Кодекс 632 - читать онлайн книгу. Автор: Жозе Родригеш Душ Сантуш cтр.№ 72

Норонья решительно шагнул под своды вырубленного в стене грота, и Молиарти после недолгого колебания последовал за ним. Путники двигались по мрачному туннелю осторожно, почти на ощупь, касаясь руками стен. Ряд тусклых желтых фонарей, закрепленных прямо в полу, слабо освещал путь. Томаш и Молиарти шагали по длинному гранитному коридору твердо и уверенно. Справа открылся вход в новую пещеру. Заглянув туда, Томаш решил проигнорировать запасной путь и продолжал идти прямо, рассчитывая, что главная дорога быстрее выведет их на свет. Впереди сверкала гладь подземного озера, в которое с ласковым журчанием сбегал ручей. Миновав озеро, Молиарти и Томаш оказались на развилке.

— Влево или вправо? — спросил Норонья, мысленно прикидывая расстояние.

— Влево, — наугад сказал Молиарти.

— Вправо, — возразил португалец. — В конце этого туннеля, Нельсон, воссоздан эпизод из «Энеиды» Вергилия. Спустившись в преисподнюю в поисках отца, Эней оказался перед точно такой же развилкой. Слева полыхал вечный огонь, в котором плавились души грешников. Эней повернул направо, переправился через Лету и достиг Елисейских полей, в которых обретался дух его отца. Пойдем направо и мы.

С каждым шагом туннель становился все ниже, уже и темнее. Казалось, стены и потолок надвигаются на путников, грозя стереть в порошок. Но когда они уже начали сомневаться в правильности избранного пути, сверху на них хлынул поток нестерпимо яркого света. Молиарти и португалец поспешили на свет и через несколько мгновений оказались в царстве зелени, наполненном многоголосым птичьим пением.

— Что за странное место, — проговорил Молиарти, с трудом возвращаясь к реальности. — Величественное.

— Видите ли, Нельсон, это ведь не совсем парк, это текст.

— Текст? Как парк может быть текстом?

Не говоря в ответ ни слова, португалец жестом показал, что им следует идти дальше. Проходя мимо портала Хранителей, Томаш показал своему спутнику узкую зубчатую башенку в средневековом стиле.

— Когда в Европе орудовала инквизиция и церковь безжалостно искореняла инакомыслие, многие идеи и способы их выражения оказались под запретом. Художники и мыслители томились в тисках мракобесия, лишенные возможности донести до мира свои мысли и чаяния. Тогда-то и появились послания в камне, подобные Кинте. Книгу можно сжечь, картину изрезать, но уничтожить дворец и парк не так-то легко. Кинта — эзотерический лабиринт, в коридорах которого нас поджидают то загадочный Франческо Колонна, то морские тайны Португалии, то герои античных мифов. Гуляя по парку, мы движемся от «Энеиды» к «Божественной комедии», от «Лузиад» к рыцарям Воинства Христова.

Дойдя до башни, путники свернули на прямую и широкую тропу, ведущую мимо грота Леды к часовне. Теперь они шли молча, слушая тишину и с наслаждением вдыхая лесной воздух.

— Что теперь? — спросил Молиарти.

— Зайдем в часовню.

— Я не об этом. Что вы собираетесь делать с нашим расследованием?

— А, — кивнул Томаш. — Я собираюсь еще раз внимательно изучить отрывок из Умберто Эко и отыскать ключ к загадке профессора Тошкану.

Томаш остановился под раскидистым деревом в двух шагах от часовни, открыл портфель и вытащил аккуратно сложенный лист бумаги.

— Вот еще одна тайна Колумба, — проговорил он, протягивая листок Молиарти. — Копия письма из архива Верагуа.

Американец неуверенно взял письмо и повертел его в руках.

— О чем это? Я ничего не понял.

— Я переведу, — предложил Томаш. — Это письмо нашли в бумагах адмирала после его смерти. Автор его не кто иной, как Жуан II Совершенный, король Португалии, заключивший Тордесильясский договор, тот самый, что однажды рассудил, что добраться до Индии, обогнув Африку, будет проще…

— Я знаю, кто такой Жуан II, — нетерпеливо перебил Молиарти. — Он самолично написал Колумбу?

