Деревянный ключ - читать онлайн книгу. Автор: Тони Барлам cтр.№ 96

— Так, верно, и Богу нас один?

— Бог у всех один. Только не все об этом знают. Так что ты говорила про вашего? Как его зовут?

— В том-то и дело, что никак. Когда он открылся нашему предку, то не назвался.

— Очень верно! Это бы заняло слишком много времени. Но как вы называете его между собой?

— Просто Сущий. Говорят, что Сущий открылся Абрахаму и заключил с ним договор. Обещал, если тот будет непорочным и праведным, сделать его отцом многих народов и царей и дать во владение всю землю ханаанскую.

— Праведным… и только?

— Да. Ну, еще делать всем обрезание.

— Странно. Тут в Египте все обрезаны, да и в соседних странах тоже, что ж тут такого особенного? Наш Брахма ничего такого не требовал.

— Так жрецы говорят. Я-то думаю, что там, в Сенааре, обрезания не делали, а как сюда пришли, то не захотели быть мерзостью перед египтянами. Вот и придумали, что это от Абрахама завет.

— И это все? Но ведь и ни один из здешних богов не требует от людей порочности и неправедности. Должно быть какое-то коренное отличие!

— Отличие, наверное, в том, что он — только наш. Жрецы потому все в тайне и держат. Хотя порой мне кажется, будто они и сами толком про него ничего не знают. Женщинам, конечно, не положено задумываться о таких вещах, но… ничего не могу с собой поделать.

— Понимаю. Так что же — нет никаких особых законов, предписаний? Одна лишь голая вера в то, что ваш Бог — особенный?

— Насколько я могу понять своим слабым умом, мой Ааро, Бог обещал Абрахаму, что если Его условия будут выполняться неукоснительно, то в свой черед Он пошлет народу пророка, через которого передаст свой Закон и укажет путь в обетованный предел. Вот все наши и ждут такого пророка. Только его все нет и нет.

— А что, если я стану для них этим пророком?

— Ты все шутишь, мой Ааро?

— Сейчас — не шучу.

— Почему бы тебе не стать пророком у египтян? Почему ты хочешь именно мой народ?

— Египтяне слишком закоснели в своих привычках и представлениях. А твой народ — как чистый папирус. К тому же они обладают весьма важным свойством — поистине ослиным упрямством. Ты не веришь в то, что я могу дать им закон и избавить от рабской доли?

— Я-то верю. Но как убедишь их в том, что ты посланец их Бога? Им нужно будет что-то большее, чем слова.

— А что убедит их?

— Не знаю… Какое-нибудь чудо.

— Чудо? Это пустячное дело. Смотри! — Ааро поднес флейту к губам и заиграл.

Мириам зачарованно наблюдала за тем, как огромная глыба тесаного камня, что лежала поодаль, завибрировала и плавно приподнялась в воздух на две сажени, а потом так же плавно и бесшумно опустилась на деревянные катки.

— Так вот почему наши мужчины говорят, что им становится гораздо легче работать, когда ты играешь на флейте! — прошептала она. — Ты им помогаешь, да? Приподнимаешь камни своей волшебной музыкой?

— В некотором смысле — да, — засмеялся Ааро, — но не совсем. То, что ты видела, произошло не взаправду, а только в твоей голове. Магия моей музыки заключается в том, что с ее помощью можно заставить людей увидеть или почувствовать что угодно. Например, что они стали втрое сильнее, понимаешь? Люди вообще способны на гораздо большее, чем им кажется.

— Но как ты это делаешь?

— Я просто начинаю о чем-то крепко думать — и играю свои мысли. Все получается само собой.

— Просто… — Девушка закусила губу и глубоко задумалась. — Нет, боюсь, не получится.

— Но почему?

— Во-первых, ты для них чужак. Они любят и почитают тебя за то, что ты защищаешь их и лечишь, но ты все равно египтянин, а египтян они боятся. Особенно этой вашей магии.

— Моя магия — не египетская.

— Им все едино. Во-вторых, свою музыку ты думаешь все же на своем языке, а не на нашем, наверное?

— Нет, это совсем особый язык. Он не требует слов и управляет чувствами.

— Вот видишь! Вера невозможна без толики боязни. А музыка — даже твоя — страшной быть не может, если она без слов. К тому же ты слишком добр, мой возлюбленный. Ты ведь не сможешь заставить людей слушать твою музыку насильно, правда?

