Бритва Оккама - читать онлайн книгу. Автор: Анри Лёвенбрюк cтр.№ 38

— Не беспокойся, родная, не беспокойся.

Ламия снова погладила ее по щеке и вышла из комнаты. Она выключила старенький телевизор и взяла ключ, который всегда висел у нее на шее.

Дверь ее комнаты постоянно была на запоре. За десять лет, которые они прожили в этой квартире, мать ни разу туда не заходила. Она гордилась тем, что уважает личную жизнь дочери. Ее потайной сад.

Ламия отперла ключом дверь и проскользнула в свое логово. На ходу она расстегнула черное платье и стянула его через голову. Зажгла две ароматизированные свечи на прикроватном столике и полюбовалась сиянием белых звезд, которые нарисовала на черном потолке.

Стены спальни были глубокого, приглушенного красного оттенка. Напротив кровати висела огромная картина, царившая надо всей комнатой. Она изображала темно-красное небо, на котором сверкало черное солнце. Отходившие от него лучи преломлялись под прямым углом и образовывали спираль из множества свастик, а в центре парил человеческий череп со срезанной макушкой.

Комната походила на античный храм в миниатюре. Повсюду среди лампадок с ладаном стояли статуэтки античных божеств. На стенах в рамках висело множество ацтекских рисунков, старых черно-белых фотографий, изображавших мужчин в костюмах, цветных гербов с черными орлами, пирамидами, чашами и свастиками.

Под гигантской картиной, подобно алтарю, высился узкий стол с черным покровом. На обоих его концах стояли шестисвечники. В центре красовался череп, точно такой же, как на картине, а рядом с ним — нечеткая фотография в рамке, на ней смутно угадывалось лицо Адольфа Гитлера.

Перед рамкой было выставлено ее сокровище.

Ламия подобрала с пола сумку и положила на кровать. Извлекла из нее маленькую дрель, шприцы и флаконы. Тщательно вытерла дрель белым носовым платком, потом спрятала все в выдвижной ящик.

Затем осторожно достала со дна сумки банку. Держа ее в вытянутых руках, поставила рядом с тремя другими перед фотографией Гитлера. Ламия напряглась. Она знала, что последняя банка неполная. Из-за него. Из-за Маккензи. Нежно погладив стеклянную поверхность, она вытянулась на постели. Перекатилась на бок, расстегнула лифчик, и он упал на пол рядом с кроватью. Она перевернулась на спину.

Ламия медленно провела руками по груди и животу. Почувствовала под пальцами крупицы высохшей крови. Потом закрыла глаза и предалась ночи. Ночью она встретится с Ними. Свои примут ее в Свой круг. Вдали отсюда. В центре мира.

Но в этот вечер сон долго не приходил. Насмешливое, лукавое лицо Маккензи неотвязно стояло у нее перед глазами.

Встреча была назначена на половину десятого, в это время по субботам открывается Парижская национальная библиотека. Профессор Кастро, доцент истории и архитектор, имел здесь доступ в любое помещение, так что они спокойно расположились в комнате за читальным залом. Кастро, специалист по средневековой архитектуре, написал о Вилларе из Онкура диссертацию. Для Ари он был бесценным источником знаний. Ирис не ошиблась.

Кастро оказался необычайно вежливым и элегантным человеком лет семидесяти. Худощавый, высокий, со впалыми щеками, блестящими черными глазами и сильно поредевшими, тщательно зачесанными назад темными волосами.

— Вы читали мою диссертацию о Вилларе? — сразу же спросил он.

Ари изобразил смущение:

— Нет, признаться, не успел.

— Понимаю. Она и правда длинновата. Ваша сотрудница объяснила мне, что сведения о тетрадях понадобились вам в ходе расследования. Вы разожгли во мне любопытство…

— Вообще-то мой вопрос покажется вам несколько расплывчатым. Но мне бы хотелось узнать, связаны ли с этими тетрадями какие-либо загадки?

На лице профессора Кастро промелькнула улыбка.

— Загадки?

— Да… Я кое-что о них почитал, и мне показалось, что помимо чисто архитектурного аспекта этих записей остается много вопросов без ответа… А по-вашему, в тетрадях Виллара скрыты какие-то тайны?

— Ну, знаете… Люди, которые не вполне владеют темой, болтают немало глупостей. Виллара часто называли французским Леонардо да Винчи, и не только потому, что он, подобно Леонардо и даже раньше его, интересовался всеми областями науки и искусства. Дело в том, что ему нравилось шифровать свои записи. Именно поэтому некоторым кажется, что в них кроются тайны, но я в этом не уверен…

— Тогда зачем он прибегал к шифрам?

— Полагаю, это была игра. Благодаря рисункам Виллара — если, конечно, удастся их понять — можно возродить ныне забытые методы и техники. Многие из его схем представляют собой мнемотехнические фигуры, предназначенные потомкам. Впрочем, он ясно заявляет об этом в предисловии: ему хотелось, чтобы будущие поколения помнили о нем. Возможно, он предназначал свое учение избранным — любознательным ученым — и поэтому забавы ради спрятал там и сям кое-какие загадки…

— Но, по сути, вы не находите в тетрадях ничего таинственного?

— А что вы называете «таинственным»?

— Сам не знаю… Тексты или рисунки, смысла которых вы не понимаете или вам просто кажется странным, что они вообще оказались в тетрадях.

— Даже не знаю. Разумеется, там есть места, способные вызвать удивление, но ничего такого, чему рано или поздно не нашлось бы объяснения..

— Например?

Старик потер подбородок. Казалось, вопрос привел его в затруднение, как будто он, стараясь угодить Ари, напрасно искал, что же загадочного есть в тетрадях Виллара, хотя сам не слишком в это верил.

— Ну… не знаю… Например, могила Сарацина на десятом листе. Мы вправе задуматься, о каком Сарацине идет речь. Наверняка это кто-то выдающийся, раз его похоронили в такой роскошной могиле. Многие полагают, что там похоронен Гирам, скульптор и архитектор, на которого часто ссылаются и компаньоны долга, и масоны. Можно ли сделать вывод, что у строителей тринадцатого века уже существовал культ Гирама? Полагаю, это законный вопрос. К тому же изображение самого царя Соломона, приказавшего Гираму построить Храм, находится значительно дальше. Вряд ли это позволяет нам заключить, что в тетрадях есть символика компаньонажа… В то же время нельзя отрицать, что на листе двадцать четыре один из рисунков, по-видимому, изображает ритуал, по которому компаньоны узнают друг друга.

— В тринадцатом веке уже существовала символика компаньонажа? — удивился Ари.

— Я бы не был столь категоричен, но, безусловно, начиная с тринадцатого века кое-где появляются знаки, напоминающие символы Гильдии мастеров. Например, на барельефах в Сен-Бертран-де-Комменже или еще в Шартре — скульптура, изображающая двоих людей, сидящих друг против друга на корточках: в руках у них наперстки с символами компаньонажа. Нарисовав эту сцену, Виллар добавил к ней вепря и кролика — для некоторых компаньонов долга они символизируют мастера и подмастерье. Но все это лишь предположения. Знаете, когда непременно хочешь найти тайные связи, видишь их повсюду.