Человек-невидимка в стразах - читать онлайн книгу. Автор: Дарья Донцова cтр.№ 34

– Все настоящие художники видят мир криво, – вздохнула Амалия, – у Темы были не детские работы. Помню, он показал мне акварель, написанную нежными красками, все в голубых и розовых тонах. Представьте спальню маленькой девочки, такой типичный домик Барби. Кровать в виде сердца, занавески в рюшечках, повсюду плюшевые игрушки. А на полу, на ковре, сидит мужчина, одетый в белую рубашку и пиджак и… в короткую юбку, из-под которой весьма реалистично торчат две волосатые ноги в носках и грубых ботинках. Вместо головы у него дрель, при помощи которой монстр высверливает сердце у куклы с романтично-голубыми волосами. На лице Барби страх, на ковре кровь. Ужасный симбиоз детской комнаты и преступления! Я просто окаменела. Это было произведение искусства, оно ошеломляло. Зрелая работа. И название! «Счастье чужой души». Мне более никогда не встречался семиклассник, способный на подобное.

– Похоже, у ребенка были проблемы с психикой, – покачала я головой. – Вы сообщили его матери о рисунке?

– Конечно, – кивнула Амалия Карловна, – я посоветовала ей обратиться к специалисту. Но Римма Марковна не обеспокоилась, ответила: «Артем очень талантлив. Во все времена художников, если они не малевали пейзажи и сцены охоты, а открывали новое направление в искусстве, обвиняли в сумасшествии. Вспомните «Завтрак на траве» или Ван Гога. И я не нашлась, что ответить! Вы понимаете о чем речь?

– Полотно Эдуарда Мане «Завтрак на траве», – продемонстрировала я эрудицию, – на нем изображены одетые мужчины и обнаженная женщина на пикнике. Работа произвела эффект разорвавшейся бомбы. Мане не пинал только ленивый, его называли развратником, дураком, человеком, не способным держать кисть, упрекали в порнографии. Сейчас картина считается шедевром. Что же касаемо Ван Гога, то у него были проблемы с психикой. Только мне кажется, что преждевременно сравнивать творчество подростка с работами великих мастеров.

– Талант или есть, или его нет, – вздохнула Амалия Карловна, – думаю, даже учеба в художественном вузе не испортит дар Васюкова.

– А как относились одноклассники к его творчеству?

– Артем был умен, он никому не демонстрировал рисунки, – пояснила преподавательница и тихо уточнила: – Ему здесь приходилось нелегко. Еще эта трагедия с сестрой.

– С кем? – не поняла я. – У Васюкова нет никаких сестер.

Учительница выровняла стопку книг.

– Вы не совсем в курсе дела.

Амалия Карловна сблизилась с Темой на почве рисования. Мальчик приносил учительнице свои работы, а та показывала ему художественные альбомы, у нее дома солидная библиотека.

Как-то раз Артем не явился на занятия, по школе гулял грипп, и отсутствие ученика не удивило Амалию Карловну. После работы она решила заглянуть к мальчику, оставить ему несколько интересных книг о жизни великих деятелей культуры. Амалия Карловна знала, где жил вундеркинд, Артем часто сопровождал любимого педагога после занятий, нес ее портфель и показал дом, где находится его квартира.

Учительница, нагруженная пакетом, поднялась на нужный этаж, хотела позвонить, но тут заметила, что дверь в квартиру Васюковых не заперта, а просто прикрыта. На дворе был уже не девяносто первый год, времена криминального разгула заканчивались, но москвичи давным-давно забыли о патриархальной привычке не запираться на все замки. Учительница насторожилась, потом тихо вошла в квартиру и крикнула:

– Есть кто дома?

В ту же секунду послышался громкий стук, и серая тень метнулась по коридору в одну из комнат. Амалия Карловна в секунду сообразила: в помещение влез вор. Учительница не раздумывая кинулась за грабителем. Поступила она, конечно, опрометчиво, решив самостоятельно обезвредить преступника, нужно было без шума выйти на лестничную клетку, позвонить соседям, вызвать милицию. Но Амалия Карловна работала в школе с советских времен, верила в действенность слова и наивно полагала, что воришка испугается взрослой женщины, вернет на место свою добычу и попросит прощения. Почему она решила, что к Васюковым залез подросток, а не парочка здоровенных мужиков с оружием? Совершенно пустой вопрос, у нее не было на него ответа.

Горя негодованием, Амалия Карловна вбежала в гостиную и увидела… симпатичную стройную девушку лет пятнадцати-шестнадцати. Незнакомка совершенно не походила на преступницу. На ней были домашний халат и тапочки с помпонами, длинные светлые волосы свисали неуложенными прядями. Не очень большие голубые глаза прятались за густо накрашенными ресницами, на губах лежал слой перламутрово-розовой помады, лак такого же цвета покрывал ногти.

Первое мгновение Амалия Карловна и девочка пристально смотрели друг на друга, потом последняя спросила:

– Как вы сюда попали?

– Дверь была открыта, – ответила учительница.

– Ой, вот черт! Не заперла, когда пришла! – подскочила девочка.

– Меня зовут Амалия Карловна, – представилась педагог, – я преподаю у Темы в школе. Он сегодня не пришел на занятия, я захотела его проведать, принесла книги. Где Артем?

– Он… э… в ванной, моется, – сообщила девушка, – сейчас… подождите, я его позову. Вы присядьте!

Амалия Карловна опустилась в кресло. Минут через десять в комнату влетел Тема, мало похожий на тяжелобольного. Он выглядел излишне возбужденным, его короткие волосы стояли дыбом, лицо покрывали красные пятна, губы были пунцовыми. Через секунду в воздухе повеяло чем-то «химическим», очень знакомым.

– Здрасте. А я сегодня уроки прогулял, – с порога честно признался Артем, – один раз не страшно, у меня ведь одни пятерки, даже четверок нет!

– Да? – вздернула брови Амалия Карловна и чихнула. – Чем пахнет, не пойму.

– Это ацетон, – пояснил Артем, – мама ремонт в кухне закончила, а убрать ей некогда, она очень занята. Ну я и решил ей сюрприз сделать, на занятия не пошел, остался пол мыть. Плитка здорово краской заляпана, сначала я ее лезвием отскребал, а потом догадался растворитель взять.

– Даже из-за помощи маме не следует прогуливать школу, – назидательно сказала учительница. – А что за девочка тебе помогает?

– Соседка, – быстро ответил Артем, – мы дружим.

Преподавательница кивнула и невольно посмотрела на ноги паренька. Артем был в кроссовках, но, очевидно, торопился и перепутал обувь. Правый башмак сидел на левой ноге, а левый на правой.