Алиенист - читать онлайн книгу. Автор: Калеб Карр cтр.№ 81

Дальше следовало самое трудное: я сказал Джозефу, что этот человек особенно заботится о скрытности своих действий, потому что уже неоднократно бывал в заведениях, подобных «Золотому Правилу», и некоторые мальчики (если не большинство) легко могут его опознать. Он вполне может оказаться хорошим знакомым, которому кто-то из них доверяет, который кому-то из них помогал или сулил новую жизнь. Он мог предлагать, к примеру, новую работу или жилье, мог говорить, что он из благотворительного общества – или даже священник. Самое главное – что он не похож на человека, который творит то, что он творит. Джозеф внимательно выслушал все мои наставления, загибая пальцы на каждом пункте, а когда я закончил, важно кивнул и произнес:

– Ладно, я понял. Но можно мне задать вам один вопрос, мистер Мур?

– Давай, – ответил я.

– Тогда вот что… Откуда вы все это узнали насчет этого парня?

– Порой, – ответил я с улыбкой, – я этого сам не понимаю. Почему ты спрашиваешь?

Джозеф улыбнулся, но его ноги нервно задергались.

– Просто… ну, в общем, многие друзья не поверили мне, когда я передал им все, о чем вы тогда говорили на крыше. Они не могут понять, откуда все это может быть известно. Думают, я все это сам выдумал. Да и куча народу вокруг считает, что это вообще не человеческих рук дело. Что это какой-то… призрак или вроде того. Вот так они и говорят.

– Да, я слышал. Но ты будешь прав, если не станешь к их разговорам прислушиваться. За всем этим стоит человек, не сомневайся. Я готов поручиться за это, Джозеф. – Я потер руки. – Ну а теперь, как насчет еще одной партии?

Годами я слушал россказни о том, что игра на бильярде (карамболь, лузный бильярд или что угодно) есть не что иное, как кратчайший путь, ведущий молодого человека прямиком в объятия дьявола. Но насколько я мог сейчас видеть, карьера профессионального игрока – кошмар многих матерей и отцов этого города – для мальчика стала бы только шагом наверх. Так что следующий час я показывал ему все известные мне бильярдные фокусы и уловки. Мы прекрасно провели время – лишь расставание омрачалось мыслью о том, куда Джозеф должен вернуться. Но тут уж я ничего не мог поделать: такие мальчики – сами себе хозяева.

В штаб-квартиру я вернулся уже затемно, но работа была в самом разгаре. Сара беседовала по телефону с Рузвельтом, пытаясь растолковать, что нам больше некому доверить наблюдение на восьмом посту, а потому в четверг ночью ему придется к нам присоединиться. В обычной ситуации ему вряд ли бы пришлось все это разжевывать, но сейчас его беды на Малберри-стрит умножились. Два человека из Совета уполномоченных переметнулись на сторону Платта и антиреформенных сил, и теперь Рузвельт оказался под жесточайшим приглядом со стороны недругов, только и ждавших, когда он оступится и оправданно слетит со своего кресла. В итоге он, конечно, согласился нам помочь, но – скрепя сердце.

Крайцлер и братья Айзексоны тем временем оживленно обсуждали календарь убийцы. Люциус вывел, что несоответствие в графике – убийство Джорджио Санторелли 3 марта – можно объяснить обманчиво простой фразой «я решил подождать» в письме миссис Санторелли. Очень вероятно, утверждал младший Айзексон, что убийце особое психическое наслаждение доставляет сам процесс выбора и наблюдения за жертвой, не меньшее, чем сам акт убийства. Крайцлер одобрил такую теорию, добавив, что если это не мешает достижению основной цели – то есть убийству, – человек может действительно извлекать садистское удовольствия из промедления. И это вполне объясняет дату убийства Санторелли: бесповоротное решение было принято именно в Пепельную Среду.

Тем не менее Ласло и Айзексоны разошлись во мнениях касательно того, почему убийца наносил удары по одним праздникам и пропускал другие: быть может, его злили определенные религиозные сюжеты и события? Крайцлеру вообще эта идея не нравилась, ибо она возвращала нас к версии религиозного маньяка – человека, одержимого таинствами христианской веры. Ласло по-прежнему был не прочь рассматривать возможность, что человек этот – священник (или был им в какой-то момент своей жизни); но при этом он не видел, почему, скажем, история о Трех Волхвах не вызывает в нем жажды убивать, а очищение Девы Марии – явно вызывает. Маркус и Люциус возражали, что какая-то причина выбору определенных праздников должна быть, и здесь Крайцлер не мог с ними не согласиться, но при этом говорил, что контекстуальный ключ к этой части загадки мы пока не нашли.

Не было никаких гарантий, что наш план слежки вдень Вознесения принесет результаты, так что до наступления этой даты мы продолжали разрабатывать все мыслимые варианты. Маркус и я старательно пестовали нашу теорию вероотступника, а Крайцлер, Люциус и Сара занялись новой многообещающей деятельностью: шерстили психиатрические клиники здесь и в других районах страны, лично и с помощью телеграфной связи, в поисках пациента, отвечающего нашим приметам, которого могли бы там лечить в последние пятнадцать лет. Невзирая на твердое убеждение, что убийца – человек вменяемый, Крайцлер допускал, что его идиосинкразии могли в какой-то момент привести к принудительной госпитализации. Возможно, когда он впервые ощутил жажду крови и оступился, кто-либо из посредственных врачей мог истолковать это как симптом душевной болезни. Каковы бы ни были обстоятельства, подобные клиники славились подробными и точными архивами, и такое занятие казалось разумным вложением сил и энергии.

В канун Вознесения мы тщательно распределили обязанности на следующую ночь: Маркус и Сара, последняя – при оружии, будут нести вахту на крыше «Золотого Правила»; Крайцлер и Рузвельт возьмут на себя «Парез-Холл», где присутствия Теодора должно хватить, если возникнул проблемы с Вышибалой Эллисоном; Люциус и Сайрус отправятся в «Черно-Бурое», где цвет кожи Сайруса придется как нельзя кстати, если потребуются объяснения; и, наконец, мы со Стиви закроем «Горку» рядом, на Бликер-стрит. Перед заведениями расположатся несколько знакомых Стиви «арапчат», уличных беспризорников, – детали операции сообщаться им не будут, но при возникшей в каком-то месте нужде они будут немедленно отправлены за подмогой. Рузвельт хотел было назначить на эту роль полисменов, но Крайцлер резко воспротивился. Наедине Ласло поделился со мной опасением, что любой контакт полиции с убийцей закончится быстрой смертью последнего, как бы ни запрещал этого Теодор. Мы уже преодолели довольно таинственных препон и знали, что здесь задействованы силы могущественнее Рузвельтовых, и силы эти, вне всякого сомнения, поставили своей целью полное замалчивание дела. Ясно было, что быстрее всего такого результата можно добиться избавлением от задержанного – не возникнет нужды ни в судебном процессе, ни в сопровождающей его огласке. Крайцлер стремился избежать такого исхода любой ценой – не только потому, что это явно противоречит закону, но и потому, что мы лишимся возможности допросить преступника и выяснить его мотивы.

Как оказалось, все наши тревожные предчувствия насчет праздника Вознесения не оправдались: ночь миновала без всяких происшествий. Мы заняли места и долгие медленные часы до шести утра сражались с самым страшным врагом – скукой. Соответственно, следующие дни прошли в бесплодных дебатах, почему убийца счел подходящим для вылазки Страстную Пятницу, а Вознесение ему не потрафило. Сара первой высказала идею, что совпадение праздников и убийств может действительно быть просто совпадением, но мы с Маркусом продолжали яростно отстаивать значимость христианского календаря для убийцы: эта версия только подкрепляла нашу гипотезу о вероотступнике. Мы понуждали расставить силки на следующий значительный праздник – Пятидесятницу, до которой оставалось одиннадцать дней, а имеющееся время использовать с максимальной отдачей. Хотя как это ни печально, мы с Маркусом с нашими поисками священника уперлись лбом в стену и уже начали подумывать, что вся теория просто оправдывает трату времени.