Проклятый манускрипт - читать онлайн книгу. Автор: Филипп Ванденберг cтр.№ 98

На следующее утро перед обильным завтраком Афра покормила лошадь. На завтрак была густая овсяная каша с салом и взбитыми яйцами, хлеб, сыр и простокваша. Афра чувствовала себя ослабленной, потому что в последнее время уделяла еде очень мало внимания.

К ее огромному удивлению, брат Атаназиус, толстый хозяин постоялого двора, не задавал никаких вопросов по поводу того, почему она так поздно вернулась в свою комнату. При этом он точно знал, что монастырские ворота закрывались еще раньше, чем начиналась вечерня, и что в ночное время на святой горе практически некуда больше пойти.

Пока Афра занималась поглощением обильного завтрака, она чувствовала, что брат Атаназиус за ней наблюдает. Время от времени он выглядывал из двери, ведущей на кухню, словно проверял, все ли в порядке. Но, тем не менее, каждый раз, когда их взгляды встречались, его широкий череп тут же исчезал.

Таким образом, в комнате постоялого двора царило странное напряжение, причины которого Афра не знала. Когда голова монаха в очередной раз появилась в дверном проеме, Афра подозвала брата Атаназиуса. Она вынула из-под камзола кошелек с деньгами, достала оттуда две серебряные монеты и бросила их на стол перед собой с такой силой, что они зазвенели.

— Не стоит бояться, что я не заплачу вам за постой, — с упреком сказала Афра. — Думаю, этого хватит!

Хозяин постоялого двора попробовал одну из монет на зуб, чтобы проверить, не фальшивая ли она. Потом с низким поклоном ответил:

— Господин, это больше, чем стоят еда и постель за десять дней. У нас обычно не платят вперед.

— Тем не менее я, как вы видите, плачу. Ваше недоверие действует мне на нервы!

— Это не из-за денег, — ответил хозяин постоялого двора и подозрительно огляделся по сторонам, не подслушивает ли кто. Хотя в общей комнате никого, кроме них, не было.

Наконец брат Атаназиус отрывисто заговорил:

— Монахи Монтекассино давно бы умерли с голоду, если бы много лет назад мы не разрешили миноритам [25] входить в наш монастырь. Они пришли в сандалиях на босу ногу, в шерстяных плащах с капюшонами. Им можно было бы посочувствовать, если бы не деньги, которых у них было в избытке. Их предводитель, я умышленно не говорю «аббат» или «настоятель», как принято называть высшие чины среди монахов, их предводитель пообещал произвести ремонт Монтекассино и, кроме того, поддерживать нас каждый год сотней золотых дукатов. Этого было достаточно для дальнейшего существования нашей общины, про которую Папа римский уже давно забыл. Но едва мы дали им разрешение, как чужие монахи стали вести себя совершенно иначе. Вместо смирения они проявили высокомерие и заносчивость. Сначала мы разделили оснащение монастыря, чтобы у всех был доступ ко всему. Но однажды минориты начали строить стену прямо посреди нашего монастыря. Они устанавливали двери и носили воду из единственного монастырского колодца. Минориты оставили без внимания только наполовину разрушенную базилику. Тогда мы поняли, что их послал дьявол.

— А почему вы просто не выгоните чужих монахов? — задумчиво спросила Афра.

— Вам легко говорить, — ответил брат Атаназиус. — У нас больше нет прихода и земли, и, чтобы не умереть с голоду, мы вынуждены жить на скудные пожертвования, которые в летнее время нам оставляют пилигримы. Но богатые не совершают паломничеств к могиле святого Бенедикта, который, как известно, проповедовал бедность. А подаяния бедных предназначены скорее для того, чтобы попасть в Царствие Небесное, как это угодно Богу. От Папы милости ждать не приходится: официально наш монастырь распущен. Папа Иоганн отказался создавать новое аббатство ради оставшейся кучки монахов-бенедиктинцев. Вы же видите, мы полностью во власти паразитов, живущих по другую сторону стены, и существуем только за счет того, что они нам дают. При всем этом они коварно пытаются посеять вражду среди нас, монахов, и выманить некоторых из нашей общины.

Когда брат Атаназиус договорил, у него в глазах стояли слезы. Наконец он закрыл двери в кухню, которые по-прежнему были открыты. Вернувшись, он некоторое время смотрел в никуда.

Потом продолжил:

— С тех пор среди нас поселились разлад и недоверие. Вы можете подумать, что это противоречит правилам ордена Святого Бенедикта. Каждый думает, что остальные — сторонники монахов-чужаков. Да это подозрение и не лишено основания. Некоторые из братьев пропадали ночью, и мы уверены, что они — по другую сторону. Доказать мы этого не можем. Но есть слабое место в разделении монастыря: библиотека.

— Библиотека? — Афра стала внимательнее.

— Библиотека — единственное помещение, которое не разделили. Скопировать все имеющиеся в библиотеке книги — задание не для одного поколения. Но поскольку ученость и мудрость у чужаков играют такую же роль, как и у нас, бенедиктинцев, мы решили использовать библиотеку по очереди: одни днем, другие ночью.

— Дайте я угадаю, — перебила Афра брата Атаназиуса, — монахи-бенедиктинцы пользуются своей библиотекой днем, а чужие монахи — ночью.

— Вы угадали, господин Илия, от заутрени до вечерни мудрость и ученость принадлежат бенедиктинцам, от вечерни до laudes — чужакам. Есть дверь в библиотеку, творение нашего алхимика. Вы с ним уже знакомы.

— Брат Иоганнес?

— Именно он. Он создал чудесное устройство, которое позволяет открывать одну из дверей только тогда, когда вторая закрыта. Если только…

— Если только что?

— У брата Иоганнеса есть clavis mirabillis, чудесный ключ. Брат алхимик утверждает, что с его помощью можно открыть любую дверь. Иоганнес доказывал это уже несколько раз, но еще ни разу мне не приходилось видеть это воочию. Как и все алхимики, он немного странный — свойство, не очень располагающее к взаимному доверию.

— Я понимаю, — задумчиво сказала Афра. — У меня сложилось впечатление, что брат библиотекарь и брат алхимик недолюбливают друг друга.

Хозяин постоялого двора пожал плечами, словно не придал тому, что она сказала, большого значения, и ответил:

— Это неудивительно, брат Маурус — теолог, он посвятил себя мудрости и учености. Брат Иоганнес — приверженец алхимии, науки, которая пытается объяснить неестественные вещи естественным образом. Так что нет ничего странного в том, что они относятся друг к другу, как Папы Римский и авиньонский. Вы должны простить мне мое недоверие. Может быть, теперь вы поймете мое поведение.

— Но это не дает вам права рыться в моем багаже!

— С чего вы взяли, господин Илия?

— Когда я вчера вернулся, то обнаружил, что кто-то перерыл все мои вещи.

— Клянусь святым Бенедиктом и его добродетельной сестрой Схоластикой, я ни за что не стал бы заниматься такими позорными вещами! — Глаза брата Атаназиуса смотрели честно, и было очень трудно не поверить ему.

В любом случае, после признания с лица хозяина постоялого двора исчезло недоверие. Да, брат Атаназиус даже позволил себе горько улыбнуться, когда просил Афру никому об этом не рассказывать.