— Да. — Норонья показал американцу горизонтальные и вертикальные полосы на полях листа. — Видите линии? Это адрес. Если правильно сложить лист, можно прочесть, от кого письмо и кому оно адресовано. Здесь сказано: «Нашему севильскому другу Христофору Колону». — Томаш перевернул листок и стал читать: «Христофору Колону. Его величество Жуан II, король Португалии и Алгарве, владыка моря и Африки, властитель Гвинеи. Мы прочли Ваше письмо и благодарим Вас за усердие и смирение. Что же до Вашего возвращения, оно Нами желанно. Никто здесь не станет чинить Вам препятствий. Сим письмом Мы гарантируем Вам полную неприкосновенность для стражи, суда и любого преследования. Со своей стороны, Мы с нетерпением ждем случая подобающим образом вознаградить Вас за преданность. Писано двадцатого марта 1488 года. Рукой короля».

— Странное письмо, — пробормотал Молиарти.

— Вынужден с вами согласиться.

— Получается, что король в тысяча четыреста восемьдесят восьмом году зовет Колумба вернуться в Португалию?

— Не совсем так. На самом деле прежде Колумб написал Жуану II и попросился обратно к нему на службу. В этом же письме адмирал высказал опасения, что его могут привлечь к суду.

— Но из-за чего?

— Из-за того, что произошло в Португалии. За четыре года до этого обмена корреспонденцией Колумб с сыном Дьогу внезапно покинул страну и перебрался в Испанию. У столь поспешного бегства должна быть причина. О португальских годах адмирала почти ничего не известно. Тогда произошло нечто важное, но что именно, мы не знаем. Если бы нашлось письмо Колумба к королю, многое бы прояснилось.

— Письмо утеряно?

— Ни в одном португальском архиве его нет.

— Жаль.

— Кстати, тут есть и другие любопытные детали.

— Какие, например?

— Король Жуан называет мореплавателя своим севильским другом. Странное панибратство между великим правителем и генуэзским ткачом.

Молиарти изобразил смертельную обиду.

— По-моему, происхождение Колумба здесь ни при чем.

Томаш улыбнулся.

— Возможно, вы правы, спорить не стану. Но если верить письму, адмирал был близок к королю и часто бывал при дворе, что можно считать вторым доказательством его благородного происхождения. Первое — брак с донной Филиппой Монис, партия, немыслимая для плебея. Девушку из такой семьи могли выдать только за равного.

— А почему, собственно, плебей не мог жениться на дворянке?

— Исключено. Я говорил со специалистом по эпохе Открытий, он не слышал ни об одном случае такого мезальянса в пятнадцатом веке. Должно было пройти сто лет, чтобы благородных девиц изредка стали выдавать за богатых простолюдинов. Но во времена Колумба это было невозможно.

— Да… — помрачнел американец. — Есть еще какие-нибудь доказательства того, что адмирал был из благородных?

Историк снова полез в портфель.

— Об этом документе у нас речь пока не заходила. Это указ королевы Изабеллы от двадцатого мая тысяча четыреста девяносто третьего года о присвоении Колону фамильного герба. — Норонья развернул листок и прочел вслух: — «Y en outro cuadro bajo a la mano izquierda las armas vuestrasque sabiades tener», «На втором поле вы вольны поместить свой собственный герб, которым вы, как известно, располагаете». — Он посмотрел на Молиарти, приглашая американца задуматься над значением этих слов. — Это значит, что герб у Колумба уже был. Как по-вашему, в Генуе всем ткачам полагались гербы? Или только неграмотным? — Томаш достал еще один лист с изображением двух геральдических знаков. — Герб Колумба слева. Он, как видите, состоит из четырех полей. Сверху замок и лев, символы Кастилии и Леона. Внизу слева острова, в память об открытиях, совершенных адмиралом. — Томаш ткнул пальцем в правый нижний угол картинки. — А вот тот самый символ, которым, по словам Изабеллы, он уже располагал. Что же это такое? — Норонья сделал паузу, прежде чем ответить на собственный вопрос. — Пять якорей на голубом поле, расположенные перевернутым крестом. А теперь взгляните сюда.