Сильмариллион - читать онлайн книгу. Автор: Джон Рональд Руэл Толкин cтр.№ 46

Тогда Куруфин проклял Берена. "Скачи же! — крикнул он. — Спеши к мучительной и скорой смерти!" Целегорм посадил его на своего коня, и братья сделали вид, что уезжают; Берен же отвернулся, не слушая их. Тогда Куруфин, объятый стыдом и злобой, схватил лук Целегорма и выстрелил на скаку, целясь в Лутиэн. Хуан, прыгнув, поймал стрелу на лету, но Куруфин вновь спустил тетиву, и тогда Берен заслонил Лутиэн, и стрела вонзилась ему в грудь.

Говорят, что Хуан долго гнал сыновей Феанора, и они бежали в страхе; и вернувшись, он принес Лутиэн из чащи целебную траву. Той травой она остановила кровь, текшую из раны Берена, и искусством и любовью своей исцелила его; и так наконец они вернулись в Дориаф. Там Берен разрывался меж любовью и клятвой, и, однажды, зная, что Лутиэн теперь в безопасности, встал до рассвета, вверил ее заботам Хуана и в великой тоске ушел, пока она спала еще на траве.

Он вновь поскакал на север, к ущелью Сириона, так быстро, как только мог, и, достигнув края Таур-ну-Фуин, увидал за пустыней Анфауглиф вершины Тангородрима. Там он отпустил коня Куруфина и велел ему покинуть земли ужаса и рабства и вольным скакать по зеленой траве в прибрежных лугах Сириона. Потом, оставшись один и в предверии смертельной опасности он сложил Песнь Расставания, в которой воспел Лутиэн и небесный свет, ибо думал, что навеки расстается и со светом, и с любовью. Вот строки этой песни:

Прощайте, светлая земля и светлый небосклон,

Благословенные навек с прекрасных тех времен,

Когда твой облик озарял тьму северных земель,

Когда ступала ты по ним, моя Тинувиэль!

Немеет смертный менестрель пред вечною красой.

Пусть рухнет в бездну целый мир — бессмертен образ твой.

Пусть время вспять, как русла рек, швырнет небесный гнев,

Восстанешь ты из тьмы времен, забвение презрев.

Есть в этом мире тьма и свет, равнины и моря,

Громады гор и очи звезд, что в небесах горят,

Но камень, свет, звезда, трава лишь для того и есть,

Чтоб Лутиэн хотя б на миг существовала здесь!

Он пел громко, не заботясь о том, что его могут услышать, ибо был в отчаянии и не заботился о спасении.

И все же его услышали и запели в ответ; была то Лутиэн, что, нежданная, держала путь по диким землям. Ибо Хуан, вновь давший согласие нести ее на себе, мчался с ней по следу Берена. Долго размышлял он, как облегчить опасность, нависшую над теми двумя, кого он так любил. И вот, когда они вновь спешили на север, он свернул к острову Саурона и там разыскал жуткие личины волка Драуглуина и летучей мыши Тхурингвэтиль. Она была посланницей Саурона и имела обыкновение летать в Ангбанд в облике летучей мыши-кровососа. На сочленениях ее громадных крыльев были железные когти. В этих мерзких личинах Хуан и Лутиэн пробирались через Таур-ну-Фуин, и все живое бежало пред ними.

Берен, видя их приближение, был смятен и поражен, ибо ясно слышал голос Тинувиэль решил, что это призрак, насланный, чтобы поймать его в ловушку. Но они остановились и сбросили свои обличья, и Лутиэн подбежала к нему. Так повстречались вновь Берен и Лутиэн меж дебрями и пустыней. Мгновение Берен был счастлив, но потом принялся вновь уговаривать Лутиэн вернуться.

— Будь трижды проклята моя клятва Тинголу! — воскликнул он. — Лучше бы он казнил меня в Менегроте, чем я привел бы тебя под тень Моргота.

