Нечестивый союз - читать онлайн книгу. Автор: Сюзанна Грегори cтр.№ 44

– Прежде всего мне необходимо вымыть руки, – заявил Бартоломью, вспомнив о том, что недавно ему пришлось прикасаться к разлагающемуся трупу.

– Зачем? – с недоумением осведомился де Ветерсет. – На вид они совершенно чистые. Вы можете вытереть их о мантию.

Бартоломью бросил на канцлера изумленный взгляд. Он знал, что его привычка непременно мыть руки, завершив осмотр больного, воспринимается в городе как чудачество. Но то, что желание вымыть руки после осмотра трупа не найдет понимания у канцлера, поразило доктора до глубины души. Оставалось лишь надеяться, что пренебрежение де Ветерсета к чистоте не распространяется на кухню пансиона Фисвика.

Они вышли в церковный двор, залитый ярким солнечным светом, и Бартоломью заметил, как канцлер бросил быстрый взгляд в сторону могилы Николаса из Йорка. Сделав несколько шагов к воротам, де Ветерсет остановился и указал на землю.

– Что это? – спросил он, наклоняясь.

– Моя сумка! – радостно воскликнул Бартоломью. – Позавчера у меня ее похитили в одном из переулков здесь, поблизости.

Он схватил сумку и открыл ее. Все содержимое было в целости и сохранности. Сверху лежала свернутая мантия, которую Бартоломью снял незадолго до стычки с оборванцами, под ней – инструменты и склянки с лекарствами. На месте была и тетрадь, куда доктор вносил имена больных и дозы предписанных им снадобий. В волнении Бартоломью заглянул в потайной карман, где хранил особенно сильные и опасные лекарства. Все они оказались целы, и он испустил вздох облегчения.

– Вы понимаете, что это означает? – тревожным шепотом осведомился де Ветерсет. – Тот, кто похитил вашу сумку, знал, что этой ночью могила Николаса будет разрыта. Поэтому он оставил сумку именно здесь в расчете, что вы ее обнаружите.

При этих словах радость Бартоломью улетучилась без остатка. Скорее всего, де Ветерсет был прав. Сумку мог подбросить один-единственный человек – Джанетта из Линкольна. Именно на нее указывали факты. Джанетта была как-то связана с Фруассаром. И сумку похитили у нее на глазах. Судя по всему, она скрылась в зарослях и наблюдала, как они раскапывают могилу, а когда церковный двор опустел, выскользнула из своего убежища и положила сумку на землю.

– На вашем месте, доктор, я бы выбросил все снадобья из этой сумки, – посоветовал де Ветерсет. – Кто знает, в чьих руках она побывала? Вполне вероятно, что лекарства подменили на яды, способные убить ваших больных. История с отравленным замком научила меня осторожности, – добавил он.

Бартоломью повертел сумку в руках. Выглядела она в точности так же, как и прежде, и не возбуждала никаких подозрений. К новой сумке, одолженной у отца Эйдана, Бартоломью никак не мог привыкнуть. Он подолгу рылся в ней, отыскивая необходимые инструменты. И все же Мэттью не мог не признать справедливости опасений канцлера. Бартоломью решил последовать его совету и уничтожить лекарства, но прежде посредством опытов проверить некоторые из них.

Вскоре они с де Ветерсетом оказались у Фисвика – небольшого, обшитого деревом здания, расположенного прямо напротив Майкл-хауза. Во дворе своего колледжа Бартоломью заметил Элкота, проводившего его подозрительным взглядом. Оставалось лишь надеяться, что суровый старший проктор сочтет приглашение канцлера достаточно веским основанием для визита в чужой колледж.

Войдя в дом, Бартоломью вновь выразил желание вымыть руки, чем немало позабавил коллег де Ветерсета. Впрочем, доктор привык к недоуменным взглядам и насмешливым замечаниям. С большинством магистров Фисвика он был знаком, так как каждый день встречался с ними в церкви. Ричард Хэрлинг, едва удостоив Бартоломью кивком, вернулся к спору с другим законоведом о каноническом праве. Эрлик Джонстан приветствовал доктора куда более сердечно. Судя по всему, он успел прийти в себя после ночных событий, хотя лицо его оставалось бледным, а глаза покраснели и воспалились.

