Язычник - читать онлайн книгу. Автор: Арина Веста cтр.№ 50

В подвальных помещениях не было освещения, пришлось вернуться за свечой и спичками.

Подвал Абадора не был отделан и сохранял первоначальный вид мрачного подземелья из красного кирпича, с округлыми сводами и выщербленными стенами. От слабого пляшущего огонька он казался просторнее, а тьма по его углам — почти бездонной. Мои шаги гулко отдавались под потолком. У стены стоял высокий пыльный семисвечник, валялась разбитая рюмка и пустой шприц. На полу мелом был выведена «звезда Давида». В каждом луче белела буква древнего алфавита.

Черный занавес отгораживал половину подвала. Ткань подрагивала, как от неровного дыхания, или это играло пламя свечи? Я заставил себя отдернуть тяжелый бархатный полог. Открывшееся мне зрелище было и жутким, и фантастичным. В углу стоял египетский саркофаг из темного камня. Плотно пригнанная крышка была сделана в виде тела лежащей на спине женщины с кошачьей головой и скрещенными на обнаженной груди руками. Глаза женщины-кошки, по-египетски длинные, были обрисованы ярким золотом. Это был «черный гроб», который случайно увидела Лера.

После всего происшедшего со мною я не могу считать себя мнительным или пугливым, но мне стало крепко «не по себе». Интуитивно, как чувствуют невидимые во тьме предметы летучие мыши, я прощупал внутренность саркофага. Мне почудилось медленное, затаенное дыхание и едва слышный шорох под крышкой. Или это нашептывал мрак, клубящийся в неосвещенных углах подвала? Где-то за каменным гробом пряталась Белоснежка. Искать белую крысу в темной комнате проще, чем черную кошку, и вскоре я отловил беглянку в складках черного занавеса. Она была загнана и тяжело дышала.

Я так и не посмел повернуться спиной к саркофагу и, словно почтительный жрец, пятясь, покинул подвал.

Конечно, следуя безупречной научной этике, я должен был произвести серию опытов на крупных теплокровных прежде, чем приступать к воскрешению высшего существа. Но обретенный принцип был вечен и неизменен, а я не мог ждать. Если в имение нагрянут Вараксин и его свита, осуществление моей мечты отодвинется на неизвестный срок, а то и вовсе станет невозможным.

На возвращение Наи мне понадобится не меньше недели. Вараксин возвращается через десять дней. Я задохнулся, представив, что я вновь вижу и касаюсь ее, и мы вдвоем убегаем на край света. Сначала мы рванем в тундру к Оэлену. Там, ради безопасности, проживем несколько месяцев, после отправимся путешествовать. Мы заново откроем Север и Юг, мы будем подолгу жить у морей и озер, мы увидим священные горы и реки Земли.

Я представил ее такой, как видел последний раз, семь лет назад. С каплями на коже и влажными волосами, она растерянно озирается, как потерянный ребенок. Я согреваю и успокаиваю ее. Я объясняю, что у нее была временная амнезия, заново рассказываю ей всю ее жизнь, напоминаю, как она любила меня. Научу ее ходить, говорить и одеваться. Может быть, когда-нибудь я покажу ей Бережки. И тогда она вспомнит меня, обязательно вспомнит. А если нет, то Оэлен поймает небесным арканом ее душу, и к ней вернется память, как когда-то ко мне.

Я был внутренне готов к тому, что она не сможет или не захочет любить меня. Она будет вновь холодна и девственна и почти наверняка отвергнет мою любовь. Ну что ж, я буду ее братом и защитником, ее бескорыстным хранителем. Мы будем близки, как Элоиза и Абеляр. Но не в ту блаженную пору молодости, когда они с любовью отдавались друг другу, а много позже, когда оскопленный врагами, постаревший Абеляр и монахиня Элоиза все так же преданно и возвышенно любили друг друга. Может быть, я разыщу ее родных и объясню им, что Наташа жива. Я солгу, что была убита совсем другая девушка. Все будет счастливо, как в «мыльном сериале»: их дочь пробыла в коме семь страшных лет, пока не нашелся я, чудесный врач, почти волшебник, влюбившийся в спящую красавицу. Главное, успеть воскресить Наю и исчезнуть вместе с нею до возвращения Вараксина.

