Пульс - читать онлайн книгу. Автор: Джулиан Барнс cтр.№ 4

Придя в третий раз, он потянул на себя верхний ящик комода; ящик заело, и мамаша опрокинулась. В ящике было нижнее белье — почти все знакомое. Потом он сразу взялся за нижний ящик, где обычно устраивают тайник; внутри лежали свитера и несколько шарфиков. Зато в среднем ящике, под какими-то блузками, обнаружились три предмета, которые он в том же порядке выложил на кровать. Справа — медаль, в центре — фото в металлической рамке, слева — паспорт. Фотография изображала четырех девушек в бассейне; они обнимались, разделенные попарно линиями пробковых поплавков. Все улыбались в камеру; на белых резиновых шапочках виднелись заломы. Андреа — легко узнаваемая — была второй слева. На медали красовался пловец, ныряющий в бассейн, а на оборотной стороне читалась дата «1986» и какая-то надпись по-немецки. Сколько же ей тогда было — лет восемнадцать, двадцать? Паспорт подтвердил: год рождения 1967; значит, сейчас ей уже стукнуло сорок. Место рождения — Галле; стало быть, немка.

Вот и все дела. Ни тебе дневника, ни писем, ни вибратора. Никаких секретов. Он полюбил — нет, был близок к тому, чтобы полюбить, — бывшую чемпионку по плаванию. Почему это должно быть тайной за семью печатями? Теперь она отошла от спорта. А если вспомнить — ее буквально передернуло, когда Гэри и Мелани на прогулке стали подталкивать ее к воде и брызгаться. Может, она прогоняла от себя воспоминания. Или считала, что одно исключает другое: выступать на соревнованиях и бултыхаться в море. Балерины ведь тоже в гостях не танцуют.

В тот вечер он изображал веселье, даже слегка дурачился, но ее, по всей видимости, это насторожило, и он взял себя в руки. А через некоторое время успокоился. Почти. В юности, когда он начал встречаться с девушками, его частенько посещала мысль: видно, где-то я не догоняю. Взять хотя бы Карен: так у них чудно все складывалось, без напряга, одно удовольствие, а она возьми да и спроси: «Ну а дальше-то что?» Как будто дальше только два пути: либо под венец, либо сказочке конец. А с другими, бывало, скажешь что-нибудь, без всякой задней мысли, а тебя сразу хоп — и на крючок.

Они лежали в постели; Андреа подняла до пояса ночную рубашку, и толстый валик, по обыкновению, врезался ему в живот; когда он слегка ускорил ритм, она сменила позу и стиснула его ногами (как щелкунчик, мелькнуло у него в голове).

— Ммм, силища, как у пловчихи, — шепнул он.

Ответа не последовало, но она явно услышала. Он не останавливался, однако по ней так и не понял, с ним она или где-то далеко. Потом они лежали рядом, глядя в потолок, и он что-то говорил, но она не откликалась. Ладно, замнем пока, решил Вернон. И провалился в сон.

На другой день, ближе к вечеру, он зашел в «Козырное место», чтобы забрать ее после смены, но миссис Риджуэлл сказала, что Андреа приболела. Он стал звонить ей на мобильный, ответа не было, пришлось отправить сообщение.

Потом он дошел до ее дома и нажал на кнопку звонка. Час-другой поболтался по городу, дозвониться так и не смог, дверь ему не открывали, и тогда он воспользовался своим ключом.

В комнате было прибрано — и совершенно пусто. Ни одежды на вешалках, ни фотографий на убогом комоде. Зачем-то он заглянул в микроволновую печь: кроме подставки, хоть шаром покати. На кровати лежали два конверта: один, с ключами и, судя по всему, с деньгами, был адресован хозяину квартиры, другой — миссис Риджуэлл. Ему — ничего.

Миссис Риджуэлл спросила, не поссорились ли они. Нет, ответил он, они вообще никогда не ссорились.

— Хорошая была женщина, — сказала управляющая. — Такая надежная.

