— Могу себе представить, — с мрачным видом пробормотал Титус. — Следы заканчиваются у стен Ватикана.
— Так оно и есть. Знаю, это звучит странно, потому что ни я, ни моя мать не имели к Церкви никакого отношения. Что все это значит, Титус? Ты же служил священником в Ватикане, если я тебя правильно тогда понял, и должен знать, что там происходит. Тебе и самому довелось многое пережить, ведь так?
— О да. Даже больше, чем мне хотелось бы. Одно воспоминание об этом — и во рту появляется отвратительный привкус. — Титус опустил руку в карман куртки, вынул оттуда флягу и как следует приложился к ней.
— Ты имеешь в виду, что господа, окружающие наместника Иисуса на земле, вовсе не так набожны?
Титус горько усмехнулся.
— Набожны? В Ватикане интересуются всем, кроме Бога. Поверь мне, я знаю, о чем говорю.
Жюльетт бросила на Титуса испуганный взгляд. Нужно было очень сильно разочароваться, чтобы, будучи даже экс-священником, выражаться подобным образом.
Титус повертел серебристую флягу в руках, а затем, испуганно оглядевшись по сторонам и придвинувшись к Бродке вплотную, тихо продолжил:
— Мало кто знает, что на самом деле происходит в Ватикане. Тогда, после смерти польского папы, кардиналы собрались на конклав, чтобы выбрать преемника из своих рядов. Но они не смогли прийти к согласию. Они заседали два месяца за закрытыми дверями, однако ни один из кардиналов не набрал большинства голосов. В конце концов их отношения так ожесточились, а возможность выбрать нового папу оказалась настолько мала, что старики решили тянуть жребий. Все согласились с условием, что новый папа не должен проявлять личной инициативы. Они договорились о том, что все решения будут приниматься кардиналами после совещания. Жребий пал на человека, которого почти никто не знал.
— Но ведь так было всегда: существовали влиятельные папы и слабые папы, — заметил Бродка.
— Верно, — кивнул Титус. — Но в этом случае все совершенно иначе. Дело в том, что, как только был выбран новый папа, власть в Ватикане захватила маленькая, но могущественная группа кардиналов курии. С тех пор они держат папу, так сказать, взаперти в Ватиканском дворце. Он не имеет права покинуть Ватикан и должен подписывать все документы, которые ему дают.
— Очень часто в газетах пишут, что папа живет достаточно уединенно, — вставил Бродка.
— Да. — Титус тихонько рассмеялся. — Пожалуй, это правда.
Бродка нахмурился и после паузы спросил:
— А какую роль играет во всем этом кардинал Смоленски? Он что, босс?
— Один из боссов. Эта организация подобна огромному спруту, щупальца которого дотягиваются до самого дальнего уголка.
— И никто ничего против этого не предпринимает?
— Тот, кто отважится вступить в открытое противостояние со святой мафией, может попрощаться с жизнью. Помнишь, как два года назад умирали кардиналы? Тогда в течение очень короткого промежутка времени преставились шесть кардиналов из Южной Америки и Восточной Азии. Говорили, что они умерли от старости. Но самому молодому из них было пятьдесят шесть, а самому старому — шестьдесят шесть. Согласись, это не возраст. И тем не менее расследование решили не проводить. Кардиналы, видите ли, не умирают насильственной смертью. Их призывают. Вопрос только в том, кто именно это делает.
Титуса, который был вынужден долго молчать, будто прорвало.
— Римская курия, — говорил он, — располагает огромной армией помощников. Для курии все священники — фигуры на шахматной доске, повсюду в мире, и не важно, каков их духовный сан. Сто двадцать кардиналов, четыре тысячи епископов и более четырехсот тысяч священников — и всех их держат в ежовых рукавицах люди, обладающие реальной властью.
— Ты знаешь этих людей? — осторожно поинтересовался Бродка.
— Некоторых из них, — кивнув, ответил Титус. — Я знаю, где и с кем они общаются. Я знаю номера их счетов и пароли в Швейцарии и на Багамах… Короче говоря, я знаю об этих людях, к несчастью, слишком много. Теперь ты понимаешь, почему я вынужден жить в подполье?
Бродка присвистнул и поглядел на Жюльетт, которая была поражена словами Титуса не меньше его самого.
— Чем ты живешь? — спросил Бродка, четко осознавая щекотливость и двусмысленность своего вопроса.
— Тем, что дает мне Агостинос, — ответил Титус.
— Тебе известно, чем занимается Агостинос?
— Он занимается всем, что приносит прибыль. Он — укрыватель, контрабандист и «тягач». Он — мошенник, но не преступник. Агостинос никого никогда не убил бы…
Собор Святого Стефана постепенно наполнялся туристами.
— Я наткнулся на письмо моей покойной матери, — начал Бродка. — В этом письме она упоминает кардинала Смоленски, называет его дьяволом. И жалуется, как ужасно он с ней поступил. Что все это может значить?
Лицо Титуса скривилось в гримасе, он задумался.
— Не имею ни малейшего понятия, — наконец ответил он. — Но какая тебе разница?
— Я уже рассказывал, что с тех пор, как умерла моя мать, со мной происходят странные вещи. В меня стреляли. На меня хотели повесить убийство. Меня преследуют. И еще: моя мать оставила огромное наследство, как-то связанное с Церковью. Все ниточки, за которые я пытаюсь ухватиться, тут же обрываются. Люди, которые могли бы мне помочь, либо мертвы, либо молчат как рыбы. Черт побери, что же мне делать?
Титус шмыгнул носом и вытер его рукавом пальто. Затем, проведя ногой по полу, словно он хотел раздавить жука, сказал:
— Неужели у тебя нет никаких объяснений происходящему? Если ты действительно вызвал их недовольство, то должен быть какой-то отправной пункт.
— Моя мать владела домом с квартирами для аренды, который очень выгодно расположен и дает миллионный доход. Из поземельной книги я узнал, что тридцать лет назад она купила его у агентства недвижимости за одну марку.
— Как называется это агентство?
— «Pro Curia».
Титус поднял глаза на Бродку. В них было удивление.
— Ты знаешь, кто скрывается за этим именем?
— Нет.
— «Pro Curia» — это предприятие, занимающееся земельными участками и домами по всему миру. Оно на сто процентов принадлежит холдинговой компании в Цюрихе, акционерами которой являются, в свою очередь, «Кредит Свисс» в Женеве, «Институт пер ле Опере Религиозе» — читай банк Ватикана — и несколько маленьких частных банков, в той или иной форме связанных с делом Божьим. Иными словами, это прибыльный концерн, на первый взгляд контролируемый банками, на самом же деле — Ватиканом. И эта фирма якобы продала твоей матери недвижимость за одну марку?
Бродка прошипел:
— Черт возьми, я могу это доказать! У меня есть все документы!
— А зачем им было это делать?