— Фелдэй сказал, что не может назвать его, но заверил, что он желает вам зла. Этого для меня было достаточно.
В глазах Билкнэпа горела злость. Его исповедь была вызвана отнюдь не раскаянием, а только диким страхом перед лицом смерти.
— Я имею все основания думать, что клиент Фелдэя убил пятерых человек, — проговорил я. — Я охочусь на него, а он с недавних пор охотится на меня. Недавно он ранил меня в руку и зверски избил жену Барака.
Глаза Билкнэпа скользнули в сторону.
— Я этого не знал, и моей вины в этом нет.
Я невесело улыбнулся. Передо мной вновь был тот самый, прежний Билкнэп, и в этот момент я понял: он не умрет.
— Где живет Фелдэй?
— Снимает какую-то конуру рядом с собором на Эддл-Хилл.
— Я пришлю к вам Гая, — тихо проговорил я, — и позабочусь о священнике.
Билкнэп слабо кивнул, не открывая глаз. Признание лишило его последних сил, и, может быть, после него он не мог смотреть мне в глаза. Я вышел, бесшумно притворив дверь.
Дороти все так же сидела в кресле у огня. Маргарет — на стуле, напротив нее. У обеих женщин был усталый вид.
— Маргарет, — сказал я, — не могла бы ты вернуться к больному и побыть с ним. Если бы тебе удалось влить в него хоть немного жидкости, это было бы хорошо.
— Он умрет? — напрямик спросила Дороти после того, как служанка вышла из гостиной.
— Не знаю. Сам он думает, что умирает. Я привезу к нему Гая, но Билкнэп хочет и священника, чтобы исповедаться.
Дороти безрадостно усмехнулась.
— Билкнэп никогда не производил на меня впечатления религиозного человека и тем более приверженца старой веры. И вообще чего угодно, кроме набивания собственных карманов.
— Мне кажется, для него это что-то вроде страховки. — Я покачал головой. — Он вообще очень странный. Говорят, где-то в его конторе спрятан большущий сундук с золотом, но при этом у него нет ни жены, ни друзей. Только враги. Любопытно, что сделало его таким?
Дороти пожала плечами.
— Кто знает! Будем надеяться, что он выживет. Я не хочу, чтобы здесь еще кто-нибудь умер. И спасибо, что пришел, Мэтью. — Она улыбнулась. — Мы с Маргарет не знали, что делать. Как-то не подумали.
— В этом нет ничего удивительного. Обстоятельства застали вас врасплох.
Дороти встала с кресла.
— Позволь, я хотя бы накормлю тебя ужином. Готова спорить, что сегодня у тебя маковой росинки во рту не было.
— Нет, мне нужно срочно заняться кое-какими делами.
— Это как-то связано с убийствами?
— Да, появился новый след.
Дороти подошла, взяла меня за руку и посмотрела на нее.
— Тебе пришлось пройти через столько всего! Ты выглядишь более усталым, чем обычно.
— Мне кажется, что мы, возможно, уже недалеко от разгадки.
— Когда я увидела этого Билкнэпа — белого как полотно, лежащего на пороге моего дома, — я невольно вспомнила мертвого Роджера.
Она неожиданно расплакалась и закрыла лицо руками. Позабыв обо всем, я обнял ее и прижал к себе.
— О Дороти! Бедная Дороти!
Она подняла заплаканное лицо, посмотрела мне в глаза, и мне на секунду показалось, что, если я сейчас поцелую ее, она ответит мне. Но в следующий момент Дороти моргнула и отступила назад.
— Бедный Мэтью, — с печальной улыбкой сказала она. — Попадаешь из огня да в полымя, и все — чтобы помочь мне.
— Ради тебя я готов сделать все и в любое время.
— Я знаю, — тихо ответила она.
Я поклонился и вышел, но, оказавшись на крыльце, остановился, обуреваемый чувствами. Теперь я ощутил, как много она значит для меня. Я посмотрел на Гейт-хаус-корт. Он был темным, и лишь несколько окон слабо светились в вечернем сумраке. Сделав несколько глубоких вдохов, я быстро направился по направлению к своему дому, решив отправить Питера за Гаем. Что касается нас с Бараком, то перед нами стояла другая задача — найти Фелдэя. Мое сердце билось быстрее обычного, а ноги слегка дрожали при мысли о том, что, возможно, мы наконец напали на след, который приведет нас к убийце.
Глава 33
Когда я вошел в дом, у меня вдруг закружилась голова, и мне пришлось прислониться к притолоке и немного постоять, чтобы отдышаться. Затем я поднялся на второй этаж и постучал в дверь комнаты Барака и Тамазин. Барак пригласил меня войти.
То, что я увидел, выглядело вполне миролюбивой семейной картиной: Тамазин сидела за столом и шила, Барак лежал на кровати. Вот только брови его были слегка нахмурены, а одна нога нервно подергивалась вверх-вниз.
— Джек, — сказал я, — боюсь, мне придется забрать тебя ненадолго.
— Что, снова…
Он не договорил, глядя на меня округлившимися от страха глазами.
— Нет-нет, — успокаивающе улыбнулся я, — это не то, что ты подумал. Просто нам нужно кое-куда съездить по делу.
— Что стряслось? — спросил Барак, когда мы спускались по лестнице.
Он был рад тому, что можно снова заняться делом и при этом не любоваться очередным обезображенным трупом. Я рассказал ему о признании, сделанном Билкнэпом, относительно поверенного по имени Фелдэй.
— Ты иногда выпиваешь с безработными поверенными. Не встречал ли ты, случаем, этого человека?
— Да знаю я его! — воскликнул Барак. — Худой тип с острым лицом. Он находит клиентов по большей части в вестминстерском убежище, и его там многие знают.
Барак посмотрел на меня серьезным взглядом.
— Мои друзья говорят, что за деньги он готов сделать все, что угодно. Они, впрочем, тоже не ангелы.
На нижней ступеньке лестницы я остановился.
— Мы должны немедленно найти его. Если его клиент и есть убийца — а кто другой мог задавать подобные вопросы относительно нас с тобой? — мы наконец выясним его личность.
Я замешкался на пороге.
— Как ты думаешь, может, стоить позвать Харснета?
— Нужно срочно отправляться к этому Фелдэю, — воспротивился Барак. — Нельзя тянуть время. Мы можем упустить его.
— Да, возможности лучше нам еще не выпадало.
Барак посуровел.
— Значит, вот как эта тварь узнала, где я живу, и о том, что вы работаете в суде прошений. Он, наверное, постоянно следил за нами.
— Вот именно, и сверхъестественные силы, дарованные якобы дьяволом, тут ни при чем. Нет ничего сверхъестественного в том, чтобы через продажного поверенного получить информацию у продажного барристера. Однако, если он может позволить себе использовать поверенного и адвоката в качестве шпионов, у него должны быть деньги.