Тиран - читать онлайн книгу. Автор: Валерио Массимо Манфреди cтр.№ 83

— Скажи мне, почему они так поступают? По глупости?

— Не думаю. Гимилькон хитер как лис, — ответил Дионисий. — Просто у них нет выбора. В окрестностях нет другой долины, где могло бы разместиться такое количество людей. На самом деле им отлично известно, что однажды, десять лет назад, афинские военачальники стали свидетелями гибели своей армии. Полагаю, они собираются взять Сиракузы приступом зимой. Вот почему они не боятся становиться лагерем в этом проклятом месте.

Возражать ему не стали: никому никогда не приходило в голову, что армия может держать осаду на протяжении всей зимы, невзирая на суровую погоду.

Иолай подошел к Дионисию:

— Как чувствует себя Лептин?

— Жар по-прежнему держится, не знаю, удастся ли ему выкарабкаться, — ответил тот, и в голосе его звучало глубокое огорчение.

— Могу я навестить его?

— Конечно. Друзья всегда могут к нему приходить.

Иолай кивнул и спустился во двор, после чего направился к южному крылу, где находился Лептин. Он отправил врача прочь и лично занялся больным, после чего тот стал поправляться день ото дня — сначала очень медленно, потом более заметно, и наконец жар полностью исчез.

— Как ты этого добился? — спросил его Филист некоторое время спустя.

Иолай ответил с улыбкой:

— Я не могу открыть тебе этого.

— Ты знаком с местным целительством, тем, благодаря которому выздоровел Дионисий у истоков Анапа?

— Нет.

— Тогда ты искушен в пифагорейской медицине. Ты ведь учился в Кротоне, верно? Всегда задавался вопросом: каким образом век назад кротонские атлеты выигрывали все олимпиады?

— И какой ответ ты на него нашел?

— За этим кроется какая-то тайна. Тайна особой медицины для посвященных, знающей, как лечить тело при помощи энергии духа и сил природы.

Иолай промолчал.

— Я считал, что ее секрет утрачен, но, очевидно, кто-то все еще владеет им.

— Может быть. Все зависит от учителей и от счастливой встречи учителя с учеником. Как бы там ни было, с Лептином пришлось нелегко. Он находился ближе к смерти, чем к жизни.

— Я тоже так считаю. И как ты думаешь, какова причина?

— Вопрос праздный. Он ведь потерпел поражение в великой битве, целая армия погибла на его глазах и на глазах его брата, что особенно важно. Его люди остались без руководства, и их перебили… И все же было что-то еще, ускользнувшее от меня… что-то вроде…

— Вроде безнадежной любви? — спросил Филист.

Иолай посмотрел на него загадочно и кивнул:

— Да… вероятно, что-то в этом роде… Иногда оказывается, что у самых сильных и мужественных людей — душа ребенка, чувствительность, какой нельзя было в них предполагать… Но больше ничего не говори, ни слова, Филист. Ни слова.

И он ушел.

Намерения Гимилькона оказались именно такими, как предполагал Дионисий.

Жители Сиракуз с высоты своих стен наблюдали за осуществлением этого плана. Первым делом карфагеняне заняли расположенное за пределами города святилище Деметры и Персефоны — богинь, более других почитаемых на Сицилии, — и вынесли оттуда всю утварь и все драгоценные предметы. Они забрали даже две культовые статуи из золота и слоновой кости, после чего разбили их на части, чтобы продать по отдельности. Это святотатство повергло народ в ужас, традиционно в высшей степени благоговейно поклонявшийся этим божествам, и даже самого Дионисия, несмотря ни на что не забывшего о своей встрече в пещере Генны.

Потом Гимилькон начал строить крепость на мысе Даскон, чтобы контролировать доступ к тому участку берега, где — частью на суше, частью на якоре — стояли его корабли.

Тем временем иберийские и мавританские наемники разрушали огромные монументальные гробницы, высившиеся вдоль Камаринской дороги, а материал использовали для возведения укреплений вокруг второго морского лагеря, возле Племмириона, южного мыса залива.

Попытка заблокировать Северный порт провалилась, поскольку катапульты, установленные Дионисием на дамбе, мешали кораблям приближаться более чем на сто пусов, не рискуя быть затопленными. Таким образом, у сиракузцев по-прежнему оставался канал для поддержания связи с внешним миром.

Масштабные приготовления противника вселяли в жителей Сиракуз великое беспокойство, чувство бессилия. Им казалось, что каждый новый день, каждый этап осадных работ приближает их к катастрофе.

Дионисий понял, что должен что-то сделать, дабы побороть эту убийственную готовность смириться со своей участью. Необходимо было поднять моральный дух людей и собственный авторитет. Поэтому он вызвал к себе Филиста.

— Ты должен отправиться в путь, — объявил он другу. — Поезжай просить помощи у спартанцев, а также в Коринфе, нашей метрополии. Мне не много нужно, но люди должны осознать, что мы не одни, что нам еще оказывают поддержку, что у нас есть союзники. Когда афиняне осаждали Сиракузы, достаточно оказалось прибытия небольшого отряда спартанцев, чтобы поднять моральный дух людей и убедить их в возможности победы. Нам нужны корабли. С теми, что у нас есть, мы не сумеем провести достаточно эффективные операции. Ты отправишься завтра же. Лептин будет держать для тебя открытым коридор, пара его пентер сопроводит тебя до выхода в открытое море.

— Я сделаю все, что смогу, — ответил Филист и отправился в порт, чтобы договориться с Лептином и распорядиться о погрузке его багажа, включавшего между прочим весьма увесистый ящик с книгами.

Лептин принял его в своем кабинете командующего флотом.

— Неплохо выглядишь, — заметил Филист.

— Ты тоже, — ответил Лептин.

— Ты ведь знаешь, я еду в Грецию.

— Знаю. Он сподобился мне сообщить.

— Ты не должен так говорить. Дионисий любит тебя и уважает.

Лептин переменил тему:

— Когда ты будешь готов к отплытию?

— Завтра ночью.

— Отлично. Они нас не заметят.

Филисту действительно удалось покинуть город, ускользнув от внимания карфагенян благодаря отвлекающему маневру Лептина; он целым и невредимым добрался до Греции и отправился сначала в Спарту, затем — в Коринф. Спарта выделила ему лишь одного военачальника в качестве военного советника, Коринф же послал в Сиракузы эскадру из тридцати кораблей с командами в полном составе и пехотой на борту; они добрались до осажденного города весной.

Лептин отправился навстречу подкреплению на маленьком судне и предложил войти в порт ночью, в полнолуние. В гавани он велел оборудовать причалы, надежно укрытые и незаметные с моря и даже из города, чтобы спрятать там небольшой коринфский флот. Только так они могли достигнуть эффекта внезапности.

Первое совещание верховного командования он собрал в своей резиденции верховного наварха и, поприветствовав спартанского военачальника, начал так: