвратно. Еще при жизни моего деда матронам не дозволялось подкрашивать брови. А теперь от сенаторских жен разит амброй, и размалеваны они неприлично.

Вы озадачены, мой Бурр, – так я понял из Вашего письма. Нируц занимается чепухой и Малука принуждает заниматься чепухой. Вы пишете, что Малук впустую провел в Лидде две недели. Провинциальный самодеятельный семинар о Левитическом Кодексе. Кто слушатели? Горожане Лидды и трое приезжих. Агроном, мастер-строитель, двое судейских. Ни одного высокообразованного человека и всего лишь один студиозус. А во главе этой компании – квартальный проповедник, пенсионарий Цукар.

Старик Цукар был ритором в Ямнии, в отставке уже седьмой год. Что еще сказать о нем? Грошовая пенсия, болеет, родственников нет. Пишет комментарии к Книге Левита и знает, что Синедрион никогда не позволит включить их в реестр для студиозусов. Собирает в своем домишке таких же, как он, чудаков и называет это «семинаром». А Нируц послал Малука не в Яффу, не в переполненую греческими риторами Птолемаиду, не на лекции университетского светила в Тир. Нируц послал молодого капитана послушать старого болтуна из захолустья.

Вот только никто не знает Левитический Кодекс лучше Цукара! Старик всю свою жизнь посвятил Кодексу, еще пятнадцать лет тому назад написал труд «О Левите». И Синедрион не без причины продержал Цукара в Ямнии два десятка лет. Таким профессором, как Цукар, могли бы гордиться Яффа и Дамаск. Но Грихен Цукар горд и неуживчив. Однажды, еще будучи ритором, он приехал на конгрегационный съезд в Ерошолойм, вступил там в диспут с кохеном первой череды и разнес его в пух и прах. А кохен тот через десять лет стал первосвященником. Да-да, мой Бурр, однажды Цукар прилюдно высек самого Каиаху! Тот высказался об одном из положений Левитического Кодекса, и Цукар оспорил его слова. Сотни периша увидели, как жалко может выглядеть кохен первой череды рядом с провинциальным ритором. Цукару этого не забыли. Прихвостни Каиаху помешали Цукару сделать университетскую карьеру, услали его в Ямнию и не давали носа оттуда высунуть все эти годы. Старик стал пенсионарием, поселился в Лидде (ему назначили сносную пенсию на условии безвыездной жизни в Лидде). В Синедрионе не жалуют умников.

А знаете ли Вы вообще, мой Бурр, что такое Левитический Кодекс? Это предтеча юриспруденции джбрим, ни больше, ни меньше. Но вот парадокс: Левитический Кодекс содержит в себе такие положения, которые делают невозможным формирование настоящей юриспруденции.

В произведении, которое джбрим называют «Книгой Левита», собраны поведенческие нормативы этого беспокойного народца. Собраны и поданы в форме, напоминающей форму Двенадцати Таблиц. Этика джбрим была впервые произнесена в произведении, именуемом «Декалог». Но «Декалог» это скорее мораль, нежели твердый закон. Вся теософия джбрим, скажу я Вам, это одни только поведенческие нормативы, напоминаемые так и этак, надо и не надо, от самого рождения и до смерти, в оба уха, до оцепенения, до тошноты, до абсолютного растворения ego в сих непреложных текстах. Светской литературы у джбрим нет и быть не может. Их мироздание не предполагает светской литературы, юридической литературы, экономической литературы. У джбрим нет юстиции и экономики, как не может быть пожара в море, квадратных колес и волосатых яблок. Неоткуда взяться. Невозможно. Незачем. У них нет философии, ведь песчинки не философствуют. А каждый джбрим понимает себя лишь песчинкой под пальцами их Предвечного. Собственно их философия (равно как история, литература и юстиция) – это все те же древние тексты, непреложный, агрессивно-назидательный догмат, повеления и запреты. Они не рассуждают и не спрашивают себя и природу, поскольку им нет нужды спрашивать. Их Книга ответила на все вопросы.

