Заговор францисканцев - читать онлайн книгу. Автор: Джон Сэк cтр.№ 48

– Вы знаете стихи, Орфео? – спросил он.

– Только те, что учил в детстве.

– Кассиодорус писал об этом городе: «плывет по волнам, как морская птица».

Моряк заслонил глаза от солнца, вглядываясь через шипящие у носа буруны в силуэт города, вставший на горизонте. Он не увидел сходства. «С чем ни сравнивай Венецию, – думал он, – все равно она больше всего похожа на сундук с сокровищами, который никак не хочет тонуть, сколько ни стараются императоры и могущественные соседи затолкать его в пучину. Когда Пипин, сын Карла Великого, пригрозил однажды перерезать снабжение Венеции провиантом, горожане в знак презрения к угрозе обстреливали его войска хлебами вместо ядер».

– Первые встречающие, – заметил капитан, махнув рукой в море.

Флотилия галер, обгоняющих ветер на своих распущенных квадратных парусах, заполняла лиги водного пространства, еще разделяющего папский эскорт с гаванью. Галер набилось в заливе густо, как сельдей в бочке, и Орфео даже издали слышал дружные выкрики гребцов: «Ви-ва па-па! Ви-ва па-па!» Военные корабли с высокими мачтами и гордыми надстройками мостиков двигались между ними плавучими горами, и стая галер расступалась, освобождая путь. Выступив из-под навеса, папа поднял руку, отвечая на приветствия моряков и сжимая в другой руке пропитанный благовониями шарик.

– Так это начинается, – произнес он.

«А для меня кончается», – мысленно отозвался Орфео. За проведенные вместе несколько недель он проникся восхищением перед Тебальдо, и все-таки ему не терпелось освободиться от навязанной роли и снова стать самому себе господином.

У входа в гавань галеры уступили место маленьким суденышкам: легким гриппи, возившим вина с Кипра и Крита; плоскодонным сандоли; рыбацким баржам и парусным брагоззи, полюбившимся рыбакам Чьоджии. Даже плоты грузчиков, на которых те разгружали при низком отливе большие купеческие суда, почти ушли в воду под тяжестью скопившихся на них простолюдинов.

Орфео перегнулся через борт, радуясь царящей кругом шумной, восторженной неразберихе. Венеция хвалилась сотней тысяч жителей, и кажется, все они сейчас вышли в море или столпились на набережной и молах. Папский корабль пробирался в бухту Святого Марка, навстречу фанфарам, цимбалам и барабанам, заглушавшим даже приветственные крики. В их шум вплетались ритмичные всплески: из городских каналов вынырнули гондолы, и гондольеры дружно били веслами по воде. Их легкие лодочки были разукрашены золотом, резьбой и яркими красками, а фульци – навесы над скамьями для пассажиров – сверкали роскошными тканями. Орфео не сразу понял, что гондолы сопровождают «бучинторо» венецианского дожа, а в центре парадной баржи стоял и сам дож. Когда английский корабль приблизился, дож упал на колени. Суда сошлись почти вплотную, и Орфео различил черты Лоренцо Тьеполо. За время его отсутствия власть не перешла в другие руки. Когда папа и дож высадились каждый со своего судна, фанфары сменились перезвоном колоколов базилики Святого Марка. Толпа расступилась, подобно волнам Египетского моря, перед процессией церковных сановников и архиепископов. Когда шествие приблизилось, Тебальдо шепнул Орфео:

– Не бросайте меня. Мне нужно хоть одно знакомое лицо во всем этом переполохе.

Орфео кивнул и пристроился прямо за спиной понтифика. Ему вдруг стало не по себе под взглядами тысяч пар глаз, направленных в его сторону. Он бы с куда большим удовольствием замешался в толпу. Тебальдо обернулся:

– Нет, не позади. Рядом со мной! – сказал он. Прелаты провели папу и дожа, а также их свиты между двумя огромного размера штандартами, украшенными ликами святого Марка и вознесенными на сосновых древках на высоту корабельных мачт. За штандартами Орфео видел пять свинцовых куполов базилики, увенчанных фонарями-луковицами. Снаружи стены ее украшала мозаика и беломраморные барельефы святых, ангелов и мифических героев, вырезанных над пятью арками дверей и в проемах самих арок. Все горизонтальные выступы на фасаде заросли лесом статуй работы давно покойных камнерезов.

