Проклятый манускрипт - читать онлайн книгу. Автор: Филипп Ванденберг cтр.№ 93

Когда со скромным ужином (со странным блюдом из грибов с толстенькими сосисками) было покончено, брат Атаназиус налил по бокалу красного вина с солнечных склонов Везувия — так, подмигнув, пояснил хозяин постоялого двора.

И поскольку уже настал вечер и в общей комнате постоялого двора был всего один-единственный гость, брат Атаназиус подсел к Афре за стол и без приглашения заговорил. Неожиданно, но без всякой задней мысли он спросил:

— Откуда вы родом, господин Илия?

Афра не видела причин скрывать это. Достаточно она уже лгала. Поэтому она ответила:

— Мой дом в Страсбурге. Это к северу от Альп.

— Ах, вот как, — ответил толстый бенедиктинец.

— Знаете Страсбург?

— Только название. Я еще никогда не ездил дальше Рима. Нет, но пару дней назад здесь уже побывал один человек из Страсбурга. Он был купцом и очень спешил.

Афре с трудом удалось скрыть свое волнение. При этом ее голос, который она старательно понижала, когда говорила, чтобы никто не сомневался в том, что перед ним мужчина, прозвучал неожиданно высоко:

— А вы не помните, как его звали?

Только благодаря выпитому вину брат Атаназиус ничего не заподозрил. Он спокойно ответил:

— Нет, имя его я забыл. Я только знаю, что он привез что-то для монастыря и поехал дальше на торговую ярмарку в Мессину. Купцы всегда спешат.

— Может быть, его звали Мельбрюге, Гереон Мельбрюге? — Афра вопросительно посмотрела на брата Атаназиуса.

Тут монах ударил кулаком по столу и поднял вверх указательный палец, словно только что изобрел теорему Пифагора.

— Клянусь смертью святого Бенедикта, Мельбрюге, так его и звали!

— Когда это было? — продолжала расспрашивать Афра. Толстый бенедиктинец нахмурился, стараясь припомнить.

— Это было около недели назад, пять-шесть дней. А вы договаривались с ним о встрече?

— Нет-нет, — отмахнулась Афра и стала громко зевать. — Я страшно устал. Если позволите, я пойду спать.

— Да благословит вас Господь!

Афра была рада снять с себя мужское платье и испытала от этого огромное облегчение. Притворяться мужчиной было глубоко противно, ведь она была женщиной и ей это нравилось. Брат Атаназиус приготовил для нее комнату на одного человека, и, словно он догадывался, что ей есть что скрывать, дверь этой комнаты запиралась на засов.

После разговора с хозяином постоялого двора Афра могла быть уверена, что находится совсем близко от пергамента. Теперь оставалось только забрать документ, не привлекая к себе внимания.

Афра уже давно не спала так хорошо и так долго. Под чужим именем, переодетая в мужское платье, она чувствовала себя в безопасности. Когда монастырский колокол прозвонил к заутрене, она уже проснулась. В это время было еще темно и очень холодно, поэтому Афра снова натянула одеяло на голову и задремала.

Мысленно она уже завладела пергаментом и находилась на пути домой. Но где теперь ее дом? Вернуться в Страсбург Афра не могла. Кто знает, жив ли еще Ульрих фон Энзинген. В Ульме следовало опасаться, что ее обвинят в соучастии в убийстве жены архитектора или даже в колдовстве. Нет, Афре следовало начать новую жизнь в каком-нибудь месте, где никто ее не знает, где судьба будет к ней благосклоннее. Она не знала, где это. Знала только, что пергамент поможет ей определиться.

От волнения Афра задрожала всем телом, когда подумала, что могло случиться с книгами, которые вез из Страсбурга в Монтекассино Гереон Мельбрюге. Она знала превратности долгого пути по собственному опыту. Наконец девушка не выдержала и выскользнула из-под одеяла. Встала, облачилась в мужское платье — грудь она скрыла под платком, который обмотала вокруг тела.

Вскоре на постоялый двор за Афрой пришел брат Иоганнес. Он уже прочел «Радуйся», побывал на заутрене и, казалось, был в хорошем расположении духа. С востока осеннее небо уже освещалось первыми лучами солнца. Пахло влажной листвой.

— Кое-что покажется вам, возможно, странным, — заметил монах-алхимик, когда они шли к монастырским воротам. Защищаясь от холода, он прятал руки в рукава.

— Это вы еще вчера говорили, брат Иоганнес!

Монах кивнул.

— Я не могу сказать вам всю правду. Все равно вы не поймете. Скажу только: не каждый человек, одетый в рясу, который встретится вам в монастыре Святого Бенедикта, — монах. И не каждый, кто представляется богобоязненным, угоден Богу на самом деле.

Загадочные слова алхимика рассердили Афру:

— В таком случае вы — вовсе не бенедиктинец?

— Во имя святого Бенедикта и его добродетельной сестры Схоластики, я — бенедиктинец, да поможет мне Бог!

— Тогда я не понимаю вас, брат Иоганнес.

— Это и неудивительно, господин Илия, пока что неудивительно.

— Вы не могли бы объяснить немного подробнее?

Алхимик вынул правую руку из рукава и приложил палец к губам — они приближались к монастырю. Афра удивилась: в воротах было два входа. Один вел налево, второй направо. Но в то время как правая дверь была открыта, левая была заперта. Брат Иоганнес пригласил Афру следовать за собой, направо.

Брат Иоганнес прошел мимо стриженного налысо привратника, критически оглядевшего пришедших из своего арочного окна, и направился по открытому крестовому ходу. Понять первоначальное предназначение этого хода было трудно. Колонны и арки были большей частью разрушены. Лежали сложенные для дальнейшего использования тесаные камни.

Справа, там, где крестовый ход менял свое направление, узкая дверь вела на винтовую лестницу. Много раз обернувшись вокруг своей оси, они попали на верхний этаж, откуда можно было заглянуть во внутренний двор. При этом Афра обратила внимание на непреодолимую каменную кладку, повторявшую извилистый рисунок реки в Малой Азии и делившую комплекс зданий на две части.

И прежде чем Афра успела спросить, каково назначение этого разделения, брат Иоганнес схватил ее за руку и потащил дальше, словно он очень торопился. Афра мерзла. Но не из-за холодного воздуха раннего осеннего утра — обрушившиеся камни развалин монастыря заставили ее содрогнуться, они привели ее в непонятное волнение. В отличие от больших соборов к северу от Альп, устремленная в небо архитектура которых заставляла чаще биться даже сердца неверующих, пришедший в упадок монастырь Монтекассино производил удручающее и жуткое впечатление.

Быстро и молча они достигли наконец входа в библиотеку. На каменной балке над входом было написано: «SAPERE AUDE». Заметив вопросительный взгляд Афры, монах пояснил:

— Бойся быть мудрым. Это одно из крылатых изречений римского поэта Горация.

На троекратный стук им открыл бородатый грустный библиотекарь, быстро оглядевший посетителей, и поспешно скрылся среди книжных стеллажей, источавших спертый запах.