Гренадилловая шкатулка - читать онлайн книгу. Автор: Джанет Глисон cтр.№ 73

— Как долго он жил с вами?

— Не спеши. За просто так никто перед тобой распинаться не станет. Хочешь что-нибудь узнать, сначала заплати.

Я порылся в кармане и протянул ему флорин, который он выхватил так же жадно, как его мать — бутылку джина.

— Четыре года, может, пять.

— А потом?

— Его светлость распорядились, чтобы мать отвезла ребенка в Лондон. Отдала в приют.

Старуха вдруг встрепенулась, прислушавшись к нашей беседе.

— Приют, ага, приют, — поддакнула она. — Точно. Конечно, он сказал, чтобы я отвезла его туда.

— Вы помните? — спросил я, теперь уже обращаясь непосредственно к ней.

Мать с сыном украдкой переглянулись. Взгляд женщины затуманился, она замолчала.

— Вы помните, что отвозили ребенка в Лондон? — допытывался я.

Ответа не последовало. Я беспомощно посмотрел на ее сына.

— У меня есть еще флорин. — Я позвенел монетами в кармане.

— Скажи ему, ма, — потребовал тот. — Монтфорт умер, теперь нам нечего бояться.

Старуха и не думала отвечать, словно оглохла и онемела.

— Вы знаете, что случилось? — Я перевел взгляд на ее сына и опять звякнул монетами.

Верзила молчал, постукивая дубинкой по столу. Будто зачарованный, я наблюдал за его лицом, ожидая, когда он заговорит, мысленно приказывая ему смилостивиться, рассказать мне все, что он знает. И все же, хоть мое внимание и было приковано к нему, я оказался совершенно не готов к тому, что произошло в следующую минуту. Без предупреждения он выронил дубинку, другой рукой схватил меня за ворот и притянул к своему чумазому лицу.

— Ребенок умер. Она не возила его в Лондон. Ты это хотел услышать? Больше нам нечего сказать. Давай монеты и проваливай… если не хочешь, чтоб я изуродовал твое лицо подобно моему или превратил тебя в дохлого кролика.

Резким движением он выдернул мою руку из кармана, забрал деньги и вышвырнул меня на улицу. Я плюхнулся в грязь, распластавшись на земле. Дверь захлопнулась перед моим носом.

Я поднялся из вонючего месива и поспешил на постоялый двор, дабы поведать Элис о том, что узнал. Перескакивая через три ступеньки, я взбежал на верхний этаж и стал колотить в дверь ее комнаты. Прежняя робость перед ней сменилась чувством острой безотлагательности. Мне не терпелось доказать Элис, что я не ошибся в своем предположении, что я отнюдь не идиот, за которого она меня принимает. Интуиция не подвела меня: Партридж не был сыном Монтфорта.

В некотором смысле визит к Фиггинсам возродил мою веру в дружбу Партриджа. Я вспоминал его пронзительный смех и как мы вместе забавлялись, катаясь по реке. Вспомнил его твердое рукопожатие и то, как он красиво чертил, как морщил лоб, когда бывал чем-то недоволен, как одним глотком выпивал свой эль. В моем представлении он снова стал тем Партриджем, каким я знал его — прямодушным, открытым, без семейных тайн и загадок. Партридж по-прежнему оставался для меня типичным найденышем с неведомым прошлым, безымянным ребенком, которого Джеймс Барроу подобрал на крыльце приюта, в котором он затем жил и воспитывался, пока не пришла пора обучаться ремеслу.

Тем не менее, размышляя о Партридже, я понимал, что мое отношение к нему заметно изменилось. Между нами пролегла пропасть. Он отдалялся от меня, как отвязавшаяся от причала лодка, уносимая в море поднимающимся приливом. В то же время мне казалось, что сам я стал старше, решительнее. Меня уже не пугала поставленная передо мной задача, словно расстояние освободило меня от обременительных чувств, позволяя судить о его гибели более трезво и разумно.

