Музыка сфер - читать онлайн книгу. Автор: Элизабет Редферн cтр.№ 103

Он услышал шорохи других движений, осознал мерцание свечи на веках под повязкой. Из тишины возник другой голос:

— Он готов?

Это был голос человека, выворачивавшего ему пальцы.

— Да, — сказал допросчик Ральфа, — он готов. Снабдите его монетами и отпустите.

Повязку сдернули с глаз Ральфа, его, все еще полуслепого, толкнули к двери, однако он не прошел через нее, нет. Его глаза приспособились к сумраку, смягченному только одной свечой, и он в ужасе уставился на второго человека, того, кто так бережно ломал ему пальцы. Их глаза встретились, и тот, улыбнувшись, сказал негромко:

— Тебе никто не поверит, знаешь ли.

Тут с него сняли цепи и за плечи втащили вверх по лестнице, а его руки, изуродованные, бесполезные, свисали по его бокам. Он задержался в дверях, и они вытолкнули его на свободу.

Ральф, слепо пошатываясь, вышел в яркий лондонский день. Почему его отпустили для того лишь, чтобы предупредить, что он должен будет признаться в убийстве кому-то еще? А он знал, что умрет, если признается.

Тихонько всхлипывая, обезумев от боли, Ральф брел бесцельно, не понимая, куда идет, не думая об этом. Ведь они сказали ему, чтобы он не смел возвращаться домой, и он не смел сбежать с жестоких улиц столицы, где таились его мучители, не то Августа, которую он любит, умрет.

Никогда не возвращаться домой. Ему уже начинало казаться, что все его воспоминания о той прежней жизни ему померещились. Может быть, он убил и позабыл. Может быть, он на самом деле помешан, как они ему твердили.

Лакит, сделав то, что велел ему сделать Джонатан, от скуки бродил по убогим улочкам, примыкающим к Лейстер-Филдс, лениво подумывая о партии в кости в каком-нибудь тамошнем игорном притоне, чтобы скоротать начало вечера. Он купил вишен с лотка, в похотливой жадности озирая почти нагую грудь девушки, их продававшей, пока не шагнул ближе и не увидел, что кожа ее усеяна рябинами, будто кожура загнившего плода. Тогда он начал развлекаться, выплевывая косточки в запаршивевшего пса, который спал в канаве, и рассматривая прохожих.

И насторожился, когда увидел дюжего изуродованного шрамом мужчину в грязной одежде, который брел среди прохожих, ступая тяжело и медленно, будто испытывал сильную боль, а глаза у него были такие, будто за ним гнались адские псы.

Лакит его помнил. Кучер, который отвез французского доктора и Александра Уилмота из Кларкенуэлла в Кенсингтон в ту ночь, когда Лакит побывал в «Голове быка».

Он выплюнул последнюю косточку с некоторой силой, и она угодила псу в морду. Пес, подвывая, убежал. Заложив руки в карманы плаща, Лакит направился за кучером, смешиваясь с прохожими. Тот свернул в проулок, Лакит последовал за ним на некотором расстоянии, так как крупная фигура человека со шрамом внушала опасения. Затем тот обернулся, увидел, что за ним следят, и его лицо исказил ужас. Он пустился бегом в направлении Сохо по Бродуик-стрит. Лакит, нахмурясь, поспешил за ним. Наконец тот свернул в тупик за Райдерз-Корт и обернулся к своему преследователю, точно затравленный зверь, и Лакит с некоторым трепетом полез за ножом в карман, прикидывая, как поступить, но тут человек со шрамом рухнул на колени и надрывно простонал:

— Да, я это сделал. Я их убил. Их всех.

Он поднял кулаки, чтобы заслонить безобразность своего смоченного слезами лица, и Лакит ужаснулся, увидев, как жутко искалечены его руки, причем совсем недавно. Распухшие суставы окостенели, и некоторые пальцы торчали под неестественными углами, точно у огородного пугала.

