Дети вампира - читать онлайн книгу. Автор: Джинн Калогридис cтр.№ 28

Невероятно. Я не могу, я просто не в состоянии во все это поверить...

* * *

ДНЕВНИК СТЕФАНА ВАН-ХЕЛЬСИНГА

21 ноября 1871 года

Не знаю, правильно ли будет сказать, что я заново родился.

Нет, скорее я попал в совершенно иную жизнь и в совершенно иной, новый для себя мир, к которому неприменимы ни законы науки, ни законы разума Здесь правит безумие, и мелкие несчастья, преследовавшие меня до сих пор, меркнут в сравнении с безграничным ужасом, ворвавшимся в тихую гавань, в которой, как оказалось, я обитал все эти годы.

До сегодняшнего дня я знал, что меня зовут Стефаном и что я – сын Марии и Яна Ван-Хельсингов. Теперь же я – движущая сила бед и страданий.

Но лучше я начну с того момента, когда впервые открыл глаза в этом новом мире. Сознание вернулось ко мне не сразу. Какое-то время я пребывал в отупелом состоянии полусна-полуяви. Мне чудилось, будто я вижу сон, где с меня стаскивали какую-то странную, похожую на женскую одежду и переодевали в мою собственную. Сейчас-то я понимаю: все это происходило на самом деле.

Кажется, я куда-то двигался вместе с пространством, в котором находился. У меня сотрясались спина, ноги, голова. В глубине пространства имелось окошко, но за ним я не видел ничего, кроме неясных, словно бы размытых, теней. Чтобы разогнать туман, окутавший мой несчастный мозг, я несколько раз встряхнул головой, и она сразу же закружилась и заболела. Мне пришлось снова закрыть глаза, и я погрузился в темноту.

Когда я вновь очнулся, то обнаружил, что сижу в купе поезда. Мои руки были связаны за спиной. Я посмотрел в окно и не увидел ничего, кроме темноты, сквозь которую мчался поезд. Напротив меня сидел молодой человек и читал книгу. Книга была толстой и достаточно старой, о чем я мог судить по ее истертому черному кожаному переплету. Фолиант был издан во Франции и назывался "Правдивое и достоверное описание того, что в течение многих лет происходило между доктором Ди [10] и некоторыми духами". Этого темноволосого человека я не знал, однако его женоподобное лицо показалось мне до странности знакомым: безбородое, с нежной кожей и правильными чертами. У него были голубые глаза, а на веках я заметил следы краски.

– Кто вы? – прошептал я.

Мне было трудно говорить – пересохшее горло сильно саднило. Я попытался освободить руки. Мои запястья ощутили холодный металл. Неужели наручники? От одной этой мысли мне сделалось тошно, и я прекратил дальнейшие попытки.

Человек закрыл книгу и положил ее рядом с собой. С терпеливой, чуть снисходительной улыбкой он обратился ко мне:

– Прошу вас, ведите себя прилично. Ничего дурного с вами не случится хотя бы потому, что за вас я отвечаю головой.

Он говорил с заметным французским акцентом. Я сразу же узнал его голос.

– Женщина! Вы – та самая женщина, что приходила к нам домой!

Мой похититель и в самом деле имел очень женственный вид. То ли он и вправду был представительницей прекрасного пола, переодевшейся теперь в мужское платье, то ли все-таки мужчиной, удачно перевоплощающимся в женщину.

Теперь я вспомнил, что произошло в кабинете. К нам явилась рыжеволосая женщина-иностранка, жаловавшаяся на боли в горле. Я провел ее в кабинет, предложил сесть и стал готовиться к осмотру. Дама без умолку болтала, а ее смех мешал мне сосредоточиться. Когда я отвернулся, чтобы взять зеркальце, пациентка вдруг рванулась ко мне. Я помню ее руку в перчатке, зажавшую мне рот и нос платком. Хлороформ! Я попытался оттолкнуть женщину, но с удивлением обнаружил, что она гораздо сильнее меня.

Итак, меня похитили, посадили в поезд и теперь куда-то везли. Но зачем?

– Что вам от меня надо? – слабым голосом спросил я.

Француз подался вперед, провел рукой по моей щеке и, похотливо подмигнув, шепотом ответил:

– Ах, какой вы милашка! Лучше не возбуждайте меня такими вопросами!

Я отпрянул, и он засмеялся.

– Лично мне от вас ничего не нужно. Вы для меня – всего лишь средство достижения определенной цели. Я уже говорил, что вам не о чем волноваться. Те, кто вас ждет, просто желают... крепко вас обнять.

Это известие ничуть меня не обрадовало и не успокоило.

– Куда вы меня везете?

– Пока что в Брюссель.

Он глядел на меня с любопытством хищной птицы, потом распорядился:

– Отложим-ка дальнейшие вопросы на потом. Вы устали. Отдыхайте.

Слова подействовали на меня гипнотически. Я вдруг почувствовал, что очень хочу спать, и уснул.

Трудно сказать, сколько времени я пребывал в объятиях Морфея. Меня разбудил резкий стук в дверь купе. Мой спутник вскочил, и на его лице появилась тревога. Достав из кармана небольшой револьвер, он шагнул к двери. Низким и вполне мужским голосом он спросил:

– Кто там?

Ему ответил другой мужской голос, благозвучный, как у ангела:

– Это я. Граф.

Тревога на лице француза сменилась удивлением и благоговейным восхищением. Он моментально открыл дверь, точнее приоткрыл, поскольку через образовавшуюся щель не протиснулся бы и ребенок. Тем не менее человек, назвавшийся графом, сумел это сделать. У меня на глазах он стал совершенно плоским, точно лист бумаги, а затем с необычайной легкостью проскользнул в купе.

Какими словами мне описать этого человека? Его облик, как и голос, был совершенно ангельским: черные, с легкой проседью, волосы, зеленые глаза необычайной глубины и удивительная кожа, восхитившая меня своей мягкой жемчужной бледностью. Мне показалось, что его лицо сделано из перламутра, переливающегося розоватыми, бирюзовыми и серебристыми оттенками.

Ни я, ни француз не могли отвести глаз от блистательного и величественного графа. Однако к его безупречной красоте примешивалось что-то еще – необъяснимая внутренняя уверенность, что он бывает совсем иным и весьма опасным. Он напоминал змею, способную заворожить своей грациозностью и необычной окраской, но тем не менее злобную и ядовитую.

Ангел, истинный ангел. И имя ему – Люцифер.

– Ваше сиятельство, – прошептал мой похититель.

Он тут же опустил руку с револьвером и поклонился. Другой рукой он указал на меня. Во всем этом рабском благоговении ощущался непонятный мне страх.

– Как видите, я в точности исполнил все, что вы велели. Нужный вам человек ничуть не пострадал. Правда, я не ожидал увидеть вас раньше...

Жестом руки, такой же белой и так же таинственно мерцающей, как и лицо, граф прервал француза.