Адская ширма - читать онлайн книгу. Автор: И. Дж. Паркер cтр.№ 36

Благо, что его провожатый, похоже, не видел ничего плохого в такой вот любознательности. Даже наоборот, разговорился, пока они шли по дворам общественных зданий:

— Когда узнали об убийстве, я сразу же побежал в хозяйственный двор, где вы вроде бы слышали женский крик, но там смотреть было не на что. И все-таки я считаю, что у вас гораздо более наметанный глаз на подобные вещи. Мне кажется, от вас даже мельчайшая капелька крови на каком-нибудь камешке не укроется.

— Кровь там мы вряд ли найдем. В тот день шел сильный дождь. — Акитада не стал упоминать о том, что убитая женщина сначала была задушена и только потом изуродована. А удушение, как известно, не оставляет следов — разве что следы борьбы, которые в данном случае давно уже уничтожили монахи, когда разравнивали гравий.

Они прошли крытыми галереями и приблизились к простой деревянной двери. Эйкэн открыл ее, и они ступили во двор, с трех сторон окруженный низенькими приземистыми постройками, а с четвертой — той самой галереей, откуда они только что пришли. Из трубы над центральной постройкой поднимался сероватый столбец дыма. Внизу вдоль стены — длинная поленница, у соседней стены выстроились в ряд деревянные бочонки. Посреди двора на каменном возвышении — обнесенный деревянным заборчиком колодец с подвешенной на лебедке деревянной бадьей.

— Вот это наше хозяйственное подворье, — сказал Эйкэн. — Вон то строение напротив — монастырская кухня. Справа кладовка и баня, а слева — склад церковной утвари. Через него вы, наверное, проходили, когда возвращались в свою келью.

Акитада закивал:

— Ну да, конечно… Теперь припоминаю. Просто я тогда был измучен дорогой и очень устал, но вы совершенно правы. Мы действительно проходили через такое здание. Я еще, помнится, поразился страшной статуе повелителя демонов высотой в человеческий рост. — Он обернулся, чтобы мысленно подсчитать расстояние и определить направление. — Теперь-то, при свете дня, я больше чем уверен, что где-то совсем близко отсюда или даже прямо на этом подворье в ту ночь и кричала женщина.

Но Эйкэн с сомнением покачал головой:

— По ночам здесь никто не бывает. Последнюю горячую пищу готовят в полдень. За полночь мы служим всенощную и уже до зари, когда пробьет колокол, поднимаемся на медитацию. Может, крик этот все-таки донесся с другой стороны, оттуда, где у нас находится жилье для постояльцев? Вы же сами говорите, что были сильно утомлены. Может, спросонок перепутали?

— Нет. Я уверен, что звук донесся именно отсюда. А табличка «Не входить!» вряд ли остановила бы убийцу. Как она не помешала бы бедокурить подвыпившим юнцам.

— Это вы про актеров? — Эйкэн закивал. — Да, такое возможно. Подозреваете, кто-то из них убил эту женщину?

— Нет. Меня сейчас интересует другое — не видел ли или не слышал ли кто-нибудь чего-то необычного, странного?

Акитада снова задумался над тем, не мог ли все-таки Нагаока совершить это убийство — или сам, или при помощи наемного убийцы. Полиция проверила по списку имена всех постояльцев, гостивших здесь в ту ночь, но Нагаока, конечно, не стал бы подписываться собственным именем.

Дверь церковного склада отворилась, и какая-то фигура в монашеском наряде с ведром в руке торопливо засеменила к колодцу. Что-то смутно знакомое и неприятное уловил Акитада в этом человеке и уже в следующий миг узнал в нем чокнутого художника Ноами. К счастью, тот не заметил их и принялся крутить лебедку, опуская скрипящую бадью в колодец.

— Ну ладно, я здесь все увидел, — поспешил сказать Акитада. — Пойдемте теперь туда, где у вас размещаются постояльцы.

Но скрип бадьи привлек внимание его спутника, и тот радостно закричал:

— Ишь ты, какая удача! Ноами сегодня здесь! Это известный художник, который работает у нас над адской росписью. Вы обязательно должны с ним познакомиться. — И, не замечая знаков, подаваемых Акитадой, он заорал через весь двор: — Мастер Ноами! Можно минуточку вашего времени? Тут с вами хотят познакомиться!

Художник неторопливо обернулся и посмотрел в их сторону, затем подошел. Узнав Акитаду, он нахмурился.

— Вот, господин Сугавара, познакомьтесь, это Ноами, — сказал Эйкэн, глядя поочередно на обоих. — Ноами, а это тот самый известный господин, который раскрывает все преступления в столице. Представляешь, он и сюда за этим приехал!

Ноами смотрел на них, моргая своими маленькими пронзительными глазками.

— Я уже удостоился чести быть знакомым, — проговорил он своим чудным тоненьким голоском и как-то весь съежился.

— Вот как?! — удивился Эйкэн. — Ах, ну да, я и забыл: вы же тоже ночевали здесь в ту ночь! Ведь вы всегда приходите к нам, когда вам заблагорассудится.

— Что значит «заблагорассудится»? — огрызнулся художник. — Я не монах, а следовательно, свободен в своих передвижениях. А сейчас прошу меня извинить, господин, но мне нужно работать. — С этими словами он повернулся и пошел к колодцу. Плеснув воды в свое ведро из бадьи, он взял его и зашагал к складу. Так ни разу и не оглянувшись, он вошел туда, захлопнув за собой дверь.

— Ну надо же, какой грубиян! — извиняющимся тоном проговорил Эйкэн. — Странный он, конечно, зато как талантлив! Самый гениальный художник этого столетия.

— Столетие еще не закончилось, — задумчиво заметил Акитада. — И мне вот, например, совсем не нравятся кровавые сцены, которые он, похоже, с таким восторгом живописует.

— Так вы, стало быть, видели эту картину? Нет, меня она тоже приводит в трепет, но в этом-то и заключается ее цель. Считается, что если под впечатлением от нее хоть одна живая душа убережется от греховных помыслов, то ее предназначение будет выполнено.

— Хорошо, если так, — сказал Акитада и повернулся, чтобы идти, но у самой галереи вдруг остановился. — Так вы говорите, Ноами оставался здесь в ночь убийства? И где же он у вас обычно спит?

— Иногда там же, где работает, а иногда в какой-нибудь пустующей монашеской келье. Раньше-то он, знаете ли, был монахом.

— Был монахом?! Он что же, нарушил обет, или его отлучили от церкви за непристойности?

Эйкэн только развел руками.

— Этого, господин, похоже, не знает никто. — Он вдруг усмехнулся. — И поверьте, уж мы-то пытались выяснить. Я, конечно, не должен так говорить, но жизнь здесь в монастыре такая однообразная! Вы даже не представляете, как все оживились, когда произошло это убийство. Наш настоятель уже трижды назначал в наказание суровые покаяния, чтобы пресечь это мирское любопытство. А покаяния эти и впрямь суровая штука — стоишь всю ночь на коленях на жестком полу, и спину изволь держать ровно. А если задремлешь или ссутулишься, получишь по спине бамбуковой палкой от монаха-надзирателя. Но даже эти меры не очень-то действуют: те, кто помоложе, до сих пор шепчутся по углам об этом убийстве.

— В таком случае мне теперь даже как-то неловко, что я попросил вашей помощи.