Письма из Лондона - читать онлайн книгу. Автор: Джулиан Барнс cтр.№ 54

Страница

Британия мистера Крэддока — образ строгий, представительный и весьма традиционный. Щит, меч, трезубец, оливковая ветвь, все та же фигура на бушприте корабля Pax Britannica: сначала мы вас завоюем и затем преподнесем вам мир, а вы покорно его примете. Барри и так и эдак пытался смягчить этот образ, но нельзя сказать, чтобы он преуспел в этом. Карин вспоминает, что однажды, когда она позировала, «он попросил меня держать грабли более нежно», и, может статься, в том, как Британия сжимает свой трезубец на марке, можно уловить нечто женственно-безвольное, самую малость. Но прочие инициативы мистера Крэддока натолкнулись на сопротивление членов комитета. «Я предлагал вставить туда голубей, — вспоминает он. — Голуби им не понравились». Майк Деннис согласен: «Да, голуби нам не понравились. Мы хотели, чтобы получился символ, это ведь не просто картинка какая-то». Завернули также и парусник, который попробовал протолкнуть Барри, равно как и рудиментарные Белые скалы Дувра. «А что за тучи у вас сгустились на заднем плане? — спрашиваю. — Выглядит это так, будто над плечом Британии вот-вот разразится Ураган Крейг или тайфун Донна. «Да это так, просто», — поспешно отвечает Барри, несколько нервически, будто перепугавшись, что эту его погоду могут принять за политический подтекст, который он протащил контрабандой. Иногда тучи — это просто тучи.

Затем эту скорректированную, проверенную-перепроверенную, согласованную во всех инстанциях и одобренную 8-футовую, с бюстом 36В Британию запихнули в антураж, предоставленный Roundel. Было бы заблуждением допустить, что прочую оформительскую параферналию станут подгонять к основному изображению на марке: перед тем как Крэддок приступил к своему шестинедельному сотворению Британии, его снабдили законченным макетом, где женская фигура была единственным элементом, подлежащим обсуждению. Расположение и пропорции компонентов были фиксированными; равно как и цвета (оливково-серый и довольно броский багровый); равно как и казенно-современная гарнитура для символа «Ј Ю». То, что неискушенному взгляду покажется неприятной дисгармонией элементов дизайна, Майк Денни называет «попыткой выразить чувство современной нации с наследием». Кроме того, целый ряд деталей присутствовал на почтовой марке по умолчанию. Девять пустулезных бугорков под головой королевы оказались брайлевскими точками — это их первое появление на британских марках. Четыре вытисненных в форме гребешка клейма, которые можно нащупать по краям сверху и снизу, призваны чинить препятствия доморощенным фальсификаторам. «Если вы соберетесь подделывать марку, — объясняет мистер Денни, — то перфорацию в два счета можете сварганить на швейной машинке». Новую Британию угораздило угодить в то, что называется «почтовая марка с высокой степенью защиты». Мистер Денни говорит, что она «оформлена так, чтобы напечатать ее было чрезвычайно сложно» — и, следовательно, надо полагать, копировать печатным способом. Среди сдерживающих факторов выделяются несколько разноцветных типографских красок, использованных при печати; миссис Крэддок попала под ковровую бомбардировку из крошечных значков багрового, красного, зеленого и оранжевого цветов, в которых можно разобрать «£10»; даже тонкие линии моря, которые простираются от голени Британии, как выясняется, — исследование с помощью увеличительного стекла подтверждает это — шелестят: £10… £10… £10… £10. Наконец, тут есть решетка из двадцати пяти маленьких крестиков из металлической фольги, наложенная на центральную фигуру: злоумышленник, попытавшийся сделать с марки ксерокс, останется с носом — крестики из серебристых превратятся в черные. На взгляд обычного человека, решившего приобрести марку не ради фальсификации, крестики эти, надо сказать, перемигиваются на срету не слишком приятно — напоминая скорее задание для игры «соедини точки». Один из них прилепился ровно под правым ухом Британии, как красный крестик в снайперском оптическом прицеле. Мистера Крэддока даже попросили сдвинуть его фигуру вбок, чтобы избежать этой накладки, но он уперся рогом и отверг это предложение. Все эти наслоения производят странноватое впечатление и, несомненно, уменьшают визуальный эффект марки. Похоже на изящное здание, которое огородили забором из сетки-рабицы и колючей проволоки, понавешали на столбы трансформаторные коробки с сигнализацией, а на газонах пустили рыскать хрипатых восточноевропейских овчарок. Все это вносит в образ дополнительный символический резонанс, пусть даже и не преднамеренно.

