Лейтенант и его судья - читать онлайн книгу. Автор: Мария Фагиаш cтр.№ 82

Перед ним открывались новые, нетронутые источники кредита. Это была небезопасная игра, и Ванини не имел представления, как долго он сможет держаться на поверхности. Рано или поздно придется выбирать — или увольняться со службы, или решиться на женитьбу на какой-нибудь уродине из богатой семьи.

Хотя в Нагиканице он служил только с двенадцатого ноября, он успел дойти до стадии, когда ему казалось, что положение безвыходно. Его кредиторы из Линца объединились и требовали свои деньги, а от местных ростовщиков практически ничего невозможно уже было получить. В отчаянии он написал своему отчиму, но тот ответил письмом на четырех страницах, полным упреков и без ожидаемого чека.

Внизу в ущелье прогрохотал поезд. На одном из спальных вагонов он сумел прочитать табличку «Будапешт — Загреб — Триест». Сейчас четыре часа дня, значит, рано утром поезд будет уже в Триесте. Безвыходное положение просто угнетало. Почему он, как подобает мужчине, не может выбраться из болота этого ненавистного существования? Или это болото его уже полностью поглотило? Грац, Нойштадт, Сараево, Линц, Нагиканица — какие неблагозвучные названия чужих городов. Что вообще здесь делает он, «проклятый итальяшка»? Какой смысл был становиться офицером и человеком из общества, если приходится все время балансировать как на проволоке?

В кафе у рынка Ванини заказал пару венских сосисок и графин вина. От вина он почувствовал себя лучше и заказал еще один графин. Затем он отправился домой.

Дом, в котором Ванини снимал меблированную квартиру, находился в пяти минутах ходьбы от рыночной площади. Приближаясь к дому, он, к большому удивлению, увидел в своих окнах свет. Два солдата с примкнутыми штыками стояли у дверей его квартиры.

Ошеломленный, он остановился.

— Что, черт побери…

Солдаты вытянулись по стойке смирно, но выражения лиц оставались совершенно безучастными. Он рванул ручку двери и вошел в комнату. Человек в звании капитана и со знаками различия военной юстиции сидел на обтянутой ужасной тканью софе. Человек поднялся, сделал шаг вперед и спросил:

— Лейтенант Ксавьер Ванини?

Ванини только моргал, уставившись на него.

— Так точно, господин капитан.

Он был настолько ошарашен, что и не поприветствовал капитана, как положено.

— Меня зовут Эмиль Кунце, капитан-аудитор при гарнизонном суде Вены.

— Я вас слушаю, господин капитан, — сказал Ванини. От жара, идущего от кафельной печи, и от выпитого вина голова у него кружилась.

— Вы арестованы, господин лейтенант, — спокойно сказал капитан.

Ванини потребовалось несколько секунд, чтобы до него дошел смысл сказанного.

— Что вы сказали? За что?

— За подстрекательство к убийству. Надеюсь, ничего серьезного это для вас не будет означать.

Перед Кунце стоял молодой человек среднего роста, выглядевший моложе своих двадцати семи лет, что слегка удивило Кунце, с черными шелковистыми волосами, оливковой кожей и глазами орехового цвета.

Он затеял довольно рискованную игру, добиваясь ордера на арест Ванини. Генерал Венцель сначала категорически отказался давать на это согласие и уступил лишь тогда, когда Кунце пообещал содержать Ванини под арестом не более сорока восьми часов и немедленно освободить, если не откроются дополнительные доказательства.

По пути в казарму Ванини несколько раз пытался нарушить гнетущее молчание, но непроницаемое лицо капитана не выражало никакой реакции.

В маленьком служебном помещении свет единственной лампы на потолке падал прямо на Ванини, в то время как Кунце сидел за письменным столом в полумраке.

— В декабре ваш командир полка допрашивал вас в связи с попыткой купить в аптеке Ритцбергера цианистый калий. Вы посылали в аптеку вашего ординарца, но ему там отказали. Есть ли что-либо, что вы могли бы добавить к вашим тогдашним показаниям?

Ванини слушал, широко раскрыв глаза. В голове у него слегка прояснилось, но сердце стучало так громко, что он опасался, что капитан может это услышать. «Снова этот проклятый цианистый калий», — подумал он, почувствовав подвох.

— Я не знаю, что вы хотели бы услышать, господин капитан, — осторожно проговорил он.

— Вы знаете очень хорошо, что я хочу услышать, — сухо сказал Кунце. Однако искренне удивленный взгляд молодого офицера заставил его усомниться, на верном ли он пути. — Что вы сделали с цианистым калием?

— С каким цианистым калием, господин капитан? Мой парень не смог тогда его купить.

— Я говорю о двух палочках цианистого калия, которые вы купили в гарнизонной аптеке Сараево пятнадцатого августа 1908 года. Для чего вы их использовали?

Ванини несколько раз моргнул, как будто свет лампы слепил его.

— Пятнадцатого августа 1908 года? Ах да, я покупал этот цианистый калий, чтобы сделать пару фотографий на празднике цветов, который устраивал фельдмаршал-лейтенант фон Вайгль в честь дня рождения Его Величества.

— И вы сделали эти фотографии?

— Осмелюсь доложить — нет, господин капитан.

— Почему нет?

— Сейчас уже не могу вспомнить.

— Значит, вы так и не использовали цианистый калий?

— Нет, использовал — позже — для других фотографий.

— Которые вы снимали в Сараево?

— Так точно, господин капитан.

— Разве у вас была в вашей квартире в Сараево темная комната?

— Нет, господин капитан. Я пользовался темной комнатой в комендатуре корпуса.

— Все это было в начале вашей службы в Сараево, — настаивал Кунце. — Затем вскоре вы потеряли интерес к фотографии.

— Нет, господин капитан, тут я вам должен возразить. У меня по-прежнему было все для занятий фотографией и…

— Но вы же в Сараево не сделали больше ни одного снимка?

Щеки Ванини пылали, он нервно теребил воротник своего кителя.

— Вы меня арестовали, господин капитан, за то что я прекратил заниматься фотографией? — спросил он упавшим голосом. Несколько мгновений в комнате слышался только треск огня в печи. — Я многое прекратил в Сараево, — продолжал Ванини тоном несправедливо обиженного ребенка. — Я перестал играть в теннис, я бросил играть на скачках. Я даже перестал ухаживать за женщинами. В качестве замены моим бывшим любовницам я прибегнул к местному средству, которое разливают в бутылки и которое содержит восемьдесят процентов алкоголя.

Кунце внимательно наблюдал за раскрасневшимся лицом молодого человека.

— Позвольте мне, господин лейтенант, несколько освежить вашу память. Двадцать первого июля в Сараево ростовщик по фамилии Абрахам Херрлих выдал вам в долг двести крон для выкупа вашего фотографического оборудования. Долг в ломбард вы так и не вернули. Именно поэтому вы утратили интерес к фотографии.