— Все в порядке, приятель. Ну-ну, все в порядке! — успокаивающе повторял Лакит и медленно направился к нему.

— Он говорил! — шептал Ральф, будто самому себе, и его голос содрогался от страха. — Я не знал, что он может говорить…

Если мы предадимся фантазии и сотворим собственные миры, нам не следует удивляться, если мы далеко свернем со стези истины и природы; но миры эти исчезнут, подобно картезианским вихрям, которые вскоре были отвергнуты, чуть появились более убедительные теории. С другой стороны, если мы будем добавлять наблюдения к наблюдениям, не пытаясь извлечь из них не просто какие-либо выводы, но еще и предположения, мы погрешим против той самой цели, ради которой только и стоило производить эти наблюдения.

Я попытаюсь придерживаться золотой середины; но если мне придется от нее отклониться, я не хотел бы впасть во вторую ошибку.

ВИЛЬЯМ ГЕРШЕЛЬ. «Письма» (1785)

Карлайн. Джонатан, вернувшись в свой кабинет, читал и перечитывал письмо от Дэвиса, которое принес с собой через Уайтхолл в приемную Ричарда Форда, старшего магистрата; но у двери Форда его предупредили, что магистрат совещается с товарищем министра Кингом. А потому он ушел и, оказавшись снова у себя, усомнился в разумности обращения к властям. Группа Монпелье все еще пользуется протекцией; так какие у него есть основания полагать, что в вопросе об убийствах ему поверят больше, чем верили в прошлом? А потому он решил дождаться сообщений от наблюдателей, которых отправил к Найтсбриджской заставе и на все ведущие к ней дороги, поскольку, казалось ему, у него остается только один выбор: заняться Карлайном самому.

Немой, способный говорить; жестокий насильник; убийца его дочери. Его поиски почти завершились.

Внезапно в паузе ожидания он вспомнил про подзорную трубу, оброненную на Кенсингтонском тракте.

Она лежала глубоко в кармане его плаша, который он повесил сохнуть после ливня на спинку кресла. Он вытащил ее и начал стягивать сырой футляр, прикидывая, имеет ли смысл возиться с ней, или же она уже безнадежно испорчена. И вновь прикинул, бывают ли подзорные трубы настолько тяжелыми? Порывшись в ящиках стола за ножом для разрезания бумаги, он с некоторым трудом вытащил окуляр.

И внутри трубки из красного дерева обнаружил уложенные так уютно, будто она была сделана специально для них, золотые французские монеты. Две дюжины луидоров с головой короля на одной стороне и ангелом на другой.

Республиканские золотые: те же золотые, какие были уплачены Розе. Ему никто не поверил, когда он заявил, что Ротье и его кружок работают не на англичан, а на республиканцев, и оберегаются человеком, который убивает, чтобы тайком вернуть монеты. Его обвинения были отвергнуты с такой категоричностью, что он и сам перестал в них верить.

Внезапно Джонатан вспомнил выражение на лице Кроуфорда, когда он застал его за разговором со светловолосым голубоглазым мужчиной в зеленом плаще — Вильямом Карлайном, как он был уверен теперь. Кроуфорд с самого начала предупреждал его против расследования занятий Товарищества Тициуса. Кроуфорд с помощью губительной сплетни обеспечил, чтобы никто не поверил единственному человеку, вышедшему на след Ротье. Почему?

Он неуверенно напомнил себе, что Бретонская экспедиция увенчалась успехом, что он и прежде ошибался. Но оставались вещи, которые ему требовалось узнать, вопросы, которые ему требовалось задать. Он встал, уложил монеты в трубу, а потом бережно убрал ее в карман плаща. Он отправился в Монтегю-Хаус и поднялся по лестнице до кабинета Кроуфорда. Он постучал, ответа не последовало. Он подергал дверь, но она была заперта.