Последний легион - читать онлайн книгу. Автор: Валерио Массимо Манфреди cтр.№ 84

— А как насчет тебя, Аврелий? — спросил Ромул. — Чего бы ты хотел для себя? К чему ты стремишься?

— Я хочу… мира и покоя.

— Мира! Просто поверить не могу: ты же воин, самый сильный и храбрый из всех, кого я видел!

— Я не воин, я солдат, а это совсем другое дело. Я сражаюсь только тогда, когда это необходимо, когда нужно защищать то, во что я верю. Никто, кроме солдат, не знает по-настоящему, насколько ужасна война. Знаешь, чего бы мне на самом деле хотелось? Поселиться в каком-нибудь спокойном, тихом местечке, и возделывать поля, и растить скот… Я бы хотел спать по ночам спокойно, не ожидая каждое мгновение, что мне вот-вот придется вскочить и схватиться за меч… Я бы хотел просыпаться от крика петуха, а не от клича боевой трубы. Но чего бы мне хотелось больше всего, так это мира в душе, которого никогда у меня не было. Наверное, этого трудно достичь, а? Даже невозможно. Мы живем в мире, где никто уже не может быть в чем-то уверен.

Солнце уже садилось за горизонт, бросая последние розовые лучи на величественные вершины, венчавшие огромный горный хребет. Аврелию не хотелось терять единственное звено, связывавшее его с товарищами, — и потому он держался как можно ближе к реке; но в то же время он боялся быть замеченным людьми Вульфилы, они ведь могли находиться где-то совсем недалеко…

— Нам нужно немного отдохнуть, — сказал он, наконец. — А потом отправимся дальше.

— Где они могут быть сейчас? — спросил Ромул

— Впереди нас, это точно, а если ты о расстоянии… ну, пожалуй, они нас обогнали на целый день пути. Река ведь никогда не отдыхает, она течет день и ночь, а они плывут вместе с ней. Нам же приходится довольствоваться узкой, крутой, каменистой тропкой, нам приходится пробираться через леса и преодолевать ручьи.

Ромул взял с седла одеяла и устроил постель в небольшом углублении в скале, откуда открывался достаточно хороший обзор местности; Аврелий тем временем расседлал и стреножил коня.

— Аврелий?

— Да, Цезарь?

Ромул запнулся на полуслове, слегка раздраженный тем, что Аврелий ответил ему, используя титул, потом спросил:

— А не может случиться так, что мы больше с ними никогда не встретимся?

— Думаю, ты и сам знаешь ответ на свой вопрос: да, может быть. На реке им могут встретиться пороги, водопады или подводные скалы, способные разнести их суденышко в щепки. А вокруг лишь снег да лед, и вода замерзает; если они в нее упадут, они могут и не выплыть. Нет ничего более враждебного человеку, чем горы в зимнее время. На них может напасть банда разбойников, или солдаты-дезертиры, что рыщут вокруг в поисках добычи. Да и вообще в этом мире слишком много опасностей.

Ромул молча улегся и закутался в одеяло.

— А теперь спи, — сказал Аврелий. — Юба — отличный страж. Если кто-то появится поблизости, он даст нам знать, и мы успеем ускользнуть вовремя. Я к тому же всегда сплю только одним глазом.

— А они? Как близко они могут быть от нас?

— Ты о наших преследователях? Не знаю. Может, в паре часов, может, им до нас полдня или даже больше. Но не думаю, что они уж слишком далеко, а следы, что мы оставляем в снегу, достаточно заметны, их даже ребенок прочитать сумеет.

Ромул помолчал некоторое время, потом задал следующий вопрос

— А что будет, если они нас догонят?

Аврелий ответил не сразу, как будто сомневаясь, стоит ли говорить. Но все же сказал:

— Опасность — это нечто такое, что следует обдумывать лишь тогда, когда с ней встречаешься. А если начнешь воображать ее заранее, то лишь ухудшишь дело. Страх всегда усиливает то, что нам грозит. Если же ты сталкиваешься с угрозой внезапно — твой ум мгновенно мобилизуется, бросает в дело все свои ресурсы, и тело тогда наполняется силой и энергией. Твое сердце начинает биться быстрее, мускулы становятся словно каменные, и враг превращается в цель, которую необходимо поразить, разрушить, уничтожить…

Ромул восторженно смотрел на легионера.

