Пульс - читать онлайн книгу. Автор: Джулиан Барнс cтр.№ 52

— Никогда. Мне это ни к чему. Я его сын, а не социальный работник.

— Вот именно. Ты хочешь видеть в нем Просто Папу. Но «просто папа», «просто мама» — это фикция. Такого не бывает. Вполне возможно, что у твоей матери есть какая-то тайна, о которой ты даже не подозреваешь.

— Не смеши, — сказал я.

Она посмотрела на меня в упор.

— Я считаю, все супружеские пары со временем находят для себя такой способ сосуществования, который строится на лжи. То есть в основе супружества лежит взаимоприемлемый самообман. Это задается по умолчанию.

— Все равно не могу согласиться.

Это я сказал вслух, а про себя: «фигня полная». Взаимоприемлемый самообман — даже слова не твои. Услышала от кого-то у себя в редакции. Или от какого-нибудь типа, с которым не прочь перепихнуться. Но вслух я только спросил:

— По-твоему, мои родители двуличны?

— Я говорю в общем. Что за привычка все переводить на себя?

— Тогда не догоняю. И уж во всяком случае не могу взять в толк, зачем тебе приспичило создавать семью — со мной или с кем-то еще.

— Ну-ну.

Это был еще один момент. Во мне закипала неприязнь из-за этого выражения.

* * *

Отец признался, что иглоукалывание, вопреки его ожиданиям, оказалось процедурой весьма болезненной.

— А ты ей говорил?

— Разумеется. Я каждый раз говорю: «Ух».

— Что это значит?

— Это своего рода магнетическая интенсификация, выброс энергии. Надежный сигнал — сразу ясно, где больнее всего.

— И что потом?

— Потом она переходит к другим зонам. Тыльная сторона ладони, щиколотки. Там еще больнее — мяса-то мало.

— Да, действительно.

— Но в промежутках ей нужно видеть, как ведут себя энергетические уровни, поэтому она все время проверяет пульсы.

Тут я не вытерпел.

— Папа, опомнись! Ты же знаешь: пульс бывает только один. По определению. Пульс сердца, пульс крови.

Вместо ответа отец кашлянул и посмотрел на маму. В нашей семье скандалов не бывает. Мы их не любим и даже не знаем, как они разгораются. Повисло молчание, и вскоре мама сменила тему.

* * *

Через двадцать минут после окончания четвертого сеанса отец зашел в «Старбакс» и впервые за много месяцев почувствовал запах кофе. Потом он направился в магазин натуральной косметики, чтобы купить маме шампунь, и рассказал, что ощущение было такое, словно его огрели по голове кустом рододендрона. Ему чуть не стало дурно. Запахи показались такими насыщенными, рассказывал он, будто цветными.

— Ну, сын, что ты теперь скажешь?

— Не знаю, папа, могу только поздравить.

Мне подумалось, это какая-то случайность или самовнушение.

— Не хочешь ли сказать, что это случайность?

К его удивлению, миссис Роуз восприняла это известие без эмоций, едва заметно кивнула и записала что-то в тетрадку. Потом ознакомила его с планом на будущее. Ему предлагалось — если не будет возражений — являться на прием каждые две недели вплоть до наступления лета (китайского, а не британского), потому что в этот период, как показывала дата его рождения, организм будет особенно восприимчив. Каждое измерение пульсов, добавила она, свидетельствовало о повышении его энергетических уровней.

— Ты стал еще энергичнее, папа?

— Речь совершенно не об этом.

— А что ты унюхал после недавнего сеанса?

— Ничего.

Стало быть, «энергетические уровни» не имели ничего общего с энергичностью, а их повышение не добавляло ему обоняния. Потрясающе.

Порой я сам удивлялся своей жесткости. В последующие три месяца отец сообщал о своих достижениях весьма скупо. Время от времени он чувствовал какие-то запахи, но только самые резкие: мыло, кофе, подгоревшие тосты, очиститель туалета; дважды распознал букет красного вина; один раз с восторгом узнал свежесть дождя. Китайское лето пришло и ушло; миссис Роуз объявила, что возможности акупунктуры исчерпаны. Отец, как всегда, начал корить себя за скепсис, но миссис Роуз повторила, что настрой пациента роли не играет. Поскольку мысль об окончании курса исходила от нее самой, я решил, что она все же не шарлатанка. Но для меня, наверное, было важнее думать, что мой отец не из тех, кто попадается на уловки шарлатанов.

— Честно говоря, меня больше тревожит твоя мама.

— А что такое?

— Даже не знаю, какая-то она вялая. Может, переутомилась. Еле двигается.

— А сама она что говорит?

— Говорит, ничего страшного. Видимо, что-то гормональное.

— Это как?

— Я рассчитывал у тебя спросить.

Что еще мне нравилось в моих предках. Они, в отличие от других, никогда не считали себя самыми умными и не давили авторитетом. Мы все были взрослыми, держались на равных.

— Вряд ли я знаю больше твоего, папа. Насколько мне известно, «гормоны» — это женская отговорка на все случаи жизни. Я всегда думаю: постойте, а у мужиков что — гормонов нет? Мы же ими не прикрываемся, верно?

Отец хмыкнул, но явно не успокоился. Когда он в очередной раз отправился играть в бридж, я заглянул к матери. Мы сидели на кухне, и я понимал, что она не купилась на мое «проезжал мимо».

— Чаю? Кофе?

— Без кофеина или травяной чай, с тобой за компанию.

— Ну, мне доза кофеина не повредит.

Этого оказалось достаточно, чтобы я сразу перешел к делу.

— Отца тревожит твое состояние. Меня тоже.

— Отец — паникер.

— Он тебя любит. Потому и замечает все до мелочей. Не любил бы — не замечал.

— Да, ты, наверное, прав.

Я взглянул на нее, но она устремилась взглядом куда-то вдаль. Мне было ясно без слов, что она думает о том, как ее любят. Впору было ей позавидовать, но зависти у меня не было.

— Расскажи, что с тобой происходит, только не отговаривайся гормонами.

Она улыбнулась:

— Небольшое переутомление. Медлительная стала, вот и все.

* * *

Через полтора года после свадьбы Дженис обвинила меня в уклончивости. Верная себе, она выразилась уклончиво. Спросила, почему меня всегда тянет обсуждать второстепенные проблемы, а не главные. Я ответил, что за собой такого не замечал, хотя большие проблемы зачастую становятся такими большими, что сказать о них можно очень мало, тогда как мелочи обсуждать легче. К тому же некоторые проблемы кажутся нам большими, а на поверку оказываются мелкими, не стоящими внимания. Она посмотрела на меня, как дерзкая школьница, и заявила, что все это очень характерно: характерная попытка оправдать свою природную уклончивость, свое нежелание считаться с фактами и решать проблемы. Так и сказала, слово в слово.