Оэлен говорил, что сны бывают большие и малые. Малые ничего не значат и быстро забываются. Большие сны отличаются яркой реальностью, цветом и звуками, ощущениями радости или утраты. Наши хранители предупреждают нас о грядущих переменах, но чаще печальных, чем радостных. Большой сон, сулящий несчастье, можно «отвести», если после пробуждения пропеть его, протанцевать с бубном, прожить, постаравшись изменить его роковой итог. Сны настоящего шамана бывают только большими, и они так же реальны, как его дневная жизнь. Он долго учил меня сохранять ясное сознание в снах, тогда непрерывность сознания сохранится и после смерти тела. «Оттого все великие шаманы прошлого бессмертны», — утверждал Оэлен.

Все еще не понимая, что сплю, я поднялся с измятой лежанки и босиком вышел из лаборатории. Свежий снег был похож на свадебную парчу и совсем не холодил ноги. Через арку я заглянул во внутренний двор. Дверь в подвал была приоткрыта, из щели сочился слабый дрожащий свет нескольких свечей. Я распахнул дверь и спустился вниз. На полу, в магическом кругу, горели свечи. Кто-то прятался в углу, за черным пологом, и свечи дрожали от дыхания этого существа. Я должен был увидеть его. На ватных ногах я дошел до занавеса и сорвал его. Гроб все так же стоял, как черная, обглоданная морем скала. Шесть теней, шесть языков темного пламени плясали по стенам. Я надавил сбоку на крышку, она бесшумно отъехала в сторону. Из сумрачных недр саркофага неживыми, расширенными глазами на меня смотрела Диона.

Проснувшись, я долго тряс головой. Есть особая православная молитва от осквернения во сне, сейчас я был готов читать ее не прерываясь, лишь бы забыть отвратительное ночное впечатление. Камин догорел. Было холодно и как-то смрадно: я не досмотрел, и черно-белые мыши разбежались и теперь жили где-то по углам своей полудикой жизнью. В лунные ночи они бушевали особенно громко: грызли картон и фанерные ящики, устраивали шумные игры. Поеживаясь, я распахнул дверь в сад. Прямо за дверью по свежему снегу извивалась цепочка босых следов. Это были мои следы, но вели они лишь в одну сторону, словно я так и не вернулся этой ночью. Я спешил, и не стал погружать свой сон в колыбель реальности, как учил меня Оэлен, хотя знал, что любая небрежность на шаманской тропе может стать роковой.

Однажды охотник из рода Пай-я промышлял во льдах нерпу. В осколке ледяной скалы он видел спящую девушку. Тело ее было светлее молодого месяца. А волосы — не черные, как крыло ворона, а золотые, как солнце.

С той поры охотник потерял покой. Он решил во что бы то ни стало вернуть девушке дыхание жизни и жениться на ней. Собрал он песцовые и нерпичьи шкурки, припасенные за зиму, и отправился на запад, где жила одна сильная шаманка. Шаманка долго вопрошала духов, потом сказала: «Пути живых и мертвых различны. Властители судеб не знают человеческой жалости.

Спящую девушку зовут Ильмарис, она — Дух лунного света. Тот, кто видел ее хоть раз, уже никогда не женится, но может стать сильным шаманом».

Из рассказов Оэлена

Эту притчу рассказал мне Оэлен, всерьез встревоженный моей весенней лихорадкой. Каждый день мы меняли место ночевок, двигаясь на запад, вдоль побережья, и каждую ночь во сне я видел Наю. Я бился, скрипел зубами и стонал. Оэлен уверял, что меня мучает Ерта, бездомный женский дух, который приходит по лунному лучу к тоскующим мужчинам. Ерта проникает в мир живых из потревоженных могил.