Тиран - читать онлайн книгу. Автор: Валерио Массимо Манфреди cтр.№ 70

На протяжении трех дней Филист участвовал во всевозможных празднествах и церемониях; в ходе одной из них он вручил невесте подарок жениха — очень старое золотое ожерелье с каплями янтаря, искусно вставленными в него великим мастером. По окончании торжеств он посадил на корабль невесту с ее матерью и погрузил туда же всевозможные атрибуты приданого: деньги, одежду, мебель, драгоценности, домашних животных, ткани, благовония, картины, статуи, старинную и новую посуду, реликвии и культовые принадлежности для отправления домашних религиозных служб.

Среди прочего Филиста поразила небольшая статуэтка Афины, довольно грубая и примитивная, вовсе не отличающаяся изяществом, но обладавшая какой-то особой притягательной силой и почему-то изображавшая богиню с закрытыми глазами.

— Что это? — спросил он у девушки.

— Это палладиум, священное изображение Афины, обеспечивавшее непобедимость Трои до того, как оно было похищено Одиссеем и Диомедом. У ног ее в ночь падения города Аякс Оилид, наш национальный герой, силой взял царскую дочь Кассандру. Богиня закрыла глаза, чтобы не видеть этого надругательства. С тех пор каждый год во искупление этого древнего насилия наш город посылает в Трою двух девственниц из лучших семейств, чтобы они служили в храме Афины Илионской.

— Ты тоже побывала там, госпожа? — спросил Филист.

— Нет, но мне очень хотелось поехать. Посмотреть на доспехи Ахилла, на могилы его и Патрокла…

— Ты очень образованна…

— Знаю, для вас, дорийцев, образованная женщина — это что-то почти возмутительное, но у нас тут это обычное дело. Ведь мы, женщины, диктуем нормы жизни в нашем городе, и наше общество — более справедливое и уравновешенное.

— И ты не боишься оказаться в постели самого ужасного из этих дорийцев, того, кого все называют тираном?

— Нет, — ответила девушка, улыбаясь лучистыми голубыми глазами. — Более того, мне любопытно узнать, действительно ли он соответствует тому, что говорят о нем.

Они долго и неоднократно беседовали на протяжении путешествия, так что даже подружились, и Филист счел необходимым рассказать девушке, что за жизнь ей предстоит вести в Сиракузах.

— Дионисий велел установить в своей спальне два смежных брачных ложа и собирается по очереди спать с каждой из вас. Однако обедать и ужинать вы будете все вместе, если только одной не занеможется и не захочется остаться в своих покоях. Но я не советовал бы вам болеть больше раза или двух в году.

— Понятно, — промолвила Дорида и, опершись о фальшборт корабля, подставила лицо ласковому бризу. Из задумчивости ее вывел оклик Филиста:

— Смотри, Сиракузы!

Аристомаха прибыла на колеснице, запряженной четырьмя белоснежными жеребцами, управляемыми возницей, чью тунику украшали вплетенные в нее пурпурные нити. У нее были черные, словно перо ворона, волосы, с лиловым оттенком, что эффектно сочеталось с пеплосом огненного цвета с золотым поясом.

Дориду несли из порта на носилках восемь рабов, один из коих — эфиоп — возбудил всеобщее любопытство. Но симпатии людей оказались на стороне сиракузки, и все в душе желали, чтобы именно она подарила Дионисию наследника — народ уже воспринимал своего правителя как монарха, основателя династии.

Обе девушки одновременно въехали в цитадель Ортигии — одна через Восточные ворота, другая — через Западные, согласно многократно отрепетированному сценарию церемонии.

Дату подобрали так, чтобы ни у одной из девушек не выпадал на данный день менструальный период.

На женихе был очень простой белый хитон длиной до пят и железный браслет, украшенный рубином. Поговаривали, что его выковали из кинжала, которым он убил убийц своей первой жены, Ареты.

Состоялся двойной свадебный обряд, после чего устроили пир на десять тысяч человек. На него пригласили как иностранцев — воинов и полководцев из числа наемников, — так и граждан всех чинов и сословий. Все заметили отсутствие приемного отца новобрачного, старика Гелорида, до такой степени оскорбившегося тем, что Дионисий не выбрал одну из его дочерей, что отправился в изгнание в Регий. Прибыв туда, он возглавил то, что осталось от сиракузской конницы после взятия Этны, к этому формированию примкнули и те, кто сбежал еще до начала приступа. Они и организовали в этом городе что-то вроде вооруженного сопротивления тирану.

По окончании официального пира служанки отвели обеих жен в опочивальни — каждую в свою, — раздели и причесали. Оркестр сыграл сначала сиракузский свадебный гимн, а затем локрийский.

Сначала Дионисий отправился в комнату Дориды и долго рассматривал ее при свете лампы. Новобрачная лежала на постели совершенно нагая, открыв взору мужа свои великолепные формы. Мать научила ее, как вести себя, а также рассказала, каким образом двигать бедрами, чтобы доставить супругу удовольствие или чтобы вынудить его излить ей в лоно все свое семя, чтобы сиракузке ничего не досталось.

Но Дорида присовокупила к наставлениям матери то, что подсказывало ей собственное невинное и не ведающее стыда сладострастие девственницы, и надолго затянула процесс соития, очаровывая мужа льстивыми словами и всячески ублажая его, поощряя его тщеславие.

Когда настал черед сиракузки, Дионисий уже знал, что найдет ее раздосадованной вследствие длительного ожидания и, возможно, ее раздосадует мысль о том, что семени для нее не осталось. Поэтому он, как мог, старался окружить ее лаской и удовлетворить ее желания выше всякой меры. Он целовал ее губы, потом грудь и живот, потом все тело, а после проник в нее, однако ему не удалось получить от нее ожидаемой страсти. Дорида, подслушивавшая из своей комнаты, была поражена и в каком-то смысле удовлетворена этой странной тишиной. Быть может, Аристомаха застенчива, как все дорийки?

Дионисий пообещал сиракузке, что на следующую ночь ляжет с ней первой; он еще сжимал ее в своих объятиях, как вдруг дверь тихонько отворилась, и на пороге показалась Дорида, с лампой в руке. Она улыбнулась обоим и проговорила:

— Можно мне к вам? Я боюсь спать одна. Аристомаха собиралась было возразить, но, увидев любопытство в глазах Дионисия, передумала. Дорида забралась в постель и стала ласкать сначала Дионисия, будя его мужественность, изможденную после долгой ночи любви, а потом и саму Аристомаху. Сиракузка оцепенела, но не оттолкнула ее, чтобы не раздражать супруга, которого эта игра, казалось, очень веселила. Локрийка Дорида забеременела первой.

Дионисий решил дождаться завершения уборки урожая зерна и только потом начать военные действия, чтобы избежать дезертирства, обусловленного необходимостью участия в сельскохозяйственных работах; тем временем он отправил посольство в Карфаген с ультимативными требованиями: вернуть всех пленников без выкупа и признать независимость греческих городов, разрушенных в ходе предыдущих войн. Дионисий знал от своих осведомителей, что пуническая столица весьма ослабла в результате чумы, однако он недооценил гордыню, присущую его заклятым врагам.