Спартанец - читать онлайн книгу. Автор: Валерио Массимо Манфреди cтр.№ 92

Антинея ничего не ответила, но ее охватила глубокая печаль. Она положила голову на грудь Клейдемоса и слушала, как бьется его сердце.

— Многие годы судьба держала нас в разлуке, — начал он снова. — Давно, в тот день, когда я смотрел, как ты уезжаешь на своем осле, я горько рыдал, потому что думал, что больше никогда не увижу тебя. И все же я нашел тебя после того, как сотни раз рисковал своей жизнью в дальних странах. Мы должны постоянно надеяться, Антинея, надеяться, что увидим друг друга снова. Иногда боги не дают нам покоя, но глубоко в нас есть такая сила, которая не позволяет думать о смерти. Эта сила и привела меня обратно к тебе, из земель далекой Азии, из одиночества варварской Фракии. Я всегда буду с тобой, Антинея, и с нашим малышом, но не допускай, чтобы я оказался единственным из нас, кто верит и надеется. Если ты уверена, что увидишь меня снова, однажды мы вновь соединимся, но уже свободные, чтобы жить в покое, пока не состаримся, и увидим, как растут и становятся сильными дети наших детей, словно молодые оливковые деревья. В разгар бури мы забываем, что солнце существует, мы боимся, что мир останется под покровами тьмы. Но солнце продолжает сиять над черными тучами, и рано или поздно его лучи найдут свой путь на землю, принося нам свет и жизнь.

Антинея замерла, крепко обнимая его. Она старалась открыть свое сердце его словам и сдержать горючие слезы, которые выступали у нее на глазах.

В первую ночь новолуния Карас усадил в повозку двух женщин и маленького мальчика, чтобы увезти их подальше от Ифомы. Клейдемос провожал их, подняв руки высоко над головой, как в тот далекий день на равнине.

Его успокаивал их отъезд в надежное место, защищенное от опасности. Но глубоко в тайниках своего сердца он почувствовал невосполнимую потерю после того, как расстался с теми, кого любил больше самой жизни.

Народ Ифомы, переполненный печалью и надеждами, наблюдал за ним, стоя в северных воротах города. Они тоже хотели, чтобы сын Талоса-волка остался в живых. Они знали, что их вождь в роковой момент своей жизни должен быть один.

Осада началась той же весной. В самом начале ее возглавляли два главнокомандующих и четыре командующих батальонами. Царь Плистарх должен был прибыть позднее, после празднования в честь Артемиды Орфии; он должен возглавить праздник вместе с царем Архидамом.

Эфоры в Спарте в течение долгого времени пытались установить, кто командует илотами. Когда из Мессении поступили первые сообщения о загадочном воине, одетом в полный набор доспехов, подобных которым раньше никто и никогда не видел, они старались выследить его, но все попытки оказались безуспешными.

Сообщали, что человек был хромой, некоторые называли его Клейдемосом, сыном Аристарха, но ведь тот пропал еще во время землетрясения, и все считали его погибшим. Хотя никаких определенных доказательств не было.

Хотя эфор Эписфен и чувствовал истину, он не делал никаких заявлений. Никто из спартанских воинов не видел его черт, потому что Клейдемос всегда сражался, закрывая шлемом лицо.

Карас успешно выполнил свою миссию… Он не вернулся сразу же в Ифому, а остановился в Аркадии, чтобы узнать новости. Когда же он, наконец, вернулся, как раз успевая во время до того, как осада сомкнулась вокруг города, то рассказал Клейдемосу все, что узнал.

Энергичное сопротивление илотов произвело глубокое впечатление на афинян, они оказывают давление на Спарту, требуя освободить илотов от рабства раз и навсегда. Никто не знает, что спартанцы думают по поводу этого предложения.

Когда, наконец, в лагерь прибыл царь Плистарх, Клейдемос попытался добиться с ним встречи, но бесполезно.

Однажды он увидел, как царь проезжает верхом на коне по тропе, которая вела вверх из долины, осматривая укрепления осажденного города.

Он написал короткую записку и привязал ее к стреле. Прицеливаясь из лука в сторону неба, он рассчитал траекторию и выстрелил.

Стрела со свистом полетела по заданному курсу и воткнулась в землю всего в нескольких шагах от коня царя.

Плистарх спешился и торопливо вытащил стрелу, пробегая глазами послание. Он посмотрел в сторону города: бастионы были совершенно пусты, но на самом верху одной из башен он увидел неподвижного воина, закованного в сверкающие доспехи, который, казалось, смотрел на него.

Царь ответил долгим взглядом, а затем жестом приказал эскорту удалиться. Он подержал копье в руке, словно взвешивая его, и затем метнул его с огромной силой; оно попало в ствол высохшего оливкового дерева, которое стояло на полпути между стенами города и местом, где находился царь.

Воин исчез с башни, но вскоре после этого открылись одни из ворот города. Он снова появился на краю горы, воткнул копье в землю, и медленно пошел в сторону оливкового дерева.

Под взглядами своих телохранителей царь также пошел в сторону оливкового дерева. Воин поднял руку в приветствии, а царь некоторое время внимательно, молча рассматривал его.

Он встревожился при виде таких странных доспехов, его взгляд стремился проникнуть за забрало шлема, увенчанного волчьими клыками. Глаза, мерцающие в узкой прорези забрала позолоченного бронзового шлема, безусловно, принадлежали не рабу, сыну и внуку рабов.

Клейдемос впервые в жизни встретился лицом к лицу с этим царем. Он видел его раньше в Спарте, но всегда на расстоянии. Это был привлекательный молодой человек, немногим более двадцати лет, мускулистый, с темной кожей. Его длинные вьющиеся волосы доходили до плеч. Щит был украшен вырезанным изображением ястреба-перепелятника, символ Агиадов, династии его отца, царя Леонида.

— Кто ты такой? — потребовал царь.

— Разве мое имя важно? — последовал ответ.

— Нет, не важно. Но на твоем щите изображение головы волка, символ царя Мессении.

— Человек, стоящий перед тобой, носит доспехи Аристодема и, следовательно, имеет власть над людьми Ифомы.

Казалось, что Плистарх удивился.

— Чего ты от меня хочешь? — спросил он.

— Мне известно, что ты доблестный сын, достойный своего великого отца. Поэтому я надеюсь, что ты уважаешь отвагу этого народа, который выстоял три года в борьбе за свободу. Эта война продолжается слишком долго; напрасно пролито слишком много крови. Позволь этому народу жить в мире на земле их предков. Если ты отведешь своих воинов, то тебе нечего нас опасаться. Мы готовы торжественно подписаться под договором о мире, от которого мы никогда не отречемся.

— У меня нет полномочий, предложить тебе договор о мире, если бы даже я и хотел поступить именно так, — сказал Плистарх. — Если хочешь спасти этот народ, постарайся убедить его вернуться на поля, которые он покинул. Если ты на самом деле имеешь над ним власть, добейся этого, и я, царь, даю тебе свое слово, что людям не будет причинено никакого вреда.

— Это невозможно. Они предпочтут скорее умереть. Если бы люди боялись смерти, они бы давно сдались вам.

— Тогда мне больше нечего тебе сказать. Готовься умереть в бою.