Тиран - читать онлайн книгу. Автор: Валерио Массимо Манфреди cтр.№ 78

Они вместе поужинали, а потом, с наступлением вечера, Дионисий отправился дальше, на Сицилию, а Лептин вернулся на борт «Бувариды».

Гимилькон выступил очень поздно, почти в самом конце лета. Он отплыл ночью, с погашенными огнями, чтобы его не заметили, и шел открытым морем, невидимый с берега.

Лептину в качестве приманки он отправил головные корабли своего грузового флота, и тот проглотил наживку. Увидев их, медленные и тяжелые, на рассвете на фоне мыса Лилибей, он вскочил на «Бувариду», словно всадник на своего коня, и на большой скорости устремился вперед, ведя за собой суда, экипажи которых удалось собрать на месте в столь ранний час. Он потопил около пятидесяти вражеских кораблей, четыре из них — при помощи таранов все той же «Бувариды», и захватил еще штук двадцать, но, кроме них, весь огромный флот карфагенян целым и невредимым добрался до Панорма, где соединился с боевыми судами, прибывшими туда после долгого пути по открытому морю.

Узнав об этом, Дионисий пришел в бешенство:

— Я ведь предупреждал его, проклятие! Я же велел ему быть начеку!

Посланец, сообщивший ему о случившемся, был родом из Селинунта. Он стоял молча, не зная, что отвечать.

— Гегемон, — попытался он возразить, но Дионисий шикнул на него:

— Молчи!.. А теперь он где?

— Командующий флотом? В Лилибее.

— Слишком рискованно. Передашь ему мое письмо, немедленно. — И Дионисий продиктовал текст, тотчас же доставленный по назначению. Сам он тем временем двигался в глубь острова, к территориям сиканов.

Гимилькон, успевший завербовать новых наемников, напал с суши и с моря. Он захватил Дрепаны и Эрике и установил там, в самом высоком пункте гор, сигнальный фонарь, по ночам передававший сообщения в Карфаген. Его огонь отражали два металлических щита на плавучих платформах, в свою очередь, доставлявшие его дальше, на остров Коссиру.

Лептин хотел выйти в море, чтобы атаковать вражеский флот, но, к счастью, шифрованное послание брата достигло его раньше.

«Дионисий, гегемон всех греков Сицилии, — Лептину, командующему флотом. Приветствую тебя!

Поздравляю тебя и твоих людей по случаю потопления пятидесяти вражеских кораблей.

У меня есть сведения из первых рук, из Панорма. Флот Гимилькона имеет по сравнению с нами огромное численное преимущество — по меньшей мере три к одному. Нет никакой надежды на успех, ты только бессмысленно подвергнешь наши суда опасности.

Убирайся оттуда. Повторяю, убирайся оттуда.

Отправляйся в Селинунт и оставь на месте разведчиков, чтобы докладывали тебе о передвижениях карфагенян.

Это приказ. Ты не имеешь права не подчиниться ему.

Всего наилучшего».

— «Всего наилучшего»? — взревел Лептин, прочтя письмо. — Ради Зевса, откуда мне взять это «наилучшее»? Мы должны смываться от этих гадов и оставить лагерь этому сукину сыну? А Битон? Бросим его там, одного посреди лагуны, как идиота? Что я скажу Битону, проклятие! Что вынужден подчиниться приказу?

Посланец набрался храбрости и высказал свои соображения:

— Верховный главнокомандующий сказал мне, что ты непременно должен выполнить это требование, наварх, и…

— Молчи! — рявкнул Лептин столь яростно, что тот больше не посмел открыть рта. — А теперь вон! — закричал он еще громче. — Все вон!

Весь остаток дня он не притронулся ни к пище, ни к вину. Потом, уже глубокой ночью, позвал своего помощника:

— Вели приготовить мою шлюпку. Мы отчаливаем.

— Отчаливаем? В такой час?

— Шевелись, мое терпение на исходе.

Тот послушался, и вскоре Лептин, надвинув на голову капюшон, сел в лодку и приказал рулевому двигаться на север.

Среди ночи он высадился в Мотии и заставил Битона подняться с постели.

Тот вышел к нему навстречу, обернутый в простыню, под которой спал.

— Ты с ума сошел шляться в такой час в этой ореховой скорлупке? А если бы тебя поймал карфагенский разведчик? Знаешь, чего стоит такая рыбка в их сетях?

— Дело в том, что я должен был рассказать тебе обо всем лично. Ненавижу тех, кто лишь отправляет послания и не имеет достаточно храбрости, чтобы самому показать нос и высказаться…

— Но… о ком ты говоришь? — Битон взял со стола кувшин и два керамических кубка. — Немного вина?

Лептин покачал головой:

— Ах нет, я ничего не хочу.

— Так о ком речь? Что это за люди прячутся за посланиями?

— Он.

— Дионисий?

Лептин кивнул.

— И что он пишет?

— Он велит мне убираться, покинуть Лилибей. Утверждает, что оставаться там слишком опасно. Хочет, чтобы я укрылся в Селинунте, но, поступив таким образом…

— Ты оставишь меня совершенно одного. Поэтому ты явился ко мне среди ночи?

Лептин снова кивнул.

— Тебе он ничего не сообщил? — спросил он.

Битон покачал головой.

— Вот видишь? Он даже не потрудился предупредить тебя. Это уже слишком! Говорю тебе, это уже слишком!

Битон попытался его успокоить:

— Может статься, гонец уведомит меня завтра или послезавтра. На войне связь работает весьма ненадежно, ты же знаешь.

— Может статься, но это не меняет сути.

— А какова причина?

— Он говорит, что они имеют перед нами численное преимущество три к одному.

— Это веская причина.

— Поэтому я должен оставить друга с неприкрытой задницей?

— У тебя нет выбора, Лептин. Мы прежде всего полководцы сиракузской армии и лишь потом друзья. А Дионисий наш верховный главнокомандующий.

— В Братстве мы привыкли всегда прикрывать друг другу спину, поддерживать друг друга по-всякому. В детстве, когда на одного из нас нападали мальчишки из другой банды, мы бежали на помощь ему, не боясь, что нам набьют морду. Таково всегда было наше правило, и я его не забыл.

Битон отхлебнул немного вина, поставил кубок на стол и откинулся на спинку стула.

— Сейчас иные времена, друг мой, — вздохнул он. — Иные времена… Мы прошли долгий путь. Находясь рядом с Дионисием, мы многое имели: красивых женщин, красивые дома, красивую одежду, изысканную еду, власть, почет… А теперь он просит от нас внести свой вклад в удачный исход войны, и мы обязаны подчиниться. Он прав. Если ты останешься здесь, тебя разобьют. Ты должен спасти флот, сохранить его для другого, более благоприятного случая. Это справедливо. Ведь мы воины, Геракл свидетель!

— Но почему этот ублюдок не велел мне забрать с собой и тебя тоже?

— Потому что завоевание этого островка стоило нам больших денег и большой крови, и если мы оставим его без боя, это будет выглядеть как проявление полного бессилия. Дионисий не может себе этого позволить. Мотия падет, но после героического сопротивления. Нас победят ее жители — нас, кто их разгромил. Ты не веришь?