Гробница Анубиса - читать онлайн книгу. Автор: Фредерик Неваль cтр.№ 9

Те несколько дней в Греции должны были стать прологом новой жизни, знаком того, что все худшее осталось позади, существование наконец нормализуется. И вот, извольте, вместо этого я опять качусь в пропасть.

Я чувствовал себя одновременно изнуренным и готовым взорваться, подавленным до крайности и взбешенным: сил у меня и так едва хватало, чтобы вынести все то, что свалилось на мои плечи за последние несколько часов, и тут еще Гелиос. Охота за сокровищем… Когда отец в тюрьме, один из лучших друзей попал под подозрение по моей вине, а брат в любой момент может опять сорваться в депрессию.

«Я не выдержу… На этот раз — нет», — думал я и ладонями машинально тер себе лицо.

И однако же придется; я должен отыскать эту маску, если такова цена за то, чтобы отец вышел из тюрьмы, а Франсуа Ксавье оставили в покое. Чего бы это ни стоило, я расплачусь. Гелиос, конечно, гнуснейший из шантажистов, но я знаю, как велико влияние этого негодяя, а уж когда на карту поставлены его интересы, оно просто огромно.

В который раз я спрашивал себя, что заставляет этого таинственного миллиардера рассылать по всем концам света свои шайки в погоне за древностями, историческая ценность которых не представляла для него ни малейшего интереса. Ведь Гелиос не имел ничего общего с коллекционером, слегка помешанным на почве страсти к антикам. Какой коллекционер древностей, достойный этого имени, отказался бы от невообразимых сокровищ, переполняющих гробницу Александра Великого, ради того, чтобы заставить меня гоняться за титановым мечом?

Я знал, притом из источника, который надежнее любого другого, что Морган Лафет работал на него, добывая ему интересующие его предметы. Может быть, речь шла об артефактах, имевших двойную ценность — эзотерическую и псевдонаучную? Чего доброго, Гелиос — один из тех одержимых, что ищут философский камень, кольцо фей или секрет вечной молодости. Во всем этом тумане прорисовываются лишь два очевидных факта: он платит щедро, и связи у него такие, что заставили бы побледнеть президентов пяти самых великих мировых держав. Но вот что любопытно: все эти люди, чьи имена теснятся в его записной книжке, они хоть когда-нибудь видели его лицо? Или они знают о нем не больше моего? Подозреваю, что о нем ничего не известно даже тем доверенным лицам, кому Гелиос поручает объяснять, в чем состоит наша задача, и выплачивать нам деньги.

Все это казалось нереальным. Этот человек располагал несметным состоянием. Десятки людей — наемники, охотники за сокровищами, архивисты, историки и невесть кто еще — работали на него, и… и ничего. Хоть бы какой слушок просочился! Гелиос оставался голосом в телефонной трубке, чековой книжкой с неограниченным кредитом и дамокловым мечом, висящим у нас над головами и готовым обрушиться на каждого, чья нескромная болтливость или другое отклонение в образе действия спровоцирует это. Я имел случай наблюдать способы, какими он разрешал проблемы подобного рода, и лучше бы мне не видеть их результата.

У дома соседей заухала сова, и я откинулся на спинку кресла, внезапно ощутив, до какой степени устал. Волоча ноги, я побрел прочь из сада, поднялся к себе в комнату, снял ботинки и отшвырнул их так, что они укатились в дальний угол, отцепил кожаный ремешок, стягивавший мои волосы на затылке, рухнул на кровать и бессмысленно уставился взглядом в потолок.

Надежда урвать несколько часов отдыха, казалась мне чистой утопией. Однако глаза сами собой закрылись, и я, лежа одетым поверх одеяла, так и провалился в черную яму. Во сне я, похоже, метался, терзаемый жестокими кошмарами: когда Мадлен, легонько потрогав за плечо, разбудила меня, причем я мог бы поклясться, что задремал самое большее минут на десять, одеяло и простыни были в жутком беспорядке, а подушки валялись, разбросанные на полу.

Этти сообщил, что Навабраи предпочел взять такси, чтобы меня не будить, а я, пользуясь тем, что мы остались один на один, рассказал ему о звонке Гелиоса. Новость поразила его в самое сердце.

Сообразив, что час поздний, я перескочил через завтрак и сразу набросился на обед, второпях заглотав его в библиотеке между двумя телефонными звонками. Оба раза я звонил Амине. Но она подсоединила свой сотовый к компьютеру вместо модема, так что дозвониться не удавалось.

— Ну? — спросил Этти, ставя чашку кофе на край моего письменного стола.

— Бесполезно. Она, похоже, отключила телефон. А наш адвокат?

— Пока никаких вестей. Боюсь, его переговоры затягиваются.

С чашкой в руках я пошел на балкон библиотеки, чтобы выкурить там сигарету, к величайшему неудовольствию брата, — он не изменял себе всю жизнь, оставаясь суеверным, а ведь балкон был тот самый, откуда выпал Бертран Лешоссер.

Насладившись последней затяжкой, я поднял глаза к полуденному небу. Солнце припекало, и Барбизон, казалось, задремал, устроив себе сиесту. Ни малейшего шевеления ни на узких улочках, ни за окнами домов. Все неподвижно, если не считать шикарного черного автомобиля с тонированными стеклами, который, впрочем, тоже остановился — прямо перед нашей калиткой.

— Однако Навабраи разъезжает с большой помпой, — заметил я, указывая на «БМВ».

Этти подошел поближе, стараясь выглянуть наружу, но так, чтобы не ступить на «проклятый» балкон, даже пальцем ноги его не коснуться.

— Но он меня уверял, что позвонит, как только беседа закончится.

— Вероятно, он не…

Дверца «БМВ» открылась, и я осекся на полуслове, узнав того, кто вышел из машины. Человек среднего роста в элегантном, светлом, безупречно скроенном шерстяном костюме, с умеренно длинными волосами, подхваченными на затылке скромной ленточкой, снял солнечные очки и, просияв улыбкой, достойной манекена, помахал мне рукой.

— Вuon giorno [1] , доктор Лафет! — игриво приветствовал он меня, но тотчас перешел на французский: — Рад видеть вас снова.

— Только его не хватало, — вздохнул Этти.

— Вот уж не думал, что он здесь так быстро нарисуется, — подхватил я, раздраженный внезапной скоропалительностью этого визита.

— Морган, — шепнул брат, — подожди, не принимай никаких решений, пока не вернется Навабраи. Кто знает, вдруг что и выйдет из его переговоров?

— Заставить Гиацинта потерпеть? Ну, такое легче сказать, чем сделать.

Этти с таким усилием проглотил рвавшееся с языка ругательство, что аж шейные позвонки хрустнули.

— Хотя… — пробормотал я, лукаво подмигивая насупившемуся брату, — постой-ка… В последний раз он тебя видел сразу после твоего выхода из больницы, ведь так?

Продолжая говорить, мы спустились вниз, чтобы встретить гостя. Мне одновременно и не терпелось, и страшно было услышать то, что скажет правая рука Гелиоса относительно следствия по делу моего отца. Ведь его гуру вчера обещал навести справки…

Между тем в салоне бойкий римлянин уже успел очаровать Мадлен. Старательно поправляя прическу, как бывает всякий раз, стоит ей чуть-чуть перевозбудиться, она смеется, краснеет от застенчивости, вероятно, под воздействием комплиментов, которые Гиацинт отпускает с виртуозной ловкостью опытного повесы.