Папа подтолкнул Орфео локтем и кивнул на четверку коней над главным портиком. Их бронзовые мускулы вздувались, словно упряжка готова была сорваться с террасы подобно легендарному Пегасу. Тебальдо вполголоса проговорил:

– Этих я надеюсь когда-нибудь вернуть. Недорогая цена, если за нее мы купим объединение церквей.

Орфео хорошо знал мысли папы по этому поводу. В море, одну звездную ночь за другой, Тебальдо Висконти открывал свои замыслы гребцу, как старший в семейном клане передает младшему мудрость предков – или, быть может, из уважения к покойному дядюшке Орфео, святому Франческо.

– Мне хочется совершить два дела, – говорил он, лежа рядом с юношей на корабельной палубе и устремив взор в небеса. – Я хочу воссоединить Западную и Восточную церковь; и хочу искоренить злоупотребления среди белого духовенства. Надеюсь на помощь братства вашего дяди и в том и в другом, если Господь даст мне силы и время. Их нынешний генерал, Бонавентура, сочувствует моим замыслам. Он считает, что ордены, при поддержке университетов, способны реформировать нашу Святую Матерь Церковь, побороть ереси и совершить огромный шаг к воплощению Царства Божия на земле. Именно такой человек необходим мне рядом.

Он говорил об осаде Византии. Хотя произошло это задолго до рождения Тебальдо, папа отлично знал историю: читал ужасающие отчеты Нисеты Чониатеса, который сам был тому свидетелем, и пересказывал Орфео его рассказ о том, как Энрико Дандоло, слепой дож, в 1202 году обратил четвертый крестовый поход к выгоде Венеции.

– Когда эти так называемые христиане взяли Византию, то сожгли столько домов, что хватило бы застроить три самых больших город в Ломбардии, – говорил он. – Они выбрасывали мощи святых мучеников в сточные канавы, осквернили даже святое тело и кровь нашего Спасителя. Они вырывали самоцветы из священных сосудов Айя-Софии и превращали их в чаши для попоек. Разрушив высокий алтарь, они ввели в собор лошадей и мулов, чтобы навьючить их награбленным. Нисета говорит, что, если какое-либо из животных падало, поскользнувшись, воины пронзали его мечами, оскверняя церковь кровью и калом. Затем эти рыцари посадили на патриарший престол обычную шлюху и заставили ее плясать в святом месте. И в своей похоти не миловали ни невинных дев, ни даже Христовых невест.

Последовало тяжелое молчание. Папа вглядывался в восточный край небосвода.

– Многие из украшений собора Святого Марка – добыча того набега, и среди них – чудесные кони, украшающие фасад над площадью. Эти предвестники антихриста не постеснялись украсть оружие святого Стефана, голову святого Филипа и лоскуты кожи с тела святого Павла. Впрочем, дожа больше интересовали торговые льготы в Восточной империи и возможность вытеснить из этих областей генуэзцев и пизанцев. Не побоюсь сказать, что ваши друзья венецианцы легко продадут душу за выгодные торговые пути.

Когда процессия вступила под главный портик базилики, Орфео отвел взгляд от четверки коней, обратив его к свите дожа и самому правителю города. Орфео не сомневался, что преемник Дандоло, не говоря уже о купцах, прогуливающихся вдоль Риальто, не замедлили бы отравить нового папу, если бы услышали, что он думает о знаменитой скульптуре. Однако, судя по их сияющим лицам, несколько слов, брошенных вполголоса, не дошли до их ушей. Пока что Венеция собиралась чествовать высокого гостя торжественной мессой в базилике, а потом проводить на отдых во дворец дожа.