Чума на оба ваши дома - читать онлайн книгу. Автор: Сюзанна Грегори cтр.№ 49

– Давайте же, давайте! – позвал студент, едва не подпрыгивая от нетерпения.

Бартоломью вбежал вслед за Майклом и Греем по лестнице, и все трое очутились в небольшом коридорчике перед комнатой мастера. Бартоломью держался подальше от монаха, не до конца уверенный, что это не какой-то план, состряпанный Майклом и Греем ему во вред.

– Что там? – прошептал бенедиктинец.

Студент сделал ему знак молчать. Бартоломью не поднимался по этой лестнице с тех самых пор, как умер сэр Джон, и его охватило странное чувство – он притаился здесь в темноте подобно вору. Грей приложил ухо к двери и сделал спутникам знак последовать его примеру. Сначала Бартоломью ничего не слышал, потом различил негромкое поскуливание, точно за дверью находилось раненое животное. Затем он услышал бормотание и треск, будто что-то разрывали. Он отодвинулся, уступая место Майклу, почти готовый уйти и оставить этих двоих здесь. Ему было не по себе оттого, что он вот так подслушивает у двери; какую бы гнусность Уилсон ни затевал в своей комнате, это его личное дело, и Бартоломью не желал ничего об этом знать.

За дверью раздался оглушительный грохот, и все трое подскочили. Майкл прислонился к стене, прижимая руку к груди и хватая ртом воздух. Грей таращился на дверь. Внезапно Бартоломью почувствовал что-то еще. Он приник к щели под дверью и тщательно ее исследовал. Сомнений быть не могло. В комнате Уилсона что-то горело!

Он с криком навалился на дверь, и в тот же миг изнутри понеслись обезумевшие вопли. Брат Майкл налег на дверь всем своим весом, и кожаные петли с жалобным скрипом поддались. Дверь распахнулась внутрь, и Бартоломью ввалился в комнату. Он схватил с сундука кувшин с водой и выплеснул ее на фигуру, корчащуюся на полу. Майкл с Греем срывали со стен гобелены, чтобы сбить огонь, языки которого пожирали половицы. Бартоломью краем роскошного шерстяного ковра загасил пламя, лизавшее Уилсона.

В считаные секунды все было кончено. Пожар, похоже, едва начался и потому не успел набрать полную силу. Грей обходил комнату, тщательно заливая вином и элем из запасов Уилсона пятачки, которые еще дотлевали. Они предотвратили то, что могло закончиться непоправимой бедой.

Бартоломью аккуратно развернул ковер. Одежда на Уилсоне в одном или двух местах еще дымилась, но огонь погас. Майкл помог Бартоломью взгромоздить мастера на кровать, и Мэттью начал осматривать его. Монах тем временем бродил по комнате, поднимал клочки обугленного пергамента, смотрел, как они рассыпаются у него в руках, и бормотал что-то о счетах колледжа.

Все остальные сбежались на шум посмотреть, что случилось. Первым появился Элкот, за ним Джослин Рипонский, отец Джером, Роджер Элингтон и незаболевшие коммонеры. При виде мастера, лежащего на постели в обгорелой мантии, и склонившегося над ним Бартоломью они остановились как вкопанные.

– Что вы натворили? – набросился на него Элкот.

Вмешался Грей, и Бартоломью восхитился его уверенностью и самообладанием.

– Я возвращался из пансиона Бенета и увидел в комнате мастера какое-то мерцание. Я испугался, что это пожар, и поднялся по лестнице, чтобы послушать у двери. Дымом не пахло, но я услышал чей-то плач. В этом плаче было столько боли, что невыносимо было слушать. Я побежал за доктором Бартоломью, поскольку подумал – вдруг мастер потерял рассудок, как бедный Грегори Колет, а доктор сможет ему помочь. Брат Майкл был с ним, поэтому он тоже пришел.

Бенедиктинец перехватил инициативу.