Как обнаружил Барри Крэддок («Голуби им не понравились»), национальная иконография — дело тонкое, и соваться в этот монастырь со своим уставом может оказаться себе дороже. Проект дизайна новой 10-фунтовой марки отослали королеве для официального одобрения (процедура, обязательная для всех марок), и в надлежащее время, 7 октября, оно было получено; приблизительно в то же время в другой части Букингемского дворца собиралась разразиться маленькая буря в подстаканнике из позолоченного серебра. Тогда как в случае с почтовыми марками участие августейших особ ощущается совсем незначительно, когда речь заходит о монетах, степень их вовлеченности в творческий процесс возрастает в разы. Принц Альберт, консорт королевы Виктории и пламенный сторонник взаимодействия Искусства и Промышленности, всегда принимал вопросы дизайна монет близко к сердцу. В 1922 году при Королевском монетном дворе был учрежден Консультативный комитет по дизайну монет, медалей, печатей и орденов, и его председателем с 1952 года стал его королевское высочество принц Филипп, герцог Эдинбургский, КОП, р., КОЗ, БИ [113] . Прочие члены комитета, дюжина или чуть более того, рекрутируются из нумизматов, герольдов [114] , художников, дизайнеров, каллиграфов, орнитологов, ботаников и мастеров художественного слова, которые объединяют свои специальные знания, чтобы решить сложную, бюрократическую, щекотливую и приятную задачу рекомендовать королеве, как должны выглядеть монеты, выпускающиеся в обращении в Британии. Разумеется, ни о каких гонорарах здесь речь не идет, хотя члены комитета все же получают пробные экземпляры великопостной милостыни [115] — набор крошечных, с ноготок ребенка, монеток, которые чеканятся ежегодно для раздачи столь же крошечной группе достойных бедняков в Великий четверг.

Большинство членов комитета мужчины, с высокой степенью концентрации среди них обладателей рыцарского и профессорского званий, но иногда туда просачиваются и женщины, в том числе скульптор Элизабет Фринк и в настоящее время маркиза Англси. До некоторых пор в членах комитета состояла также и писательница и культуролог Марина Уорнер. Когда я спросил ее, как вышло, что ее туда назначили, она сказала: «О, это было в высшей степени по-английски. На каком-то приеме я заговорила со своим соседом об американской долларовой купюре и ее масонской символике. Мой собеседник оказался Джоном Поршесом, нумизматом, я рассказала ему о своей книге «Памятники и девы», он выдвинул мою кандидатуру в комитет. Это назначение выглядело крайне естественным; мисс Уорнер, женщина вулканического интеллекта и апулеевской красоты, один из самых осведомленных и проницательных в стране специалистов по значениям и интерпретации культурных символов. Однако ровно перед назначением — в качестве преемницы недавно почившего поэта лауреата сэра Джона Бетджемана как «представителя от словесности» — ей стало ясно, что пребывание среди нумизматических великих и ужасных не сводилось — ну или по крайне мере сводилось не полностью — к обсуждению, кому следует пресмыкаться, а кому — стоять на задних лапах. Комитет располагается на одной из тех точек, где пересекаются королевская власть и политика: тогда как Монетный двор, естественно, — Королевский, его официальный глава - Канцлер казначейства, то есть министр финансов. В 1985 году, когда в комитет должна была войти Уорнер, Канцлером (при миссис Тэтчер) был Найджел Лоусон. Мисс Уорнер вспоминает: «Мне позвонили и спросили: «Чем вы занимались до настоящего времени? Касательно вашей кандидатуры возникли некоторые сомнения». Оказалось, против меня был Найджел Лоусон. Он позволил мне пройти только по представлению трех сторонников Тэтчер». Так а что же с ее прошлым? «Я полагаю, Лоусон считал, что я из леваков». Поскольку мисс Уорнер — либерал чистой воды, наверняка именно так он и подумал. Возможно, ее сочли перспективной в плане узаконения факта своего существования в глазах консервативного истеблишмента в силу того, что ее дедом был П.Ф. «Слива» Уорнер, знаменитый перед войной капитан английской крикетной сборной.

Страница