Я прочел Левитический Кодекс, в книгохранилище при храме Весты отыскался перевод. Я оставил дела, уединился на вилле и прочел. Перевод неплох, но каково римлянину постигать мораль джбрим! Двадцать дней ушло у меня на то, чтобы увидеть в пространном тексте ростки подлинного юридического права. Более того – права заботливого и милосердного! Я разбирал текст и осознавал, что передо мною не что иное, как недосказанная юриспруденция этих треклятых джбрим! Недосказанная и небывалая по духу. Джбрим не перестают удивлять меня. Человечность сего кодекса доведена до предела возможного. Забота о бедных в сем своде законоуложений поставлена во главу угла. Правила землепользования и купли-продажи наделов обговорены четко и окончательно, раз и навсегда. Поддержка общины, денежные взаимоотношения, опека над вольноотпущенниками – все в пользу малоимущих. Ни в коем случае не доводить члена общины до полного неимения – вот стержень Кодекса Левита. В нем соображения гуманности подавляют право! Искренняя забота о малых и сирых, забота, противоречащая логике, противоречащая всему ходу жизни. Милосердие, беспрерывная опека общины и обережение от разорения – но только в лоне семьи Израиля! Вы понимаете, Бурр? Только в лоне семьи Израиля! Это доминанта их морали. И это тупик. Кто и что обеспечит подобную справедливость? Есть ли у джбрим богатства, коими можно оплатить подобное человеколюбие? У джбрим есть земледелие, они продают за пределы Провинции пшеницу, пальмовое масло и древесину. Но это не обогатит Провинцию настолько, чтобы содержать законоуложение, столь щедрое к неимущим. Их почта – это римская служба. Рудоплавильное дело в руках греков и под неусыпным контролем сенатских инспекторов. Фармацией и ссудными учреждениями ведают финикийцы. А науки у джбрим нет, как нет светской литературы. Их Schola – это романские Schola. Джбрим прекрасные коммерсанты, да. Экспортно-импортные операции – их конек, никто в Магрибе не умеет так выстроить экспорт-импорт, как джбрим. Еще они отважные солдаты, усердные строители и добрые землепашцы. Но для того чтобы народ мог содержать юстицию, подобную Левитическому Кодексу, надобны огромные средства – сконцентрированные и умело направляемые. Для того чтобы прокормить такую радетельную юстицию, нужны огромные богатства. Могущественные ссудные конторы, сношения с финансистами Рима и монетные дворы. Долгосрочные кредиты и система купли-продажи долговых обязательств. А это не для джбрим. Их канон не позволяет одалживать под проценты. Не позволяет одалживать под проценты своим. Заметьте, Бурр – своим! Левитический Кодекс это конгломерат норм, годный лишь для маленькой общины. Он делает невозможной ассимиляцию – экономическую ли, культурную или этническую. А это тупик, говорю я Вам. Залог несокрушимости нашего государства не в гении ее военачальников, а в ассимиляции. Рим раздвигает границы, но не истребляет покоренных, а впитывает их. Риму не удалось впитать джбрим и, боюсь, не удастся никогда.

Джбрим веками следуют своей Книге. И будут следовать. Они отгородились от огромного мира замкнутым догматом, и будут отгораживаться. Пока их не истребят, всех до единого. Потому что их гражданское право, равно как и их мораль (для джбрим вера, юстиция и мораль – суть единое целое), несокрушимой стеной отделяют дом Израиля от соседей по этому уголку Ойкумены. Отделяют, но не защищают. Отгораживают, но и закладывают основу грядущей вражды. И вражду эту им нечем уравновесить – за джбрим нет силы, и они абсолютно неспособны к ассимиляции. Их канон – это вражда со всем, что за пределами дома Израиля. И не будет конца той вражде. Они обречены, Бурр. Их угрюмая мораль сулит им гибель, и ничего иного. Они щетинятся и огрызаются, они ненавидят Рим. Но только Рим оберегает их от аравийских бандитов, от кушан, от парфян, от самоистребления.