— Вероятно, было двое детей, которых собирались определить в приют, — объяснил я Элис после того, как изложил подробности своего визита к Фиггинсам. — Примерно одного возраста. Один — мой друг, Джон Партридж, которого больная мать оставила на крыльце приюта с куском дерева и половинкой кольца. Джеймс Барроу подобрал его, взял в приют и позже отдал в ученики к Чиппендейлу.

— А второй? — Я с облегчением отметил, что мой рассказ заинтриговал Элис и она уже позабыла о своем раздражении.

— Второй — ребенок Монтфорта и Тренти, которого выкармливала миссис Фиггинс. Мальчик умер, находясь еще в ее доме; в приют он не попал.

— Почему же тогда мисс Аллен сказала мадам Тренти, что ребенок был отправлен в приют? Почему скрыла от нее, что он умер?

— Потому что она искренне верила, что говорит правду. Ни она сама, ни ее брат не знали, что ребенок умер. Это была тайна миссис Фиггинс.

— Зачем же ей было скрывать смерть ребенка?

— Причина проста: из-за денег. Монтфорт платил ей за труды. Ребенок умер в раннем возрасте, вероятно, из-за недосмотра, ибо я не верю, что она очень уж усердно радела о нем. Но миссис Фиггинс понимала, что деньги от Монтфорта перестанут поступать, как только он узнает о смерти ребенка. Поэтому она молчала и спокойно получала свое жалованье, пока ей не велели отвезти ребенка в Лондон. Вне сомнения, Монтфорту она доложила, что исполнила его распоряжение, и ни он, ни его сестра даже не подозревали, что на самом деле ребенок давно умер.

— А мадам Тренти по ошибке решила, что Партридж — ее сын, которого отдали в приют?

— Нет. Партридж тут вообще ни при чем. Он просто служил для мадам Тренти удобной заменой, поскольку собственного ребенка ей отыскать не удалось. Должно быть, Чиппендейл обмолвился при ней о том, что Партридж — подкидыш, и она воспользовалась этой информацией в корыстных целях.

Элис задумчиво кивнула. Пока в ее поведении не было и намека на то, что она простила меня. Она обращалась ко мне более открыто, но я понимал, что глупо рассчитывать на былую непринужденность с ее стороны. Тем не менее она свободно обсуждала со Мной результаты моих изысканий и впустила меня в свою комнату, где я сидел уже целых полчаса, и это позволяло надеяться, что она постепенно забывает о нашей размолвке и в скором времени мы станем близки, как прежде. Таким образом, когда все доводы были исчерпаны, я набрался смелости и предложил ей спуститься со мной вниз, чтобы выпить по бокалу вина и за ужином продолжить беседу.

Мы сошли в общий зал, где нас, сидя в кресле, ждал Фоули. При нашем появлении он поднялся и насмешливо вскинул брови, видя, что я веду к нему Элис.

— Очаровательно, очень мило, — пробормотал он настолько громко, что мы оба услышали его реплику, якобы обращенную к самому себе. Он взял руку Элис, низко поклонился и выразил глубочайшую признательность за ее неоценимую помощь в нелегком расследовании. Элис приняла его галантность как должное, но по победоносному блеску ее глаз я понял, что она польщена вниманием столь изысканно одетого джентльмена.

Не знаю почему, но их обмен любезностями вызвал у меня досаду, и я вздохнул с облегчением, когда церемония знакомства была завершена. После мы прошли в гостиную, заказали ужин, и я стал излагать Фоули последние новости. Элис вскоре извинилась, сказав, что ей нужно подняться в свою комнату, но через несколько минут она вновь присоединится к нам. Спустя полтора часа служанка сообщила, что телятина готова, и только тут я увидел, что стол накрыт на две персоны, а не на три. Я спросил, где мисс Гудчайлд.