Тогда Хуан заговорил во второй раз и так молвил Берену:

— Не в твоих силах ныне избавить Лутиэн от смертной тени, ибо она любовью своей на это обречена. Ты мог бы отречься от клятвы и увести ее в изгнание, до конца дней своих скитаясь в поисках покоя. Если же не отречешься, то Лутиэн либо умрет в одиночестве, либо вместе с тобой бросит вызов року — вызов отчаянный, но не безнадежный. Больше ничего посоветовать я не могу, не могу также идти с вами далее. Сердце мое, однако, предсказывает, что добытое вами у Врат я увижу собственными глазами. Прочее темно для меня; но, быть может, наши дороги приведут в Дориаф, и мы увидимся прежде, чем наступит конец.

Тогда понял Берен, что невозможно отделить Лутиэн от рока, что тяготеет над ними обоими, и более не переубеждал ее. По совету Хуана он магией Лутиэн облачился в шкуру Драуглуина, а она — в крылатую оболочку Тхурингвэтиль. Как две капли воды был Берен похож на волколака, только глаза его сияли сурово и ясно; и ужас метнулся в них, когда он увидел рядом с собой летучую мышь, закутанную в складчатые крылья. Затем, испустив вой, он прыгнул с холма, а летучая мышь, описав круг, взмыла над ним.

Избежав всех опасностей, покрытые пылью долгого и тяжкого пути, пришли они наконец в мрачную долину, что лежала пред Вратами Ангбанда. Черные бездны разверзались рядом с дорогой, и из них выползали призраки в виде извивающихся змей. По обе стороны ее возвышались скалы, подобные крепостным стенам, а на скалах сидели стервятники, испуская злобные вопли. Пред ними были неприступные Врата — громадная черная арка, опиравшаяся на подножия гор; над ней высились поднебесные скалы.

Смятение овладело ими, ибо был у Врат страж, о котором не слышали прежде. Слухи о неведомых замыслах эльфийских владык достигли Моргота, да и лай Хуана, громадного боевого пса, некогда спущенного с привязи валарами, эхом разносился в дебрях. Тогда Моргот вспомнил о жребии, предначертанном Хуану и избрал одного из детенышей племени Драуглуина, из рук своих кормил его сырым мясом и утвердил свою власть над ним. Волк рос быстро и вскоре уже не мог поместиться в логове, но лежал, громадный и вечно голодный, у ног Моргота. Там огонь и мука преисподней вошли в него, и родился в нем дух уничтожения, всепожирающий и мучимый, могучий и злобный. В преданиях тех дней он звался Кархарот, Красная Утроба и Анфауглир, Жадная Пасть. И велел ему Моргот лежать бессонно пред Вратами Ангбанда, пока не придет Хуан.

Кархарот издалека учуял путников, и сомнения охватили его, ибо в Ангбанд давно уже дошли вести о смерти Драуглуина. Потому, когда они приблизились, он не дал им войти, но грозно двинулся на них, чуя в этих двоих какую-то странность. И тут в Лутиэн пробудилась некая сила, унаследованная от Стихий, и, сбросив свою отвратительную оболочку, она выступила вперед, ничтожно малая пред мощью Кархарота, но сияющая и грозная. Подняв руку, она велела ему уснуть и молвила так: "О на горе рожденный дух, пади же в черное забытье и не вспоминай на время об ужасном своем жребии." И Кархарот рухнул, словно пораженный молнией.

Тогда Берен и Лутиэн прошли через Врата и спустились по бесконечным лестницам; и вдвоем совершили они величайшее деяние, на которое когда-либо решался человек или эльф. Ибо они явились пред троном Моргота, в наиподземнейший его чертог, что был возведен на ужасе, озарен пламенем и заполнен орудиями пыток и смерти. Там Берен в образе волка подполз к подножию трона; с Лутиэн же волей Моргота личина была сорвана, и он взглянул на нее. Этот взгляд не устрашил ее, и она назвала ему свое имя и вызвалась, подобно менестрелю, спеть пред ним. Тогда Моргот, видя ее красоту, возымел в мыслях недобрую страсть, и родился в сердце его замысел, чернее которого не бывало там с тех пор, как он бежал из Валинора. Так он был одурачен собственным же злом, ибо, глядя на нее, на миг упускал ее из виду и наслаждался тайно своими мыслями. Внезапно Лутиэн ускользнула от его взора и, сокрывшись от тьмы, запела песню такой исключительной красоты и слепящей силы, что Моргот невольно внимал; и слепота поразила его, и он напрасно вращал глазами, стремясь отыскать ее взглядом.