— Как польская каменщица.

— Надеюсь, вы ей этого не сказали. Обидное сравнение. Тем более что она, по-моему, не полячка.

— Это ясно. — Он посмотрел в сторону моря и невольно выговорил: — Дауралла.

— Как вы сказали?

Отправляешься на вокзал, показываешь кассиру фото пропавшей женщины, кассир вспоминает ее лицо и сообщает, до какой станции она взяла билет. В кино бывает именно так. Но здешний вокзал находился в двенадцати милях, а кассиров там не было и в помине — был один-единственный автомат, который принимал хоть наличность, хоть кредитки. Да и фотографии она ему не оставила. Это молодежь так развлекается: втискиваются вдвоем в одну фотокабину, девчонка садится к парню на колени — вид самый дурацкий, изображение смазано. А в зрелом возрасте это уже нелепо.

Дома он залез в Google, пробил «Андреа Морген» и получил четыреста девяносто семь тысяч результатов. Уточнил свой запрос и сократил это количество до трехсот девяноста трех. Возможно, вы имели в виду: «Андреа Морган». Нет, никого такого он не имел в виду. Большинство сайтов оказалось на немецком, и он беспомощно скроллил ниже и ниже. В школе у них немецкого не было; всю жизнь он благополучно обходился без иностранных языков. Вдруг его осенило. Открыв онлайн-словарь, он посмотрел, как по-немецки будет «пловец». Выходило, что мужской и женский род не совпадают. Тогда он набрал в строке поиска: «Andrea Morgen», «1967», «Halle» и, наконец, «Schwimmerin».

Восемь результатов, и все на немецком. Два вроде бы газетных репортажа; один официальный протокол. И ее портрет. Та же фотография, что хранилась у нее в комоде: она — вторая слева, в обнимку с подругами, на голове белая шапочка с заломами. Помедлив, он щелкнул на «Перевести эту страницу». Потом нашел и другие ссылки, уже на английском.

Кто ж мог знать, спрашивал он себя. В технику этого дела он, можно сказать, не вникал, в политику не углублялся. Но сейчас без труда вник — и углубился — в такие подробности, которых лучше бы не знать: подробности, от которых даже сейчас, при взгляде на море из окна «Козырного места», воспоминания о ней представали в совершенно ином свете.

Город Галле находился на территории бывшей ГДР. Там существовала государственная система отбора перспективных детей. Девочек отбирали в возрасте одиннадцати лет. Вернон попытался представить себе жизнь той светленькой, крепко сбитой девочки. Ее родители дали официальное согласие и подписку о неразглашении. Андреа была зачислена в детско-юношескую спортивную школу-интернат Добровольного спортивного общества «Динамо» в Берлине. Там дети осваивали школьную программу, но большую часть времени проводили в бассейне, на бесконечных тренировках. Быть членом общества «Динамо» считалось почетным: ради этого ее оторвали от семьи. Из мочки уха взяли кровь на анализ, чтобы определить состояние здоровья. Назначили пилюли, розовые и голубые, — сказали, витамины. Потом стали делать уколы — дополнительные витамины. А на самом деле все это были анаболические стероиды и гормоны. Отказы не принимались. Девиз был такой: «Глотай таблетки или умрешь». Тренеры следили, чтобы никто не увиливал.

Она не умерла. Но дорого поплатилась. Мышечная масса наращивалась, а сухожилия за ней не поспевали — сухожилия просто лопались. Откуда ни возьмись появлялась сыпь, голос становился басовитым, на лице и на всем теле начинали расти волосы; от лобка рост волос распространялся на живот, до пупка и выше. У девочек постарше наблюдались физиологические отклонения, нарушения цикла. Вернон захотел уяснить такие понятия, как «вирилизация», «клиторальная гипертрофия», — и был не рад, что докопался до истины. Прочие термины говорили сами за себя: сердечная недостаточность, цирроз печени, деформация плода, врожденная слепота.