Ангел тьмы - читать онлайн книгу. Автор: Калеб Карр cтр.№ 74

— Но это же действительно замечательно, — объявил доктор, когда Прыщ попрощался с Майком у меня в комнате, после чего отправился обратно в город. — Знаешь, Стиви, есть один выдающийся русский психолог и физиолог — его фамилия Павлов, — с которым я встречался, когда ездил в Санкт-Петербург. Он работает в том же направлении, что и этот твой Прыщ, — над причинами поведения животных. Полагаю, он бы извлек огромную пользу из беседы с твоим другом.

— Навряд ли, — возразил я. — Прыщ не особо любит покидать старый квартал, даже по делам — и, по-моему, ни читать, ни писать он не умеет.

Хмыкнув, доктор положил руку мне на плечо:

— Я же говорил достаточно гипотетически, Стиви…

Заселение в мою комнату хорька Майка поставило меня в положение, с подобным коему я раньше не сталкивался. Неожиданно у меня появился питомец, сосед, и в последующие несколько дней мои собственные дела в изрядной степени определялись необходимостью тренировать и кормить зверька. Он оказался живой ответственностью, а прежде меня это никогда не привлекало; и все же, очутившись в сей ситуации, я обнаружил, что и вполовину не возражаю. На самом деле Майк стал средоточием всего моего внимания и — принимая в учет его живой, добрый нрав — моего восторга и изумления. В итоге на то, чтобы связаться с сеньорой Линарес, у мисс Говард ушло больше дня, и еще день — чтобы завладеть предметом постельного белья маленькой Аны; а я большую часть этого времени или возился у себя в комнате с Майком, стараясь обнаружить для него мышь у нас в подвале, или просто болтал с животным, словно ожидал, что мне ответят. Я и раньше видал, что люди так ведут себя со своими питомцами, но, никогда не имея такой возможности сам, не понимал подобного поведения — и вдруг эти мотивы стали для меня очень четкими, а со временем я поймал себя на том, что намеренно гоню мысли о расставании с Майком из головы.

От сей печальной перспективы меня отвлекало множество событий. Детектив-сержант Маркус с мистером Муром в конце концов разыскали вдову подрядчика Генри Бейтса, и новость, принесенная ими из Бруклина, оказалась тревожной: вдова Бейтс заявила, что ее муж в жизни ничем не болел, и сердце у него было сильным, как у быка. Более того, умер он не через день или два после окончания работы у сестры Хантер — умер он в тот самый день, около полугода назад, непосредственно в доме № 39 по Бетьюн-стрит. Прихватило его аккурат после чашки чая — немного сдобренного виски, — предложенной ему хозяйкой дома. Очевидно, сама сестра Хантер сообщила все это коронеру, объявив, что приступ у Бейтса приключился, когда он, выходя из дома, взвалил на спину тяжелый мешок с инструментами. Коронер сказал миссис Бейтс, что такое случается, и что у ее покойного мужа мог иметься некий скрытый порок сердца, никак не проявлявший себя до самой его кончины. Он спросил миссис Бейтс, не желает ли та, чтобы для подтверждения провели вскрытие — но она была суеверной и фантастически религиозной женщиной с весьма странными представлениями о том, что произойдет с душой ее мужа, если сердце его извлекут из тела.

С учетом этой несколько безумной позиции мистеру Муру и Маркусу было куда труднее поверить в следующую теорию, коей поделилась с ними миссис Бейтс: о том, что сестра Хантер соблазнила ее мужа, — несмотря на то, что им этого очень хотелось. С другой стороны, ее утверждение о том, что мистера Бейтса направил в № 39 по Бетьюн-стрит его собственный босс, чтобы тот регулярно нанимал и увольнял бригады строителей, казалось не лишенным смысла — сестра Хантер могла пожелать, чтобы как можно меньше людей знало все подробности ее строительства. Единственным, кто пребывал в курсе этого, был мистер Бейтс — и, по мнению доктора и детектив-сержанта Люциуса, если бы мы как следует осмотрели хозяйство Хантер, то, вероятно, обнаружили бы некоторое количество сушеной пурпуровой наперстянки. Сестра Хантер вполне могла выращивать ее даже у себя в саду — впрочем, где бы она ни раздобыла его, цветок этот — источник мощного наркотика дигиталиса, способного остановить сердце даже самого сильного мужчины, — легко можно было заварить для последней смертельной чашки чая, а любой незнакомый аромат скрыть запахом виски.

Все это, возможно, слишком напоминало то, что доктор называл «гипотетическим» размышлением — чем оно, собственно, и являлось. Но никто, хоть раз видевший холодный блеск золотистых глаз Элспет Хантер, ни на секунду не сомневался, что она на такое способна. И все же мысль о том, что мы столкнулись с человеком, который, как теперь у нас были веские основания полагать, убил не только целую группу младенцев, но и по меньшей мере одного взрослого мужчину, была, мягко говоря, пугающей. По сути, мы будто каждый божий день обнаруживали новые откровения о женщине, на практике доказывавшей свою опасность таким образом, который мы не могли предвидеть. Все это отнюдь не облегчало нам подготовку ко вторжению в ее дом. Но сам план нельзя было никак усовершенствовать — разве что прихватить с собой оружия побольше да посерьезнее. А когда мисс Говард появилась в четверг утром с одной из маленьких ночных рубашек Аны Линарес, моя роль в плане стала еще насущнее: теперь мне приходилось по многу часов убеждаться, что Майк обучен правильно, ведь слишком многое было поставлено на кончик его носа.

Вместе с ночнушкой мисс Говард принесла подтверждение того, о чем доктор размышлял во время и после визита в Музей естественной истории: на Филиппинах у сеньора Линареса действительно имелся слуга-абориген. Зловещий человечек, от одного вида которого сеньора покрывалась гусиной кожей, и которому никогда не разрешала спать в доме, заставляя проводить ночи во дворе. Пигмей, известный исключительно как «Эль Ниньо», [29] много лет служил семье Линарес, но сеньора так толком и не знала, что входило в его обязанности, — впрочем, когда мисс Говард рассказала ей о наших случайных встречах с этим человеком, сеньора смогла привести куда лучшее соображение. Открытие мисс Говард этой информации лишь добавило очередной штрих к картине брака Линаресов, который, казалось, был близок к распаду: сеньора сказала мисс Говард, что, не будь она доброй католичкой, давным-давно бы уже оставила мужа.

В довершение всего у нас имелись теперь уже ежедневные заголовки «Таймс» о «загадке безголового трупа», следующие за делом по мере его превращения на глазах беспомощного Полицейского управления в некое скучное бытовое убийство — к чему, как и предсказывал с самого начала детектив-сержант Люциус, все и должно было свестись. К четвергу версия о том, что жертва являлась одним из сбежавших с Лонг-Айленда помешанных, была весьма недвусмысленно опровергнута, а полиция вместо этого выдвинула догадку, что преступление сие совершил тот же сумасшедший мясник, который аналогичным образом убил и расчленил молодую девушку Сюзи Мартин, дело которой прогремело несколько лет назад. Этой версии, врученной фараонам, точно рождественский подарок, патологоанатомом, расследовавшим дело Мартин, не понадобилось на развенчание и двух минут: люди, потерявшие своих близких, начали приходить в морг на осмотр обезглавленного тела, и к среде не менее девяти из этих посетителей положительно опознали его как останки Вильяма Гульденсуппе, массажиста из турецких бань на Мюррей-Хилл.