— Да, они должны сами захотеть. Иначе ничего не получится. — Ааро нахмурился. — Наверное, возможно сыграть и страшное, но я навряд ли сумею сыграть то, чего во мне нет. Страх…

— Страх, как и яд кобры, может быть полезен. Вот я — боюсь тебя потерять, боюсь огорчить, обидеть…

— Надо же, я только сейчас начинаю постигать, отчего у моего прадеда ничего не получилось с Эхнатоном!

— С кем?

— Ты слишком молода, чтобы знать, а память об этом фараоне приказано было стереть. Он был женат на хурритской принцессе. Мой прадед прибыл из Миттани вместе с нею в качестве личного врача. Поскольку фараон был чрезвычайно болезненным, мой дед лечил его. В частности — музыкой. И внушил ему… Впрочем, теперь неважно… Мне пришла в голову мысль. Что, если нам сделать такого пророка, которому твои сородичи поверят?

— Ты разумеешь — породить? Но для этого ты должен будешь взять меня в жены!

— Я с радостью женюсь на тебе, но сейчас я говорю о другом. Нам ведь нужен необычный, волшебный ребенок. Сделать — значит создать.

— Создать? Из чего?

— Да из чего угодно! Хоть из вон того полена. — Ааро поднялся на ноги и поставил стоймя валявшийся рядом кедровый каток. — Дай-ка мне свой платок!..

Вечер 3 сентября 1939 года

Роминтенская пуща

— Почему выбрал? Наверное, во-первых, потому, что они были народом Мириам. Во-вторых, будучи угнетенными и униженными, они оказались восприимчивее прочих к вере в Бога любви и мира. Как и первые христиане — рабы и пауперы — к вере в страдающего за них Бога.

— И что же дальше?

— А дальше произошло то же, что и с ноцаром Йеошуа. Народ, уверовавший в свою силу, возжелал себе более понятного — зримого бога. Ааро пошел на компромисс и сделал изображение…

— Золотого тельца?

— …нет, золотого круга — символа Атона. Впоследствии из-за неспособности найти логичное объяснение этому символу, а может, и нарочно, золотой круг — egul ha-zahav — превратили в золотого тельца — egel ha-zahav, всего-то одна буква, а смысл поменялся на противоположный, понятный недавним язычникам и негативный. Но народ не готов был принять абстрактное божество даже в таком виде. Ноцар же, ощущавший желания народа куда острее, чем Ааро, восстал против своего создателя, разрушил золотой круг и сделал вместо него другого идола — Медного змея — Нехуштана. Этот идол, кстати, потом стоял в Первом Храме вплоть до его разрушения. Произошло это, вероятно, тогда, когда евреи пришли в Мидиан и тамошний первосвященник Йетер захотел обратить их в свою веру. Чувствуя в Мосе огромную силу, Йетер обласкал его, женил на своей дочери и сделал все, чтобы физически отдалить от него Ааро. Мириам, которая всегда неотлучно находилась рядом с ноцаром, пыталась воспрепятствовать этому, но в итоге была заключена под стражу. Все более подпадая под влияние Йетера и настроения толпы, ноцар-диктатор легко убедил народ в том, что Сущий — это бог мидианитян, и провозгласил захватнический поход на Ханаан. Ааро с сыновьями и преданными ему левитами попробовал уничтожить свое творение, но потерпел поражение и был убит. Мириам вскоре скончалась, а без энергетической связи с обоими, так сказать, родителями ноцар тоже долго просуществовать не мог. Когда же он умер, то через короткое время, естественно, превратился в то, из чего был сделан. Обнаружив это, растерянные старейшины сообщили народу, что место своего захоронения Мосе приказал держать в тайне, а сами уложили странные останки вождя в специальный ковчег, сделанный на манер египетских, и понесли его дальше с собой, запретив простецам под страхом смерти даже прикасаться к нему. Видимо, народ все же инстинктивно ощущал нечеловеческую природу Мосе и боялся его, и оттого траур по вождю был не таким глубоким, как по Ааро и Мириам. По той же причине впоследствии была выдумана всем известная легенда про Моисея — косноязычного воспитанника фараоновой дочери — сказочная и путаная, но, по крайней мере, понятная и человечная история о рождении, жизни и смерти. По счастью, избранный преемником Моисея Йеошуа Бин Нун — великий воитель Иисус Навин — сохранил пиетет перед Ааро, а потому данные Мессией заповеди закрепились в иудаизме и сделались его незыблемой моральной основой. Несмотря на то что имя Атона было тщательно стерто из памяти народа теми, кому нужна была религия, более подходящая на роль государственной, а левитов — последователей Ааро — оттеснили на второстепенные позиции, в Храме благодаря им появились маленькие золотые кружки — символы Атона, которые использовались как особые храмовые деньги. {67}