Император деревни Гадюкино - читать онлайн книгу. Автор: Дарья Донцова cтр.№ 68

– Ну, хватит! Дослушаем бред, который мама невесть зачем придумала, и уедем отсюда.

Денис вновь включил временно приостановленный диктофон, и Нина Олеговна продолжала сыпать обвинениями.

Вдове очень хотелось увековечить память мужа, и она решила выпустить диск с его песнями, рассказав всему свету, что рок-певец Малыш и Константин Львович Пронькин – один человек. Нина Олеговна понимала: ни дочери, ни зять не обрадуются ее решению, и тайком обратилась в звукозаписывающую студию. Работа пошла быстро, но Софья с Лидией узнали о планах матери. Разгорелся скандал, и дочери заявили родительнице:

– Папа сошел с ума, а ты ему потворствовала. Он умер, ему уже все равно, а выпуск диска больно ударит по нашей репутации, прекрати немедленно.

Нина Олеговна отказалась, но дочери пригрозили:

– Объявим тебя сумасшедшей, – и мать испугалась: она прекрасно представляла, на что способны ее «безупречные девочки».

С того дня вдову практически никогда не оставляли одну. Лида уволила из дома прежнюю прислугу, которая служила в особняке не один год и была предана хозяйке. Теперь комнаты убирали молчаливые тайки, а на кухне командовала эстонка Кристина, великолепно говорящая по-английски и знавшая по-русски всего два слова: «да» и «нет». Даже садовников заменили таджиками, и побеседовать с ними Нина Олеговна не могла.

Ближе к весне дочери сначала намеками, а потом прямо предложили матери переписать на них всю собственность: банк, дом, участок, денежные вклады. Лидия использовала в беседах такой аргумент:

– Мамочка, ты не имеешь нужных знаний и не можешь руководить сложным финансовым организмом, а нам хлопотно бегать к тебе по каждому поводу за подписью. Если хочешь оставаться юридической владелицей, пожалуйста, но выдай нам генеральную доверенность!

Соня била на эмоции:

– Мамулечка, тебе надо развеяться, забыть о проблемах, теперь мы стоим у руля, наслаждайся садом, пиши новую пьесу к первому января. Кстати, нам нужна генеральная доверенность!

Сестры приводили разные аргументы, но их разговоры в конечном итоге сводились к одному: к бумаге, заверенной подписью.

Но Нина Олеговна отлично помнила о судьбе короля Лира, поэтому коротко отвечала:

– Нет, Константин Львович отдал дело мне, а я уважаю волю мужа.

Спустя некоторое время дочери неожиданно решили затеять ремонт особняка и объявили вдове:

– Через неделю мы переедем в «Виллу Белла», тебе же там всегда нравилось! Мы хотим, чтобы ты не испытывала никаких негативных эмоций.

Нина Олеговна испугалась: похоже, дочери хотят от нее избавиться. Пронькина стала следить за домашними, говорила после ужина:

– Голова болит, пора спать, – и демонстративно уходила в свою спальню, но примерно через час на цыпочках кралась по коридорам особняка, подслушивала, подсматривала и выяснила весь план дочерей.

Он выглядел так. Через несколько дней после того, как Пронькины переберутся на «Виллу Белла», Нину Олеговну одурманят снотворным и увезут на инвалидной коляске в Ларюхино, где и убьют из пистолета выстрелом в лицо. Непосредственным исполнителем должна стать Соня. Чтобы обеспечить себе алиби, дочери расскажут в милиции историю о похищении матери. Якобы им позвонил мужчина, потребовал открыть сейф и принести на лужайку драгоценности Нины. Если криминалисты обнаружат на месте преступления следы пребывания Софьи, дочь даст разумное объяснение: она действовала по приказу преступника. Уголовник якобы очень хитер, он пригрозил раскрыть некие семейные тайны, и Пронькины ему подчинились. Желая получить бриллианты, мерзавец путал следы. То он велел Лиде отдать комплект официантке Светлане, то приказывал Вадиму забрать брюлики и отнести их в элитный ломбард. Версию о похищении нужно сообщить следователям лишь тогда, когда они усомнятся в простом ограблении. Лидия и Софья очень надеялись, что еланские борцы с преступностью не являются суперпрофессионалами. Ну откуда у ментов из небольшого городка возьмется опыт раскрытия хитрых преступлений? В Еланске, скорее всего, простые дела: сели, выпили, схватили ножи, которыми кромсали колбасу, и убили друг друга. Голос Нины Олеговны внезапно стал пронзительно-звонким:

– Вот почему дочери так хотели уехать в санаторий. И то, что не ошибаюсь в отношении их намерений, я поняла, когда увидела отсутствующую на балконной двери ручку в моем номере. Все ясно, это сделали, чтобы несчастная мать в момент нападения не сбежала через балкон. Уж простите, Лидия и Софья, но всякий раз, когда вы лицемерно-ласково желали мне спокойной ночи, я открывала выход на опоясывающую здание лоджию при помощи маникюрных кусачек. Я не могу спать в духоте.

– Просто невероятно, – прошептала Лида, – господи, мама сумасшедшая! Поверьте! Наверное, после смерти отца у нее развилась шизофрения.

Денис не стал выключать диктофон, он прибавил звук, и голос Нины Олеговны легко перекрыл речь дочери:

– Когда люди услышат эту запись, я уже буду мертва. Почему я не пошла в милицию, не рассказала о планах, которые строили коварные дочери, не уехала жить за границу и вообще ничего не предприняла? Жизнь без Константина Львовича потеряла для меня смысл, и я даже благодарна Софье и Лидии, решившим убить меня. Через несколько суток после смерти моя душа отправится искать душу мужа. Мы снова будем вместе. Господь добр и справедлив, он разрешит нам соединиться в вечности и простит мне последний грех. Но убийцы Константина Львовича должны быть наказаны, как божьим, так и людским судом.

Я сделала эту запись и отправила ее в газету. Когда-то в юности я совершила много ошибок, а мой отец в сердцах проклял меня на иконе. Олег Серафимович скончался, так и не простив меня, и я долгие годы ощущала на плечах груз отцовского гнева. Помня о своей глупой юности и моральных мучениях в зрелости, я пыталась воспитать детей правильно. Я не хотела, чтобы девочки повторили мои ошибки. Но, видно, у каждого своя Голгофа. Я в свое время потеряла голову из-за любви к Константину и, ослепленная страстью, повела себя недостойно. Нет мне оправдания, но все же в истоке моих поступков лежала любовь. Чем руководствовались Софья и Лидия, убив отца, а потом мать? Больше всего на свете они боялись потерять реноме и деньги. Я прощаю дочерей за свое убийство, но проклинаю их за смерть Константина. Мое завещание будет прочитано в день рождения моего покойного, горячо любимого мужа. Прощайте.

Из диктофона раздалось тихое попискивание, потом послышался хорошо поставленный баритон мужчины, привыкшего к частым публичным выступлениям: