Глаз в пирамиде - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Шей, Роберт Антон Уилсон cтр.№ 97

а) при делении 365 на 5 и должно получиться 73;

б) 7 + 3 = 10, первое после самой пятерки число, кратное пяти;

в) это соответствует, как указал в романе доктор Игноциус, семидесяти трем частям иллюминатской пирамиды (считая частью и сам Глаз).

Последний день каждого времени года называется Днем Глаза и отмечается слишком непристойно, чтобы об этом можно было рассказывать в нашей книге, предназначенной для семейного чтения.

Мистическое число 23 фигурирует в календаре следующим образом:

1) Бицикл содержит 2 месяца, а трицикл — 3 месяца.

2) Бицикл содержит 28 дней (два месяца по 14 дней в каждом), а когда вы отнимаете от 28 важнейшее число 5, то снова получаете мистическое 23.

3) Когда 5 умножается на ее собственное первое произведение, 10, в результате получается 50; а когда этот результат, в свою очередь, отнимается от количества дней в одном времени года, то есть от 73, снова получается 23.

4) Трицикл состоит из 45 дней; добавьте один день для високосного года, и получите 46 дней, а это 23 х 2.

5) Сумма 2 + 3, естественно, равна архиважнейшей пятерке, которая лежит в основе календаря и, что еще важнее, служит номером данного доказательства.

Объяснив все это Адольфу фон Книгге, Вейсгаупт когда-то сказал: «Разве Фома Аквинский сумел бы сделать лучше?» (На самом деле мистическое значение всех этих чисел носит сексуальный характер. По мнению тантристов, мужской сексуальный цикл длится 23 дня; добавьте мистическую пятерку — и получите 28 дней, продолжительность женского цикла. Все настолько просто. Или нет?)

Почитание числа 5 древнее самой Атлантиды и восходит к разумным головоногим моллюскам, которые наводняли Антарктику еще за 150 миллионов лет до того, как на Земле появилось человечество; см. «художественное» произведение Г. Ф. Лавкрафта "5 горах безумия", где высказывается предположение, что пятерка была священным числом для этих существ, потому что у них было по пять щупальцев. В связи с этим читатель мог бы найти некоторую пищу для размышлений в разговоре между Хагбардом Челине и Джо Маликом поздней осенью 1980 года. В то время Джо как раз получил пулитцеровскую премию. (Одновременно его деятельность расследовалась комиссией Конгресса, причем за то же самое литературное достижение: публикацию некоторых государственных тайн.)

— Пять сенаторов проголосовали за то, чтобы привлечь меня к судебной ответственности за неуважение к Конгрессу, поскольку я отказался раскрыть мой источник информации, -сказал Джо. — Трое голосовали против. Так что я предстану перед Большим Жюри. Снова Закон Пятерок.

— Волнуешься? — спросил Хагбард, развалившись в одном из массивных кожаных кресел, которые стояли в новых, обставленных гораздо богаче кабинетах редакции «Конфронтэйшн».

— Черта с два! Если меня признают виновным, я всегда могу укрыться в Панаме или где-нибудь еще. А Питер будет продолжать наше дело.

— А не боишься начинать новую жизнь в качестве эмигранта? Джо улыбнулся:

— В моем возрасте любой новый опыт — это риск.

— Ты молодец, — сказал Хагбард. — Вот тебе твое последнее откровение от А.А. — Он полез в карман и вытащил оттуда фотографию новорожденной девочки с шестью пальцами на руках. — Получил этот снимок от приятеля, который работает врачом в клинике Джона Хопкинса.

Джо взглянул на снимок.

— Ну и что? — спросил он.

— Если бы мы все выглядели как она, то был бы Закон Шестерок. Джо уставился на него.

— И после всех собранных мною доказательств ты хочешь сказать, что Закон Пятерок — это розыгрыш иллюминатов? Ты позволял мне обманывать самого себя?

— Не совсем, — Хагбард был абсолютно серьезен. — Закон Пятерок абсолютно верен. Все, от ДЖЕМов до Дили-Ламы, с ним согласны. Но сейчас, Джо, ты должен понимать его глубже. В правильной формулировке Закон Пятерок выглядит так: "Все явления, прямо или косвенно, связаны с числом пять, и эту связь всегда можно продемонстрировать, при наличии достаточной изобретательности со стороны демонстратора". — На его губах заиграла злая усмешка. — Это и есть модель того, чем всегда должен быть любой истинно научный закон: он должен быть утверждением об отношении человеческого разума к Космосу. Мы никогда не можем высказывать утверждение о самом Космосе — мы можем лишь говорить о том, как Космос регистрируется нашими органами чувств (или нашими инструментами) и как символически отражается нашими кодами и языками. Это ключ к революции Эйнштейна-Гейзенберга в физике и к революции Будды в психологии, которая произошла намного раньше.

— Но ведь, — запротестовал Джо, — всё описывается Законом. Чем больше я искал, тем больше находил подтверждений.

— Вот именно, — сказал Хагбард. — Подумай об этом. Если тебе понадобится быстро оказаться в Панаме, — добавил он, направляясь к двери, — позвони в компанию «Гольд энд Эппель, транспортные перевозки» и оставь сообщение.

И по сей день от Дуная до Рейна говорят: «Опасно слишком много болтать об иллюминатах».

Фон Юнтц, «Безымянные культы»

Теоретически Эпоха Бюрократии может продолжаться до начала бумажного дефицита, но на практике она никогда не длится дольше 73 перестановок.

Вейсгаупт, «Короли, церкви и глупость»

Известны слова Абдула Альхазреда из «Некрономикона»: «Когда-то они правили там, где сейчас правит человек; и где человек правит сейчас, там они будут править снова. Лето сменяется зимой, а зима — летом». Вейсгаупт, у которого был только перевод Олауса Ворми-уса в лионском издании 1472 года с многочисленными опечатками и ошибками, прочел этот текст в искаженном виде: «Когда-то они правили там, где правит человек сейчас, летом. Где человек правит сейчас, лето сменится зимой. Они будут править снова, после зимы». Вконец запутавшись, он обратился за объяснением к своему доброму приятелю каббалисту Кольмеру, написав ему в Багдад письмо. А тем временем и Кольмер отправил ему письмо, отвечавшее на один более ранний вопрос. Когда это послание прибыло, Вейсгаупт экспериментировал с новым сортом «черного аламута» и был не в состоянии понять, что ему ответили на вопрос, заданный еще в предпоследнем письме; итак, он с готовностью принял следующее объяснение: "По поводу твоего весьма щекотливого вопроса: я нахожу, что в большинстве случаев лучшим средством служит спорынья. Если это не поможет, могу лишь предложить путь Дона Хуана [75] ".

Вейсгаупт решил, что, по мнению Кольмера, смысл пассажа о лете и зиме станет яснее, если его читать под воздействием спорыньи. Он стремительно ринулся в свою лабораторию и пропустил стаканчик зелья, а в придачу сжевал несколько пейотных бутончиков. (Он решил, что Дон Хуан, о котором писал Кольмер, был тем самым индейским магом из племени яки, жившим в XX веке, к сознанию которого он давно уже подключался посредством Morgenheutegesternwelt. Пейот был главным «учителем» упомянутого Дона Хуана, и Вейсгаупт ценой больших усилий и затрат добыл из Мексики некоторое количество этого растения.