Королевский гамбит - читать онлайн книгу. Автор: Джон Мэддокс Робертс cтр.№ 56

— Деций, — тихо сказал он, — я бы на твоем месте поостерегся в вечерние часы выходить на улицу. Похоже, ты себя совсем не бережешь. В городе тебе оставаться небезопасно. Если ты проявишь осмотрительность, возможно, тебе посчастливится выжить и отделаться ссылкой. Я говорю тебе как друг.

— А я говорю тебе как официальное лицо Рима, — покачав головой, ответил я, — что не сойду с начатого пути до тех пор, пока убийцы не будут преданы правосудию.

С этими словами я повернулся и пошел прочь, провожаемый множеством любопытных взоров. Был ли Цезарь моим другом? Даже сейчас я не могу ответить на этот вопрос. В период восхождения к власти он был другом всех и каждого. В этом заключалось его политическое искусство. Однако при этом он оставался человеком неоднозначным, и я не могу с уверенностью сказать, что он совершенно не искал дружеских отношений с другими людьми. В особенности с теми, кто обладал такими качествами, как честность и неподкупность, начисто отсутствовавшими у него самого. Могу утверждать лишь то, что в последующие годы, когда он взошел на вершину власти и мы с ним стали врагами, он неоднократно меня щадил.

Когда я появился на Форуме, то почти сразу заметил, что многие люди, в основном сенаторы, меня избегают и пытаются затеряться в толпе, едва завидев, что я направляюсь в их сторону. Я слышал, как за спиной у меня шепчутся. И хотя меня не забрасывали всякой гадостью, атмосфера для этого была подходящей. Самое удивительное состояло в том, что на каждые полсотни собравшихся здесь людей вряд ли нашелся бы хоть один человек, который знал истинную причину моей внезапной отверженности.

Думаю, что за годы диктатуры, проскрипций и гражданской войны римские граждане приобрели такое состояние ума и духа, которое безошибочно позволяло им определить человека, лишившегося благосклонности сильных мира сего. От него они шарахались прочь, словно собаки от своего покалеченного сородича. Это как нельзя лучше говорило мне о том, насколько глубоко проросли в римлянах корни восточного рабства. Не помню, чтобы у меня когда-нибудь было настроение хуже, чем во время моего возвращения домой с Форума в тот день, который мне показался вечностью.

Когда я прибыл домой, уже сгустились сумерки. Однако на меня не было совершено никакого нападения, что уже само по себе было удивительно. Дверь мне, как всегда, отворил Катон и одарил меня неодобрительным взглядом, который в последние несколько дней практически не сходил с его лица.

— Хозяин, тебя дожидается какой-то человек. Он прибыл час назад. И сказал, что никуда не уйдет до тех пор, пока ты не вернешься домой.

Хрустя поджаренными орешками с горошком, в атрии вольготно расположился не кто иной, как Тит Милон. Когда я вошел, он засиял дружелюбной улыбкой.

— Ты еще живой? — воскликнул он. — На улицах города говорят, что всякий, кто стоит на твоей стороне, может считать себя врагом Клавдия и его шайки.

— А в высших эшелонах власти говорят, что каждый, кто со мной поддерживает отношения, рискует навлечь на себя недовольство консулов.

— Таковы опасности, сопутствующие власти, — произнес он. — У меня кое-что для тебя есть.

Он протянул мне свиток.

— Давай пройдем в кабинет. Катон, принеси лампы.

Когда Катон зажег светильник, я развернул и начал читать пергамент. Это оказалась вольная грамота, предоставленная Синистру, рабу некоего Агера. Судя по дате, она была выдана несколько дней спустя после приобретения этого невольника в школе Статилия Тавра. Процедура освобождения от рабства происходила при свидетельстве претора Квинта Гортензия Гортала.

— Как тебе удалось это раздобыть? — осведомился я.

Несмотря на отчаяние, меня охватило сильное волнение.

— Всего лишь за небольшую взятку мальчишке-рабу, служащему в архиве.

— В архиве Байи?

— Нет, в большом архиве Рима.

Он вновь широко улыбнулся. Должно быть, ему было приятно ощущать себя человеком, который знает ответы на все мои вопросы.

— Мы уже пришли к заключению, что жить мне, скорей всего, осталось недолго. Поэтому я был бы не прочь узнать конец этой истории прежде, чем отправиться к праотцам. Если Синистра купили для фермы, расположенной в окрестностях Байи, почему тогда вольная хранилась здесь, в Риме?

Милон сел, упершись ногами в мой письменный стол.

— Это очень запутанная история. Поэтому на нее ушла уйма времени. Люди Макрона в Байе нашли это поместье и стали искать управляющего Гостилия Агера. У него был должок перед одним из тамошних приятелей Макрона. Кажется, из-за ставок на последних скачках. Поэтому найти его не составило особого труда.

— И в чем же суть того, что тебе удалось разузнать? — осведомился я.

— Во-первых, ферма принадлежит семье Клавдия Пульхра. И в настоящее время составляет часть приданного его сестры Клавдии. Однако до ее замужества по закону ферма находится на попечении братца.

Я почувствовал, как меня прошиб холодный пот.

— И при каких обстоятельствах этот человек приобрел Синистра?

— Все вышло очень просто. Он приехал в Рим. Привез своему хозяину ежегодный отчет. Тот послал его в школу Статилия, чтобы купить там эту галльскую скотину. Агер говорит, будто очень боялся, что ему придется везти раба в Байю и искать для него работу. Но вместо этого его попросили задержаться на несколько дней в Риме. Однажды утром он отвел Синистра к претору, чтобы оформить вольную грамоту, и в тот же день отправился домой. Это было тогда, когда восстание рабов достигло полного размаха. Мало того что в то время вообще трудно было освободить раба, а гладиатора и подавно. Во всяком случае, законом выдавать ему вольную строго запрещалось. Чтобы сменить владельца Синистра, требовалось специальное разрешение претора. А чтобы его освободить, необходимо было отступить от закона. Это мог сделать претор лишь в исключительных случаях. Теперь, когда нам стало это известно, остальное додумать нетрудно. Поскольку вручение вольной грамоты Синистру происходило в Риме, отчет об этом хранился в архиве. Макрону не нужно было долго ломать голову, чтобы вычислить, кем был тот хитроумный претор, так ловко обтяпавший это дельце. Меня послали в архив, чтобы просмотреть записи об освобождении рабов за тот год, когда претором был Гортал. Поскольку таковых оказалось мало, через час я раздобыл все, что мне было нужно. Словом, чтобы заполучить из архива этот свиток, мне пришлось заплатить четыре сестерция.

— Тебе возместят затраты, — заверил его я. — Гортал, конечно, не собирался делать тайну из этих записей, — я приподнял свиток, — потому что они ничего особенного собой не представляли и говорили разве что о его расположении к Клавдию, который помог ему приобрести профессионального убийцу в те времена, когда это было сделать трудно. Гортал и помыслить не мог, что какой-то Синистр привлечет к себе чье-то внимание.

— Могут ли эти документы чем-то тебе помочь? — спросил Милон.

Я с отвращением швырнул свиток на стол.