Эль, поданный за обедом, выгодно отличался от того, к какому Бартоломью привык в Майкл-хаузе: он был свежим и вкусным. Хлеб, впрочем, оказался скверным, его явно выпекли из залежалой муки. На столе стояло и блюдо с сыром – высохшим, затвердевшим и отнюдь не возбуждавшим аппетита.

Некоторое время магистры обсуждали достоинства и недостатки принятой в Кембридже системы испытательных диспутов. Затем Джонстан начал сетовать на чрезвычайно утомительные обязанности младшего проктора. Де Ветерсет и Хэрлинг сидели рядом и говорили о собрании общины Очищения, назначенном на завтрашний день. Бартоломью сделал вид, что внимательно слушает скучные жалобы Джонстана, и старался не пропустить ни слова из их разговора. Похоже, предстоящее сборище сатанинской общины внушало немалое беспокойство и канцлеру, и старшему проктору.

– Вспомните, что произошло в прошлый раз, – донесся до Бартоломью приглушенный голос Хэрлинга. – На следующий день в церкви Святого Иоанна Захарии нашли множество обгоревших факелов, а на алтаре кровью был нарисован таинственный знак.

Бартоломью затаил дыхание. Разрозненные нити, ведущие к разгадке тайны, постепенно связывались в его сознании. Вне всякого сомнения, козлиная маска на голове убитой женщины в могиле Николаса – дело рук сатанистов. Значит, убийства остальных женщин также связаны с черной магией и дьявольскими культами. Здоровенный незнакомец, с которым Бартоломью схватился в саду, закрывал лицо красной маской, явно желая выдать себя за посланца ада.

С какого же конца распутывать этот клубок? Первым делом следует вновь увидеться со Стэнмором и узнать, не выяснил ли тот что-нибудь еще, решил Бартоломью. Потом необходимо отыскать родственников Фруассара и Джанетту из Линкольна. Внезапное обретение похищенной сумки доказывало, что Джанетта по-прежнему в Кембридже, хотя ей и удалось ускользнуть от клерков де Ветерсета. Возможно, Мэттью надо самому отправиться на поиски. Однако не следует забывать, что такие поиски сопряжены с немалым риском. К тому же Джанетте прекрасно известно, что Бартоломью хочет поговорить с ней. И если она не желает разговора, она сумеет его избежать, а все усилия Бартоломью окажутся напрасными.

Разумеется, можно предпринять еще один шаг: побеседовать с родными и знакомыми убитых женщин. Возможно, у них есть свои предположения и догадки и они готовы ими поделиться. Нет ничего удивительного в том, что подруги убитых, в большинстве своем тоже женщины легкого поведения, не пожелали разговаривать с Талейтом. Ведь люди шерифа постоянно досаждают им, мешают заниматься их промыслом и угрожают арестом. Надо непременно поговорить с Сибиллой, решил Бартоломью. Это единственная проститутка, с которой он был знаком. К тому же именно Сибилла обнаружила мертвую Исобель.

Да, не следует забывать еще об одном обстоятельстве. Фрэнсис де Белем убили в саду Майкл-хауза, однако до пансиона Фисвика отсюда рукой подать. Бартоломью окинул взглядом магистров, сидевших за главным столом. Де Ветерсет, Хэрлинг, Джонстан. Достойные и уважаемые люди. Но вдруг кто-то из них был любовником Фрэнсис? Конечно, никто из этих почтенных ученых мужей не отличается внешней привлекательностью. Дородный де Ветерсет лицом откровенно напоминает откормленную свинью. Грязные сальные патлы и сероватая кожа, которыми природа наградила Хэрлинга, тоже производят отталкивающее впечатление. Что до Джонстана, то на макушке у него просвечивает изрядная плешь, а длинные желтые зубы выдаются вперед, как у грызуна. Неужели молодая красивая Фрэнсис польстилась на кого-то из них? Бартоломью трудно было в это поверить. Правда, сестра его, Эдит, постоянно уверяла, что мужчине не постичь женской души, ибо женщины в своих пристрастиях руководствуются соображениями, недоступными мужскому уму.