Розеттский ключ - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Дитрих cтр.№ 22

Я отрицательно покачал головой.

— Некоторые ученые полагают, что оно происходит от французского «трижды знающий».

Это пояснение взволновало меня.

— Трижды знающий! Ведь в греческой мифологии Гермеса называли Трисмегистом, и этот трижды знающий, открыватель всех искусств и ремесел отождествлялся с древним египетским богом Тотом!

— Да. Трижды величайший, легендарный Творец мира и открыватель всех наук. Он был первым великим автором, у нас, иудеев, его называют Енохом.

— Енохом называли и моего наставника в Египте.

— Неудивительно. Итак, после ареста тамплиеров обвинили в ереси. Им ставили в вину проведение непотребных обрядов, однополое сексуальное общение и поклонение таинственному Бапхомету. [11] Слышали о нем?

— Нет.

— Он изображался демоном или дьяволом с козлиной бородкой. Однако в его имени есть нечто интересное. Если оно происходит из Иерусалима, то, возможно, имеется в виду искаженное арабское слово «абуфихамат», которое произносится как «буфихимат». А это означает «отец мудрости». И кто же это мог быть для людей, называвшихся рыцарями Храма?

Я слегка задумался.

— Царь Соломон.

— Точно! Связи расширяются. В древности, живя под гнетом иноземцев, евреи вели порой тайные записи, заменяя буквы цифрами. В такой Атбашской тайнописи каждая буква еврейского алфавита на самом деле обозначала другую букву. Первую букву исходного алфавита заменяли последней, вторую — предпоследней и так далее. Если записать слово Бапхомет на еврейском языке и перевести его с помощью Атбашского шифра, то получится «софия», что по-гречески означает «мудрость».

— Бапхомет. Соломон. София. Значит, эти рыцари поклонялись не демону, а мудрости?

— Такова моя версия, — скромно произнес Фархи.

— Тогда почему же их преследовали?

— Потому что король Франции боялся их и хотел заполучить их богатства. А разве не лучший способ опорочить могущественных врагов — обвинение их в богохульстве?

— А возможно, эти рыцари поклонялись чему-то более реальному, — предположила Мириам. — Разве вы не говорили нам, Итан, что английское слово thought, что означает «мысль» или «мышление», будто бы происходит от того самого Тота?

— Говорил.

— И тогда связи простираются еще дальше. Бапхомет является отцом Мудрости, то есть Соломоном, то есть Софией… но не мог ли он также иметь связь с мышлением, Тотом, вашим исходным богом всех научных знаний?

Я потрясенно молчал. Неужели рыцари-тамплиеры, предполагаемые предшественники наших братских масонских лож, знали об этом древнем египетском божестве? И даже поклонялись ему? Связала ли вся эта запутанная история одной нитью масонов с тамплиерами, а тамплиеров соответственно с греками, римлянами, иудеями и в итоге с Древним Египтом? Возможно ли, что параллельно общеизвестной истории существует и некая тайная история, объединяющая все мировые эпохи?

— А как, собственно, Соломон обрел мудрость? — задумчиво произнес Иерихон. — Если такая книга действительно существовала, то, должно быть, этот царь имел ее в своем распоряжении…

— Ходили смутные слухи, что Соломон обладал способностью вызывать демонов, — сказала Мириам. — И в общем эти истории переплетаются — праведники ищут только знаний, но сами знания могут развратить, указав путь к богатству и пороку. Заключается ли благо или вред в самом знании? Помните историю Эдемского сада с древом познания добра и зла? Похоже, начало этих легенд и дискуссий теряется в глубине времен.

Меня ошеломили означенные перспективы.

— Так вы полагаете, что рыцари-тамплиеры уже нашли эту книгу?

— Если и нашли, то вполне могли потерять ее во время последующих гонений, — сказал Фархи. — Возможно, от вашего разлюбезного Грааля осталась лишь кучка пепла или его передали на хранение в другие руки. Однако могущества тамплиеров никто не унаследовал. Ни один из рыцарских орденов не мог сравниться с ними, и с тех пор ни одно из братств не достигало уже особой популярности в Европе. А когда Жака де Моле, последнего великого магистра, приговорили к сожжению на костре за отказ выдать секреты ордена, он наложил ужасное проклятие и предрек, что король Франции и Папа последуют за ним в могилу в течение года. Для обоих пророчество сбылось. Вот и гадайте, нашли ли они ту книгу. Была ли она потом утрачена. Или ее…

— Перепрятали, — предположила Мириам.

— В Храмовой горе! — воскликнул я.

— Допустим так, но в столь глубоких тайниках ее будет трудно отыскать вновь. Более того, когда Саладдин отвоевал Иерусалим у крестоносцев, они, видимо, уже не могли проникнуть в тайные подземелья. Даже сейчас мусульманская стража ревностно охраняет священные места. Безусловно, мусульмане слышали о таких историях. И тем не менее они не дают разрешения ни на какие исследования. Открытие подобных тайн может потрясти все религии до основания, а ислам полагает черную магию порождением шайтана.

— Вы подразумеваете, что туда невозможно проникнуть?

Если мы попытаемся и нас обнаружат, мы будем казнены. Это священная земля. В прошлые времена раскопки приводили к мятежам. А наше проникновение могут расценить как угодно, к примеру, как очередную попытку выкопать мощи святого Петра.

— Тогда о чем мы говорим?

Мои собеседники обменялись понимающими взглядами.

— Ну… значит, нас не должны обнаружить.

— Вот именно, — сказал Иерихон. — Фархи предложил один возможный путь.

— А почему же он сам не воспользовался этим путем?

— Потому что он мокрый, грязный, узкий и, вероятно, неверный, — охотно пояснил Фархи. — Мы ведь опирались всего лишь на маловразумительные исторические легенды, но вот прибыли вы и заявили, что некая необычайно ценная реликвия могла быть доставлена сюда из Древнего Египта. Готов ли я поверить в это? Не готов. Вы можете оказаться талантливым выдумщиком или легковерным глупцом. Но могу ли я быть излишне недоверчивым, сознавая, что ее существование может придать моему народу могущественные силы? Разумеется, не могу.

— Так вы сможете сопроводить нас?

— Да, в меру возможностей изувеченного счетовода.

— Ради доли найденных сокровищ, я полагаю.

— Ради истины и знаний, достойных Тота.

— Но их, как заметила Мириам, можно использовать как во благо, так и во зло.

— То же самое, друг мой, можно сказать и по поводу денег.

Почему-то всякий раз, как малознакомые люди проявляют альтруизм и называют меня другом, я начинаю раздумывать, в какой из моих карманов они хотят запустить руку. Но разве я нашел здесь хоть что-то за месяцы самостоятельных поисков? Может быть, мы с ним сможем быть полезными друг другу.