— Нет, Аврелий, ты не просто солдат. Ты именно воин.

— Ну, такое случается, если ты постоянно живешь рядом с опасностью, среди ужасов и гибели… многие годы подряд. В каждом из нас дремлет зверь; война его пробуждает.

— Могу я спросить тебя еще кое о чем?

— Конечно.

— О чем ты думаешь, когда молчишь и молчишь, много часов подряд, и даже не слышишь иногда, что я тебе говорю?

— А со мной такое бывает?

— Да. Может быть, моя болтовня тебя раздражает, или заставляет скучать?

— Нет, Цезарь, нет… просто я пытаюсь…

— Пытаешься что?

— Вспомнить.

Понтонный мост, освободившись от канатов и якорей, стремительно помчался вниз по течению. И сначала понтоны неслись поперек реки в ряд, что явно грозило неминуемой катастрофой. Впереди, не более чем в полумиле, из воды торчал огромный валун; он наверняка должен был разбить хрупкую конструкцию пополам. Амброзин первым заметил опасность и закричал:

— Все на крайний понтон, быстро!

Он первым перебрался туда, цепляясь за что попало, чтобы не свалиться в воду. Остальные последовали за ним, и их вес заставил крайний слева понтон увеличить скорость и выдвинуться вперед. Остальные понтоны выстроились в цепочку за ним. Это исправило положение, и мост обогнул валун справа, лишь едва задев его, и все вздохнули с облегчением.

— Нам нужны шесты, чтобы направлять движение, — решил Амброзин. — Давайте попытаемся выловить из воды несколько веток.

— Мы можем просто оторвать несколько досок от одного понтона, — предложил Ватрен.

— Нет, не стоит, у нас тогда увеличится скорость, и мы можем потерять устойчивость; задний понтон удерживает нас. Нам нужно что-то, чтобы грести или отталкиваться, да побыстрее.

Особо крупных веток в реке не было видно; по воде плыли только сучья, не пригодные для целей беглецов. Батиат посмотрел на поручень понтона.

— Это подойдет? — проревел он, перекрывая шум реки.

Амброзин кивнул, и гигант мгновенно оторвал левый поручень, — это был длинный, грубо отесанный шест. И тут же эфиоп занял позицию рядом с Амброзином, превратившись в кормчего этого странного судна. Скорость течения воды нарастала, а впереди их ждали пороги: уже издали было видно, как вода кипит и пенится от середины реки и почти до самого правого берега. Амброзин приказал Батиату направить понтоны влево и постараться пройти по самому глубокому месту, приложив все свои силы. Батиат выполнил маневр с неожиданной ловкостью — и понтоны повернули влево, огибая порог; но задняя часть сооружения сменила направление не так быстро, как было бы нужно, и последний понтон с силой ударился о камни и разлетелся в щепки.

Пассажиры проводили взглядами обломки крушения, унесшиеся вперед через порог, и тут же сосредоточились на том, чтобы благополучно миновать путаницу камней и водоворотов, угрожавших разбить и оставшиеся части моста. Это было немного похоже на то, как если бы они скакали на диком коне, впервые почуявшем на своей спине всадника; понтоны подпрыгивали и раскачивались, несясь вниз по течению. Со дна реки тут и там поднимались острые камни, берега временами сближались, выдвинув в воду острые мысы, возле которых кружились яростные водовороты… А потом речное русло внезапно расширялось, понтоны замедляли ход — чтобы тут же снова помчаться, как сумасшедшие, потому что оказывалось, что река вздумала повернуть едва ли не под прямым углом, и что было за поворотом — никто не знал… Пассажиры хрупкого суденышка пребывали в постоянном напряжении, и им требовалось немало сил просто на то, чтобы удержаться в равновесии.