– Я не слышал плача, – сказал он, – только стоны. Потом что-то грохнуло – должно быть, мастер перевернул стол, а на столе стояла лампа. Хорошо, мы вовремя успели погасить огонь. Похоже, мастер жег документы. – Он протянул Элкоту горсть обугленных обрывков.

Тот с подозрением вступил в комнату. Пол был залит элем и вином, повсюду валялись горелые лохмотья пергамента.

– Зачем он стал жечь документы? – осведомился он. – Зачем перевернул стол? Он же тяжелый. Это не так-то просто.

– Возможно, мастер Уилсон упал на него, – сказал Бартоломью, поднимая глаза. – У него чума.

Элкот ахнул и выскочил из комнаты, на ходу прикрывая рот и нос краем одеяния.

– Чума? Но это невозможно! Он с самого начала был в своей комнате, до него никто даже не дотрагивался!

Бартоломью пожал плечами.

– И тем не менее у него чума. Сами посмотрите.

Элкот шарахнулся и растворился в группе студентов, которые сгрудились у порога. Бартоломью разогнулся.

– Все кончилось, – сказал он зевакам. – Был пожар, но теперь он потушен. Возвращайтесь в свои постели.

Он кивнул Грею, чтобы тот разогнал их. Элингтон и Джером с ужасом смотрели на обожженную ступню Уилсона, которая свисала с края кровати. Джослин нагнулся и поднял обгорелый клочок пергамента.

– Я слышал, от чумы сходят с ума. Бедняга. Он сжег счета колледжа!

Джослин взял под руки своих товарищей-коммонеров и мягко повел их прочь. Бартоломью подумалось, не был ли Джослин в прошлом солдатом, ибо пугающий вид торчащей ступни, красной и покрытой волдырями, оставил его на удивление невозмутимым.

Майкл закрыл дверь и встал за плечом Бартоломью.

– Как он? – спросил монах.

Бартоломью снова склонился, чтобы послушать сердце Уилсона. Оно билось все так же сильно, но раны были ужасны. Огонь перекинулся на край мантии и быстро добрался до пояса, прежде чем Бартоломью успел загасить его. Ноги Уилсона превратились в массу бесформенной почерневшей плоти и сочащихся сукровицей волдырей, а пальцы до сих пор были горячими на ощупь. В довершение всего у Уилсона обнаружились огромные нарывы под мышками, на шее и в паху. Один из них лопнул, и по обожженным ногам сочилась струйка гноя вперемешку с кровью.

– Он будет жить? – спросил Майкл, старательно отводя глаза от ног мастера.

Бартоломью отошел в сторонку на случай, если Уилсон в сознании и может его услышать.

– Нет, – сказал он. – Он умрет до исхода ночи.

Майкл взглянул на неподвижное тело Уилсона.

– Зачем он жег счета колледжа? – спросил он.

– Доказательства платежей людям, которых ему не хотелось выдавать? – пробормотал Бартоломью, не задумываясь о смысле.

– Подобные платежи нигде не записывают, – ехидно заметил Майкл. – Их производят с отдельных счетов, записи о которых любой здравомыслящий мастер держит лишь у себя в голове. Эти счета, – добавил он, взмахивая стопкой обгорелых пергаментов в воздухе, отчего на пол посыпался пепел, – ерунда. Здесь только записи о денежных делах колледжа. Ничего такого, что стоило бы жечь!

Бартоломью пожал плечами и снова занялся пациентом. Он полагал, что Майкл рассчитывал найти какие-то документы, относящиеся к злосчастному университетскому заговору. Уилсон лежал тихо, и Бартоломью смочил ему губы несколькими каплями воды, оставшимися на донышке кувшина. Обожженные ноги умирающего он накрыл чистой тряпицей, но не видел смысла в болезненном лечении, когда жить тому все равно оставалось несколько часов. Если он придет в сознание, можно будет дать ему снадобье, которое притупит боль.