Дикий сад - читать онлайн книгу. Автор: Марк Миллз cтр.№ 20

— Они были возле Портофино, ночью. Ехали в машине. Ее мать сидела за рулем. Ей тоже повезло, всего лишь сломала два ребра.

Вдаваться в подробности синьора Доччи не стала. Более того, тут же оборвала разговор под каким-то надуманным предлогом и отослала его в библиотеку.

Может быть, размышлял Адам, возвращаясь в грот, причина именно в этом: в пустой болтовне, в долгих погружениях в работу, прерываемых только беседами с прикованной к кровати старухой. А если добавить еще и сумасшедшую жару… Стоит ли удивляться, что он теряет хватку.

Поднимаясь по ступеням за гротом, он решил сломать установившуюся модель, внести в свою жизнь какое-то разнообразие, сходить куда-нибудь поужинать, покататься на велосипеде или, может быть, даже махнуть на денек во Флоренцию. Пора, пора что-то сделать — отвлечься от рутины, выскочить из колеи.

Остановившись у подножия амфитеатра, Адам не первый уже раз посмотрел на стоящую вверху Флору. Вверху, но не на самом верху. Увидеть ее точно такой же, как в первый раз, больше не получалось — слова Антонеллы бесповоротно повлияли на его суждение о статуе. Глядя на богиню, повернувшуюся сначала в одну, а потом в другую сторону, он больше не видел классическую, позаимствованную у Джамболоньи позу — он видел женщину, раздираемую каким-то иным чувством, видел дерзко выставленное правое бедро.

Почему ее поставили именно здесь, а не на самом верху? Почему вообще здесь, в этом девятиярусном амфитеатре? И почему ярусов девять, а не семь? Что такого особенного в этом числе? Девять жизней у кошки? Девять планет Солнечной системы? Нет, о Плутоне тогда еще не знали. Может быть, Шекспир… Макбет?.. Ведьмы повторяют свои заклинания девять раз. Нет, когда закладывался сад, Шекспир был еще мальчишкой. Но уже ближе. И оккультная ниточка — это, пожалуй, интересный вариант. Как там говорили ведьмы?

Трижды каждая из нас

Трижды по три — девять раз. [3]

Утроенная сила трех… святая Троица… Святая святых. И что-то еще, какая-то мрачная ассоциация с числом «девять». Но какая?

Он остановился. Достал сигарету. Закурил. Бросил спичку в канавку у основания амфитеатра. И пошел дальше.

До живой ограды оставалось совсем немного, когда ответ пришел сам собой.

Девять кругов Ада в «Божественной комедии» Данте.

Он еще сделал машинально несколько шагов, но потом все же повернулся и поспешил по дорожке к амфитеатру.

Дело было не в том, что статую Флоры поместили на втором ярусе сверху — Адам не помнил, каких именно грешников отправил Данте во второй круг своего Ада, — дело было в надписи на триумфальной арке, горделиво вознесшейся на холмике над статуей.

Через десять минут, едва успев к тому моменту отдышаться, он уже нашел книгу в библиотеке, упал в кожаное кресло и открыл том «Божественной комедии» Данте Алигьери итальянского издания конца девятнадцатого века.

Словарь остался в пансионе, но Адам надеялся, что пока, по крайней мере, сможет обойтись и без него. Даже его знаний итальянского должно хватить, чтобы разобраться, кого отправил во второй круг великий флорентинец.

Вообще-то он так толком и не прочитал «Божественную комедию» от начала до конца. Пролистал на скорую руку, выхватил пару цитат, привел несколько ссылок — другими словами, сделал вполне достаточно, чтобы убедить преподавателя в хорошем знакомстве с текстом. Он мог бы уверенно говорить о неисчерпаемом значении эпической поэмы Данте, отдавшего ей двенадцать лет жизни и завершившего труд лишь перед самой смертью в 1321 году. Он мог бы назвать великих писателей и поэтов, открыто и с готовностью признававших влияние «Божественной комедии» на свое творчество: Уильям Блейк, Т. С. Элиот, Сэмюэль Беккет, Джеймс Джойс. Он даже мог бы указать на строчки в «Бесплодной земле», которые Элиот заимствовал напрямую из поэмы.

Не прочитав ни «Бесплодной земли» — ни книг Беккета или Джойса, если уж на то пошло, — Адам затруднился бы сказать, какое вдохновение находили современные авторы в средневековой поэме о странствиях заблудшей души по Аду, Чистилищу и Раю.

Впрочем, значения это не имело. Даже поверхностное знакомство с «Божественной комедией» подсказывало — какая-то связь между ней и мемориальным садом все же есть.

Когда Данте заблудился в сумрачном лесу, к нему подошел дух поэта Вергилия, который и провел гостя по девяти кругам Ада, а затем и по Чистилищу. На последнем этапе в роли проводника выступил уже дух Беатриче, давно умершей возлюбленной Данте. Вместе они прошли через Рай к последней встрече — с Богом.

Адама интересовало начало странствия: как Вергилий проводит Данте через Врата Ада. Не выступает ли в роли «сумрачного леса» та густая стена тиса с входом в сад? Не служит ли вратами расположенная неподалеку триумфальная арка? И не являются ли две декоративные и как-то странно несимметричные таблички с буквой N по обе стороны от «FIORE» частями анаграммы слова INFERNO, то есть «АД»? Возможно ли, что Федерико Доччи переместил — нет, не Небеса, — землю, много-много земли, чтобы всего лишь сделать насыпь для амфитеатра? Или он преследовал иную цель — воссоздать круги Ада, столь красочно и подробно описанные Данте в первой части поэмы?

Вопросы будоражили воображение, требуя незамедлительного ответа, и вот теперь, прибежав из сада, Адам торопливо листал страницы старинной книги.

Искомое обнаружилось в пятой песне «Ада».

Cost discesei del cerchio primaio giu nel seconde…

Так я сошел, покинув круг начальный,

Вниз, во второй…

Взгляд промчался по тексту: проклятия… стоны… плач грешников, подхваченных адским, не знающим отдыха ветром… Ipeccator carnali.

Он почитал еще, желая убедиться, что не ошибся, что понял все правильно.

Нет, не ошибся.

Если тисовая ограда заменяла сумрачный лес, в котором заблудился Данте, а триумфальная арка символизировала Врата Ада, то выходило, что Федерико Доччи поместил статую умершей супруги в том круге Ада, куда Данте поместил грешников плоти, прелюбодеев и развратниц.

Он так и не оправился от потрясения, когда в библиотеку вошла служанка.

— Мария?

— Сэр. — Почему она называет его сэром? — Синьора Доччи желает видеть вас.

— Хорошо. Спасибо. — Он остался на месте.

— Все в порядке, сэр?

— Да.

Ошеломленный открытием, Адам, однако, остался сидеть по другой причине: промокшая от пота рубашка приклеилась к кожаной спинке стула, и он опасался смутить Марию каким-нибудь неприятным звуком.

Решение подождать, пока она уйдет, оказалось верным. Когда Адам поднялся, рубашка затрещала, как застежка-липучка.