Заговор Важных - читать онлайн книгу. Автор: Жан д'Айон cтр.№ 16

Решив сократить путь на улицу Сен-Тома, Луи воспользовался одной из калиток, каковых в ограде Лувра было несколько, и выехал прямо к дворцу Рамбуйе, рядом с которым высился дворец Шеврез, в настоящее время пустовавший, ибо герцогиня находилась в изгнании, а супруг ее, будучи офицером на службе у короля, проживал в Лувре.

* * *

Дочь французского посланника в Риме и итальянской принцессы, Катрин де Вивон, маркиза де Рамбуйе, прибыв во Францию в ранней юности и с ужасом обнаружив, что при дворе Генриха IV царят грубые нравы и нечистоплотность, немедленно решила удалиться от двора и принимать у себя. Для этого она построила дворец, постепенно снискавший славу Двор Двора.

В здании из красного кирпича и белого известняка, названного Дворцом Чародейки, были созданы все возможные удобства, и в частности, с помощью проложенных под землей труб подвели воду и устроили ванные комнаты. И вот уже тридцать лет, как в послеполуденный час маркиза ежедневно принимала в своей Голубой комнате всех знаменитых людей Франции, прославившихся своим происхождением, талантами или добродетелями.

Въехав в широкие ворота, Луи увидел Шавароша, управляющего маркизы, окруженного внимавшими ему слугами. Соскочив с коня и бросив поводья подбежавшему конюху, Луи направился к управляющему и после приветствия сообщил:

— Я прибыл с визитом к маркизе и мадемуазель де Вивон.

Шаварош, неоднократно встречавший Луи в особняке маркизы, почтительно поклонился и сделал знак следовать за ним. Он знал, что в прошлом Луи оказал семейству Рамбуйе поистине неоценимые услуги, и теперь маркиза смотрела на него как на сына. Поднявшись по широкой лестнице на второй этаж и пройдя через анфиладу многочисленных комнат, они вошли в прихожую апартаментов, расположенных в дальнем конце здания. Управляющий распахнул дверь большой парадной комнаты, где доминировал голубой цвет, и Луи, откинув в сторону портьеру (разумеется, тоже голубую), вступил в любимый уголок госпожи де Рамбуйе. И хотя Луи считал себя завсегдатаем дворца Рамбуйе, каждый раз, когда он входил в эту волшебную комнату, он испытывал новые, неведомые ему доселе чувства.

В этот час комната была пуста и тонула в полумраке: занавеси на окнах поднимали только с приходом первых посетителей. Осторожно ступив на покрывавший паркет восточный ковер, в расцветке которого также преобладал голубой цвет, Луи замер, любуясь восхитительным интерьером. Лазурные плафоны и голубые гобеленовые панно с мелкими белыми цветочками поблескивали золотыми вкраплениями, на угловых консолях стояли корзины с огромными букетами цветов, а в центре возвышалась парадная кровать под голубым шелковым покрывалом, расшитым золотыми и серебряными нитями. Кровать окружали стулья с прямыми высокими спинками и табуреты, обитые голубой и малиновой материей. На этажерках с витыми колоннами стояли книги и всевозможные редкости, между оконными проемами висели великолепные венецианские зеркала.

— Пойду доложить о вас маркизе и ее племяннице, — произнес Шаварош, исчезая за портьерой.

Ждал Луи недолго: вскоре, воспользовавшись потайной дверью, ведущей в ее личные апартаменты, в Голубую комнату вошла маркиза.

Катрин де Вивон-Савелли, маркизе де Рамбуйе, которую ее двор прозвал Артенисой, [23] в тот год исполнилось пятьдесят пять, однако у нее по-прежнему, как и в двадцать лет, были густые темные волосы и великолепный цвет лица. С радостной улыбкой она направилась к Луи, которого уже считала своим сыном. Маркиза была одета в бело-голубое платье из шуршащей тафты, украшенное золотыми пуговицами и модным кружевным воротником, волосы ее были завиты и зачесаны назад.

Почти одновременно с маркизой в комнату вошла Жюли. Ей было около двадцати пяти лет, она очень походила на тетку: те же темные волосы, мягкий и внимательный взгляд, но более порывистые, как это свойственно юности, движения. На ней было платье с прямой тяжелой бархатной юбкой, именуемой «модестой» и скрывавшей две другие — юбку под названием «фрипон», видную при ходьбе, и юбку «секретную», не предназначенную для нескромных взглядов. Разрезная «модеста» из синего, под цвет глаз, бархатного муара удивительно гармонировала с кружевной баской корсажа с глубоким вырезом, подчеркивавшим красоту груди. Волосы, взбитые и завитые в мелкие локоны, мягко обрамляли правильный овал лица, а лоб прикрывала легкая челка.

Жюли, дочь Анри де Вивона, лейтенанта легкой кавалерии, пришедшего со своим отрядом на помощь герцогу Энгиенскому в сражении при Аррасе и погибшего от испанской пули, приходилась племянницей отцу маркизы. После смерти Анри де Вивона его вдова унаследовала небольшой клочок земли возле Пуатье и многочисленные долги. Вконец разорившись, бедная женщина попросила семью мужа помочь ей пристроить дочь. И три года назад маркиза, у которой было пятеро собственных детей, взяла к себе Жюли.

К счастью, недавно король — благодаря Мазарини! — вспомнил о шевалье Анри де Вивоне и даровал его вдове солидную ренту, а также титул маркиза для будущего супруга Жюли — в качестве приданого.

Не сводя глаз с Жюли, Луи почтительно приблизился к мадам де Рамбуйе.

— Я смущен, сударыня, ибо явился к вам без предупреждения, но дело мое не терпит отлагательств, а потому дерзну просить вас об одной милости.

— Заранее дарую вам ее, Луи, — с лукавой улыбкой произнесла маркиза. — Но и у меня тоже к вам просьба, так что визит ваш как нельзя кстати!

— Послезавтра я вместе с родителями уезжаю в Мерси, и от их имени я хочу просить вашего дозволения пригласить Жюли поехать с нами. Всего на три дня.

Лицо Жюли озарилось радостью, доказывая, что опасения молодого человека относительно разочарования его невесты совершенно напрасны. Жюли мечтала о свадьбе, а где они будут жить и каким будет ее дом, ее нисколько не волновало.

— Если Жюли согласна, — ответила маркиза, — я не возражаю. Но и вы обещайте мне, что двадцать шестого декабря непременно будете в числе наших гостей. Мы станем праздновать конец года, соберутся друзья… словом, ваше присутствие обязательно.

Не будучи настолько богатым, чтобы надлежащим образом поддерживать свое положение в высшем обществе, к которому принадлежало семейство Рамбуйе, Луи ненавидел такие торжества. Но сейчас его заманили в ловушку, и ему ничего не оставалось, как дать согласие. Одержав победу над щепетильностью Фронсака, маркиза посвятила его в некоторые подробности устраиваемого ею приема, а затем оставила влюбленных одних.

Тяжелая наемная карета, плохо согреваемая маленькой жаровней, наполненной древесным углем, покинула двор конторы Фронсака около пяти часов утра, увозя в своем чреве Луи и его родителей.

Впереди гарцевали Гофреди и Бувье, за ними по обледенелой мостовой улицы Сент-Авуа жалобно скрипела обитыми железом колесами наемная колымага. Цоканье копыт в сочетании со скрипом колес убаюкивали укрывшихся меховыми одеялами пассажиров, и они медленно, но неуклонно погружались в сон.