Ледяная кровь. Полное затмение - читать онлайн книгу. Автор: Андреа Жапп cтр.№ 137

— Ну, прекрасная нищенка! Похоже, вы не любите христианских нежностей? Вы ошибаетесь. Мы умеем обращаться с дамами!

— Только за одним исключением: это не дама, это еврейка.

— Говорят, они смазливые и горячие, — подхватил третий фривольный голос.

Мод их похотливыми шуточками скрывалась ненависть. Сара явственно чувствовала эту ненависть, надвигавшуюся на нее, словно массивная стена.

А потом был кошмар. Они затащили ее на задний двор небольшого дома и бросили под дверь. Она кричала во весь голос. На нее обрушились оплеухи и удары кулаков. Они, безумно хохоча, по очереди изнасиловали ее. На одном из окон дома опустилась кожаная занавесь. Жилец досыта насладился зрелищем. Она замолчала. Прошла целая вечность после их ухода. Сара, сидя на плитах двора, наконец разрыдалась. Из дома вышла пожилая женщина. Вздохнув, она сказала:

— Слезы горю не помогут, девочка. Поверь мне. В конце концов, они тебя не убили. Вставай! Иди за мной. Я приготовлю тебе лохань, чтобы ты смогла вымыться. Хорошенько подмойся. Возможно, тогда ты не понесешь.

Но этого избежать не удалось. С непокрытой головой она вернулась на Еврейскую улицу. И вновь на ее щеки обрушились оплеухи. Сара смирилась с тем, что ее третировали, проклинали. Она ничего не могла поделать. Когда она поняла, что забеременела, у нее возникло такое чувство, будто ее изнасиловали вновь. Мысль о том, что она родит ребенка от солдафона, обесчестившего ее, вызывала у Сары такое сильное отвращение, что самоубийство казалось ей более приемлемым решением. Злоба, которую она испытывала к будущему ребенку, внушала ей ужас. Свою единственную надежду на спасение она связывала с Жозефом из Болоньи, врачом, которому не было равных, гуманистом, философом. Их община хранила о нем самые добрые воспоминания. Он мог ее спасти, хотя женским чревом занимались только женщины. Узнав, что Жозеф часто посещает богатую библиотеку Сорбонны [135] , Сара сразу же бросилась туда. Отойдя достаточно далеко от Еврейской улицы, она сняла накидку и спрятала ее в небольшой мешок. Стоя на улице под моросящим дождем, она ждала мессира Жозефа целый час. Узнав врача по описаниям людей, которые хорошо его знали, Сара бросилась навстречу, едва мессир Жозеф показался вверху лестницы.

Жозеф из Болоньи молча выслушал Сару, ни разу не перебив. Он только хмурил брови, когда душившая его ярость была готова вырваться наружу, превратившись в проклятья и грязные ругательства. Наконец он мягко, но решительно произнес:

— Я не могу сделать то, о чем ты просишь, девочка. Пусть даже речь идет о насилии. Я готов прервать беременность только в том случае, если матери грозит смерть. Но это не твой случай. Ты молодая, пышешь здоровьем.

— Я ненавижу этого ребенка, я не хочу его! Они навсегда обесчестили меня, мессир. Если все узнают, а через несколько недель я уже ничего не смогу скрыть...

— Это не твоя вина. Ты была одна, а их было трое пьяных солдат. Ты защищалась. А потом, если ты родишь этого ребенка, значит, ты сможешь зачать и других. В браке нет ничего более ужасного, чем бесплодие.

Ни слезинки. Старая женщина, которая позволила ей вымыться и привести в порядок одежду, была права. Слезами горю не поможешь. Она пристально посмотрела на врача и процедила сквозь зубы:

— Я вас ненавижу. Вы принуждаете меня родить порочного ребенка, терпеть его всю жизнь, хотя он уже мне омерзителен.

— Ты научишься его любить.

— Никогда. Я уеду из Парижа... Я найду... Есть женщины...

— Они хуже стервятников. Они так разворошат твои внутренности, что ты никогда не сможешь зачать, если, конечно, не умрешь через несколько дней от лихорадки.

— Ну и пусть. В обоих случаях этим я буду обязана вам. Я предпочитаю смерть унижению, бесчестию. Я все равно не переживу этого позора.

Жозеф внимательно смотрел на прелестное личико, на большие, еще детские голубые глаза, на решительно сжатые губы. Опасаясь, что Сара совершит безумный поступок, последствия которого сейчас не в состоянии оценить, он сказал:

— Тогда идем со мной. Я буду наблюдать за твоей беременностью. А если потом ты решишь избавиться от ребенка, я тебе помогу.

Так три года назад Сара, ставшая Полиной, поселилась в Перше, на хуторе Лож. Младенец — крошечная девочка — после своего появления на свет прожила лишь один короткий час. С тех пор Жозеф оберегал Полину, которая не захотела возвращаться на Еврейскую улицу, зная, какая судьба уготована ее соплеменникам. Когда мессир Жозеф попросил Полину приютить Адель и выдать ее за свою сестру, поскольку они действительно были похожи, она не стала задавать никаких вопросов и без колебаний согласилась.

Адель собирала яйца, когда Жозеф появился на пороге курятника. Он кашлянул. Адель обернулась, и счастливая улыбка озарила ее лицо.

— Мой учитель, какое счастье вас видеть! Чему сегодня вы будете нас учить? Астрономии, математическому искусству или греческой философии?

Жозеф смотрел на стройную юную девушку с медовыми волосами, ниспадавшими на плечи, с сине-зелеными глазами, слишком высокую для своего возраста. Боже, как она была на нее похожа... На Аньес де Суарси. Клеманс.

В сотый раз мессир Жозеф попытался убедить ее:

— Твое отсутствие доставляет ей страдания. Жестокие страдания. Ее гложет тревога. Почему ты не хочешь, чтобы я сказал ей, что ее любимая дочь скрывается в двух шагах от нее, что она жива и здорова?

Очаровательное личико омрачилось печалью.

— Она знает, что я жива и здорова. Она это чувствует, точно так же, как и я. Мы так тесно связаны. — Клеманс потупила взор и нежным тоном продолжила: — Мессир Жозеф, еще слишком рано. Ради нашей общей безопасности. Что касается графа д’Отона, он пока не должен знать, что я родная дочь его возлюбленной супруги.

— Я никогда не скажу ему об этом, даю тебе слово.

— Месяц назад в деревню приходили какие-то люди и расспрашивали о мальчике. Друзья или враги, не знаю. Если с моей любимой матерью что-то случится, со мной все будет кончено. Поймите меня правильно, мессир Жозеф. Я мечтаю только об одном: броситься к ней, оказаться в ее объятиях, говорить с ней, упиваться ее словами все дни напролет... Однако если мои враги, следуя обыкновенной логике, не спускают глаз с моей матери, они наверняка доберутся до Ложа, а она этого даже не заметит. Манускрипты спрятаны в надежном месте. Никому и в голову не придет искать их там. Но я боюсь приспешников камерленго. Они действуют так подло, так беззастенчиво, так жестоко... Разве можно быть уверенным, что они не вынудят меня признаться, где находится тайник?

На юном лице вновь заиграла улыбка.

— Как она поживает?