Королевский гамбит - читать онлайн книгу. Автор: Джон Мэддокс Робертс cтр.№ 26

По общепринятым меркам, считается неприличным, чтобы рабы наносили визит чиновнику, за исключением случаев, когда они исполняют роль посыльных. Если бы Катон знал, кто она такая, он никогда не впустил бы ее в дом. Однако девушка была одета отнюдь не как рабыня, чем, должно быть, ввела моего слугу в заблуждение.

— Да, меня зовут Хрисис.

Своим широкоскулым лицом, стремительно сужавшимся к подбородку, холодными зелеными глазами и рыжеватыми волосами она напоминала коварную лисицу. Когда ее тело приходило в движение, создавалось такое впечатление, будто ноги снабжены дополнительными суставами.

— Почему ты не сказала Катону, что являешься рабыней Клавдии?

— Потому что я не рабыня.

Хотя девушка носила греческое имя, ее акцент был совершенно иного рода. Я не сразу понял, какой именно, но совершенно точно знал, что недавно его слышал. Воистину с моей памятью творилось что-то невообразимое, и причиной тому был не кто иной, как госпожа этой молодой особы.

— Тогда какое же отношение ты имеешь к Клавдии?

— Я ее компаньонка.

Она использовала греческое слово, возможно, чтобы избежать латинского, которое применительно к женщине могло означать в другом своем значении проститутку.

— Воистину Клавдия презирает всякие условности. И зачем же ты ко мне пожаловала?

Уголки ее губ слегка приподнялись:

— Тебя хочет видеть моя госпожа.

Этого ответа я больше всего боялся и одновременно желал услышать.

— Во время нашей последней встречи с Клавдией я бы этого не сказал.

С загадочной улыбкой на лице моя странная гостья стала медленно обходить стол, направляясь ко мне. Сложив руки за спиной, она двигалась столь пластично, что бедра ее плавно раскачивались, подобно хвосту мифического Пифона. Каким-то непостижимым способом ей удалось превратить обыкновенное действие в совершенно непристойный жест. Остановившись напротив меня и продолжая держать руки сзади, девушка наклонилась, так что ее лицо оказалось в дюйме от моего.

— Моя госпожа подчас в гневе говорит совсем не то, что хочет ее сердце. Тебя же она находит весьма привлекательным мужчиной. Ты разжег в ней страсть, которая лишила ее сна.

Что ж, по крайней мере, теперь стало ясно, по какой причине Клавдия решила передать свое послание из уст в уста. Непонятно только, почему избрала в качестве посыльной эту маленькую распутницу. Разумеется, у меня оставались сомнения в искренности ее признания, и если бы я не испытывал симптомов любовной страсти, подобных тем, о которых только что услышал, возможно, не был бы склонен так быстро ей поверить.

— Думаю, что нехорошо лишать твою госпожу сна? И что же она предлагает, чтобы разрешить эту дилемму?

— Она хочет, чтобы сегодня вечером ты пришел к ней в одну квартиру, расположенную неподалеку отсюда. Она явится туда, как только стемнеет. Я провожу тебя к ней.

— Хорошо, — ответил я.

Я ощутил, что в горле у меня пересохло и предательски вспотели ладони, которые я безотчетно принялся вытирать о тогу. Мое влечение к Клавдии вкупе с флюидами чувственности, которые исходили от этого отвратительного маленького животного, не позволили мне достойным образом изобразить безразличие. Я глубоко сомневаюсь, что Хрисис вообще могла попасться на эту удочку.

— Значит, до вечера, — произнесла она и беззвучно, как призрак, выскользнула из кабинета.

Хрисис сделала это так тихо, что я даже подумал, не босиком ли она явилась ко мне. Хотя нужно быть человеком исключительной силы духа, чтобы отважиться ходить по римским улицам без сандалий.

Наконец я мог с облегчением вздохнуть. До вечера было еще далеко, и, чтобы скоротать часы ожидания, мне нужно было чем-то себя занять. Вместо того чтобы вернуться к служебным делам, я решил написать несколько писем. С трудом сосредоточившись, приступил к первому из них, но, не закончив приветствия, начисто позабыл, кому собирался его адресовать. В конце концов, после неудачной четвертой попытки, я с отвращением швырнул стиль в стену — жест, который в нормальном состоянии мне вовсе не свойственен.

Я решил немного размяться, вышел из дома и стал бесцельно бродить вокруг. Глупо было думать только о Клавдии, поэтому я заставил себя сосредоточиться на обстоятельствах своего расследования. У меня было множество фактов и подсказок, но, сколько я ни силился, не мог собрать их воедино подобно тому, как связывают в пучок ветки вокруг топора в римских фасциях.

Я шел по знакомым старинным улочкам, пропитанным звуками и запахами Рима, и пытался понять, что же я упустил. Итак, рассуждал я, у меня есть два трупа. Один из них — несчастный Парамед из Антиохии, другой — бедолага Синистр. Одновременно с убийством случился грандиозный пожар, который при южном ветре мог спалить дотла весь город. Потом на сцену вышел Публий Клавдий со своей сестрой. Всплыла загадочная ферма под Байей, принадлежащая некоему Г. Агеру. Объявился заморский принц Тигран. Кроме того, замаячили на горизонте полководец Лукулл и король Митридат, ныне пользующийся гостеприимством Тиграна Старшего. Мне даже пришла на ум судьба генерала Сертория, который после испанского восстания плохо кончил. Едва я об этом вспомнил, как меня словно громом поразило.

Какая связь между Серторием и Митридатом? Их разделяло Средиземное море, но зато объединяла ненависть к Риму. Правда, Серторий находился в оппозиции по отношению к прежнему римскому правительству. Будучи в изгнании, он утверждал, что сам является законным правительством, и даже собрал собственный Сенат, в который вошли опальные чиновники.

Интересно, каким образом эти два врага Рима плели свою чудовищную интригу? Не иначе как посредством единственной могущественной силы на Средиземном море, каковыми были пираты. К недоумению прохожих, я стоял посреди улицы и ругал себя как последнего дурака. Ведь недаром несколько дней назад молодой Тит Милон, рассказывая мне о своей морской службе, обмолвился о погоне за пиратами. Кажется, мой мозг, вместо того чтобы дурманить себя сладострастными мечтами о Клавдии, наконец нащупал верное направление мысли. Кстати сказать, молодые люди всегда находят способ взвалить ответственность за собственные недостатки и промахи на представительниц слабого пола.

Напомню читателю, что некогда на Средиземном море владычествовал Карфаген, пока мы не разбили его флот. Впоследствии он одержал победу над несколькими римскими флотилиями. Между тем мы продолжали строить новые корабли и посылать их против Карфагена до тех пор, пока он перестал представлять для нас угрозу со стороны моря. Таким образом, расправившись со своим врагом на море, Рим перенаправил все свои усилия на укрепление сухопутных войск.

Однако, как говорится, свято место пусто не бывает, и море вскоре заполонили пираты. Впрочем, отдадим им справедливость: они никогда его не покидали. В некоторых краях пиратство считалось таким же почетным занятием, как в далекие старые времена. В самом деле, разве Улисс и Ахиллес не грешили тем, что время от времени совершали набеги на прибрежные поселения по пути в Трою и обратно?