Темный огонь - читать онлайн книгу. Автор: К. Дж. Сэнсом cтр.№ 145

– Господи боже, – простонал Джозеф. – Об этом необходимо срочно сообщить коронеру.

– Пожалуй, – кивнул я. – Но можете не сомневаться, семья попытается обернуть все факты против Элизабет. Возможно, Нидлер покажет под присягой, что он не видел в колодце никакого трупа.

– Неужели ему поверят?

– Скорее всего, да. Все, кому известно об этом случае, настроены против Элизабет. Помните памфлет? Судья Форбайзер ни за что не допустит ее освобождения. К тому же мы до сих пор не знаем, кто убил Ральфа. Возможно, это был несчастный случай, Элизабет? Скажите, Ральф упал в колодец сам?

Элизабет молчала, отвернувшись к стене. На какое-то ужасное мгновение подозрение в том, что она сама расправилась со своим порочным кузеном, шевельнулось в моей душе. Но почему тогда Нидлер умолчал о страшной тайне колодца?

– Наверняка Ральф был одержим дьяволом, – предположил Джозеф.

– Да, – кивнула Элизабет и впервые посмотрела на своего дядюшку. – Дьяволом или Богом, что, скорее всего, то же самое.

– Элизабет! Но это богохульство! – пробормотал ошеломленный Джозеф.

Элизабет приподнялась на локтях и зашлась приступом мучительного кашля.

– Неужели вы ничего не понимаете? – проронила она, наконец откашлявшись. – Теперь я вижу это так ясно. Мне открылось, что Бог – это зло и жестокость. Стоит присмотреться к тому, что происходит в мире, который Он создал, становится понятно: Бог любит злых. Когда я прочла Книгу Иова, прочла о страданиях, которые Бог ниспослал своему верному слуге, душу мою охватило смятение. Я спрашивала Бога, как мог Он совершить подобное зло. Но, увы, я не дождалась ответа. Разве Лютер не говорит о том, что еще до рождения человека Бог определяет, будет ли его душа спасена или проклята? На мне лежит проклятие, и потому вся моя жизнь – это цепь горестей и несчастий.

– Какая чушь! – раздался резкий голос Барака. Я в удивлении повернулся к нему.

– Ты слишком себя жалеешь, девушка, и отсюда все твои беды.

Во взоре Элизабет мелькнул гнев.

– А кто-нибудь еще пожалел меня? – выпалила она. – Я лишилась веры, своей последней надежды и опоры. И теперь я с нетерпением жду смерти. Оставив этот гнусный мир, я предстану перед жестоким и безжалостным Богом и плюну ему в лицо.

Полоснув по Бараку взглядом, она в изнеможении откинулась на подушки.

Страшные слова Элизабет, казалось, повисли в воздухе. Джозеф отчаянно махал руками, словно хотел прогнать их прочь.

– Лиззи, прошу тебя, не богохульствуй! – взмолился он. – Неужели ты хочешь, чтобы тебя сожгли на костре, как ведьму?

Он сложил руки и принялся вслух молиться.

– О милосердный Иисус, помоги своей заблудшей дочери, верни ее на путь истинный, научи ее покорности и смирению…

– Покорность и смирение тут не помогут! – рявкнул Барак.

Он бесцеремонно отодвинул Джозефа и наклонился над Элизабет.

– Послушай меня, девушка. Я видел труп того мальчугана. Видел, что с ним сделали. Виновные должны понести наказание. Да, этот подонок Ральф умер. Но есть те, кто покрывал убийство ребенка. Для них этот маленький нищий – вошь, жизнь которой не стоит медного фартинга. Подумай о его сестре, Саре. Может, когда выяснится, что брат ее действительно был похищен и убит, ее выпустят из Бедлама?

– А если даже бедную девочку выпустят, что она будет делать? – В голосе Элизабет по-прежнему слышалась безнадежность. – Снова просить милостыню на улицах? Или, может быть, станет шлюхой?

Я уронил голову на руки. Мысль о печальной участи Элизабет доставляла мне невыносимую боль. На долю этой девушки, некогда доверчивой и жизнерадостной, выпало слишком много горестей. Ужасающая, бессмысленная жестокость, с которой она столкнулась в благопристойной семье сэра Эдвина, заставила ее усомниться в милосердии Создателя. И всю ярость, накопившуюся в ее исстрадавшейся душе, она обрушила на Господа, который, как ей казалось, покинул ее. Без сомнения, Элизабет была очень набожна, но вера ее не выдержала бесконечных испытаний. И, говоря откровенно, у нее были основания полагать, что Господь лишил ее своих милостей. Неужели она права? Я подумал о тысячах сирот, не имеющих пристанища, о маленьких беззащитных созданиях, которые просят милостыню на улицах.

Джозеф по-прежнему отчаянно махал руками.

– Ее обвинят в богохульстве, – простонал он, – обвинят в безбожии и ереси.

Я бросил взгляд на дверь, дабы удостовериться, что надзиратель не подслушивает. Если бы слова Элизабет достигли его ушей, бедной девушке было бы не миновать новых страшных обвинений. Но, к счастью, тюремщик предпочитал держаться подальше от комнаты, где лежала больная лихорадкой.

– Джозеф, прошу вас, успокойтесь, – произнес я как можно более хладнокровным тоном.

Элизабет, измученная и ослабевшая, тихонько всхлипывала, уткнувшись в подушку.

– По-моему, нет ничего удивительного в том, что Элизабет посещают подобные сомнения.

– Неужели вы оправдываете столь кощунственные слова? – изумленно прошептал Джозеф.

– Элизабет, – окликнул я.

Девушка подняла голову от подушки. После недавней вспышки бледные ее щеки все еще пламенели румянцем.

– Элизабет, что бы вы ни думали о промысле Господнем, Барак совершенно прав. Зло совершили члены семьи сэра Эдвина, и именно они должны понести плату за содеянное. Если вы знаете, кто из них убил Ральфа, скажите нам. Убийца предстанет перед судом.

– Бог не хочет, чтобы убийцы понесли кару. На мне лежит проклятие, и я отвечу за чужие грехи. – Голос Элизабет вновь задрожал от отчаяния. – Пусть свершится то, что предназначено свыше. Бог хочет, чтобы я умерла. Он жесток, но я не стану противиться Его воле.

И она бессильно откинулась на подушки.

– Значит, вы продолжаете упорствовать, – кивнул я головой. – В таком случае мне придется самому поговорить с семейством сэра Эдвина.

Элизабет не ответила. Глаза ее были закрыты. Судя по всему, несчастная девушка вновь погрузилась в пучину безысходности, в которой последнее время пребывала постоянно. Подождав несколько минут, я поднялся со стула.

– Идемте, – тихонько окликнул я Барака и Джозефа.

Выйдя в коридор, я позвал надзирателя, который поджидал нас у подножия лестницы. Джозеф, потрясенный всем услышанным, едва держался на ногах.

– Я не думал, что дело обстоит так скверно, – выдохнул он, когда мы вышли из ворот тюрьмы. Несмотря на жару, его била дрожь.

– Да, Джозеф, то, что нам довелось услышать, холодит кровь, – кивнул я. – Но прошу вас, вспомните, какие муки пришлось вынести Элизабет. Неудивительно, что душа ее пребывает в смятении.

Джозеф вперил в меня взгляд, исполненный бесконечного ужаса.